Эовин. Выбор воительницы - Эльвира Цайсслер

Эовин догадалась, что причина для этого была более веской, но он не желал вдаваться в подробности.

– Почему тогда сейчас решил выяснить?

– Потому что мне нужно понять, кто ты! – почти сердито выкрикнул ульфаратец.

– Почему тебе это так важно? – Эовин посмотрела на него с вызовом.

– Потому что твои способности поразительны. Потому что тобой очень уж интересуется Ирион. А еще… – он помедлил, – дело в твоих глазах.

– Что с ними не так? – Она невольно коснулась своего лица.

Вместо ответа Фируниан встал и направился к задней стене хижины. Там опустился на колени и рывком оторвал половицу от пола.

Эовин мысленно отругала себя за то, что не нашла тайник.

Фируниан снова приблизился к ней, держа в руках металлическую шкатулку. Открыв крышку, достал небольшую картинку и протянул гостье. На этой картинке была изображена женщина лет двадцати, которая держала за руку маленькую девочку, с другой стороны от нее стояли два мальчика чуть постарше. Изображение выглядело невероятно реалистичным, Эовин не могла различить даже мазков кисти. Кончики ее пальцев слегка покалывало, видимо, картина была зачарована. Она с любопытством посмотрела на обратную сторону деревянной рамочки и действительно обнаружила уже поблекшие очертания руны силы.

– Посмотри на нее! – Фируниан нетерпеливо повернул картинку обратно лицевой стороной. – Видишь, какие у нее глаза? Видишь?

Из-за небольшого размера изображения Эовин не сразу обратила внимание на фиолетовые глаза женщины.

– Это твоя мать? – осведомилась она.

Если дети действительно наследовали цвет глаз, видимо, это была ее прапрародительница.

– Нет, – покачал головой Фируниан. – Картину написали вскоре после смерти моих родителей, которые участвовали в восстании. Мы трое должны были умереть вместе с ними, но за нас заступилась Кайлани. Она считала, что мы не должны отвечать за ошибки родителей. – Он задумчиво улыбнулся. – Не знаю, как именно это удалось, но она уговорила своего отца пощадить нас. Она же нас и воспитывала до совершеннолетия, когда мы отправились своим путем.

Эовин стало очень жаль Фируниана и его семью. Наверное, страшное дело – так рано лишиться родителей. Старшему мальчику на картинке было лет шесть, младшему – четыре.

– Давно это случилось?

Он напряг плечи.

– Неважно. Не обо мне сейчас речь.

– А о ком тогда?

– О тебе. – Ульфаратец твердо посмотрел ей в лицо. – Я почти уверен, что Кайлани – твоя мать.

Эти слова эхом зазвенели в голове Эовин, и она напряглась, чтобы ничем не выдать смятения.

Неужели это правда? Неужели Кайлани действительно могла быть ее матерью? Та самая таинственная морская богиня…

– С чего ты взял? – хрипло выдавила она, снова вглядываясь в изображение.

– С того, что такой цвет глаз только у тебя, Кайлани и ее отца Ириона.

– Твой король – отец Кайлани? – глупо пробормотала Эовин. Новая информация отказывалась укладываться в голове.

Он усмехнулся.

– Это все, что тебя волнует? Можешь ли ты оказаться принцессой?

– Да нет же, – помотала головой Эовин. – Разве такое возможно? Она – моя… моя мама? – Из ее уст это слово прозвучало странно. Как будто нечто чужеродное.

– У меня нет никаких доказательств. Сам удивляюсь, как твой отец мог преодолеть барьер, но это, пожалуй, единственное объяснение имеющихся фактов.

– Каких еще фактов? – дрожа всем телом, Эовин откинулась на спинку стула.

Она не представляла, что думать, во что верить, чего желать. С одной стороны, хотелось смеяться от счастья и радоваться тому, что у нее наконец появился шанс разгадать тайну своего рождения. С другой, следовало проявить осторожность, ведь это могло оказаться ловушкой. Вдруг таким образом Фируниан пытается ослабить ее бдительность. Убедит, что она в безопасности, что ей ничего не грозит, а потом начнет манипулировать ею. Да мало ли какие цели он преследовал!

– Первые три факта я уже назвал. – Фируниан забрал картинку из ее ослабевших пальцев. – Добавь к этому байки, которые я слышал о тебе в Хельмсвире. Говорят, однажды твой отец ушел в море и пропал едва ли не на месяц. Никаких вестей не поступало, и его уже посчитали погибшим. А он внезапно вернулся, но словно бы сам не свой. Практически замкнулся в себе. На расспросы не отвечал, никто понятия не имел, что именно случилось. Он лишь сказал, что его корабль затонул во время охоты на морских змеев и из всей команды выжил только он. Ему удалось уцепиться за кусок корабельной доски, и через некоторое время волны вынесли его на необитаемый остров. Там он набрался сил, построил новую лодку и приплыл домой. – Фируниан многозначительно посмотрел на нее. – А еще через девять месяцев к берегу прибило лодочку с младенцем. С тобой.

Эовин обхватила руками плечи. Она и сама знала эту историю. Отец достаточно часто рассказывал ей эту сказку на ночь. Об этом говорили и злобные односельчане, намекая, что Эовин не такая, как остальные дети. Она и сама предполагала, что ее матерью могла быть ульфаратка. Тем не менее странно было осознавать, что все эти невероятные фантазии внезапно стали реальностью.

– Это ничего не доказывает, – заявила Эовин, сама не зная, зачем спорит. Возможно, потому что не желала иметь ничего общего с ним.

– А что ты скажешь насчет этого? – Фируниан извлек из шкатулки кожаный ремешок, на котором болталась подвеска размером с крупную монету.

У Эовин перехватило дыхание. Это была та самая руна, которую она недавно срезала со своей кожи. Та самая руна, которая с самого рождения блокировала ее способности к трансформации, чтобы она оставалась не слишком заметной среди людей.

– И что это? – Эовин сама удивилась тому, насколько спокойно и размеренно звучит ее голос, в то время как внутри она дрожала, словно осиновый лист.

– Не притворяйся. – Ульфаратец поднес кулон к носу и демонстративно обнюхал его. – На этой штуке твой запах, и нашел я ее в твоих вещах. Так что это?

Эовин сохраняла невозмутимое выражение лица, внутри сгорая от любопытства, куда делась цепочка.

– Что… обычная безделушка, – она равнодушно пожала плечами.

Он раздраженно покачал головой.

– Ты решила просто из принципа все отрицать? Чтобы и со мной не соглашаться, и о себе ничего не рассказывать? Ну ладно. – Фируниан бросил подвеску обратно в шкатулку. – Я, может, не маг и не целитель, но руну сразу узнаю. И я предполагаю, что кто-то вытатуировал ее у тебя на коже, а потом ты ее срезала. – Он наклонил голову набок и с любопытством оглядел девушку. – Правда, не совсем понятно, почему ты продолжала носить ее с собой.

Эовин окинула его оценивающим взглядом.

– Если я тебе это объясню, ответишь мне на один вопрос?

Он колебался. Очевидно, доверял ей не