Томек на тропе войны - Альфред Шклярский

Смелые слова Палящего Луча чересчур ясно показали всем противоречие в действиях вождя.

Но вот грозное лицо Черной Молнии смягчилось и он дружелюбно взглянул на Томека. Одновременно и старый шаман заговорил, как будто про себя:

- Палящий Луч - достойный и отважный воин. Придет время, и он займет полагающееся ему место среди старейшин своего племени, но пока что он еще слишком молод, чтобы понять цену настоящей дружбы. Много бледнолицых погибло от моей руки, но я помню и таких белых, которые бились вместе с нами, защищая нас от людей своей расы.

- Угх! Начинаю военный совет. Наш брат Нах'тах ни йез'зи расскажет нам, как все было, чтобы мы могли сообща составить план действий, - громко произнес вождь Черная Молния.

Томек начал рассказ слегка срывающимся голосом, но постепенно успокоился. Помогло безусловно внимание индейцев, которые стали оживляться с ходом рассказа. Воины просили Томека пояснить то одно, то другое, выказывая искренний интерес.

После этого долго обсуждали услышанное. Было решено выслать к ранчо дона Педро лазутчиков. Большинство считало, что это его люди или подбитые им индейцы похитили Салли. За три дня лазутчики должны привести языка, а племя тем временем подготовится к походу.

Прошло уже два дня с тех пор, как Томек покинул ранчо шерифа Аллана и отправился в свой таинственный поход. Боцман бродил по дому мрачной тенью, терзаясь тревожными мыслями о Салли и Томеке. О себе он никогда особенно не заботился, но если речь шла о его молодом друге, то это уже совершенно другое дело.

Томек как в воду канул. Боцман терялся в догадках. Уже несколько раз намекал шерифу, не лучше ли для блага юноши вскрыть оставленное им письмо, но каждый раз встречал неизменный ответ:

- Если Томек не вернется через положенные семь дней, тогда вскроем...

Боцман злился на флегматичного шерифа, беспокоился о Томеке, убивался о Салли, и уж никак не мог сложа руки смотреть на немое страдание миссис Аллан. Мужественная женщина день и ночь сидела у постели раненого шурина, но по ее безмерной грусти было видно, что она утратила всякий интерес к жизни.

На третий день утром боцман решил вдруг сделать небольшую прогулку. Немедленно велел оседлать мустанга. С винтовкой под мышкой вышел на двор. И вскоре уже мчался в сторону пастбищ.

Не прошло и четырех часов, как этот бывалый человек уже знал, что Томек с Красным Орлом отправились к мексиканской границе. Не теряя времени, поехал по их следам.

Около полудня он миновал издалека заметную одинокую гору, не подозревая, что уже пересек границу.

Мустанг под тяжестью великана-боцмана уже стал спотыкаться от усталости. Да и сам боцман почувствовал голод. Поэтому он задержал коня там, где кактусы отбрасывали хоть какую-то тень, слез с него, расседлал и пустил пастись на аркане. Убедившись, что вблизи нет гремучих змей, сел на землю, быстро съел завтрак, приготовленный заботливой миссис Аллан, глотнул ямайского рома, и стал соображать, как поступил бы на его месте отец Томека. Вскоре он пришел к выводу, что нет смысла искать юношу в прерии и даже стал укорять себя за то, что позволил Томеку пуститься в эту таинственную поездку.

"Н-да, ничего не поделаешь! Впутался я в историю. Надо было сразу за ним двинуться, а теперь - ищи ветра в поле! А что если коварные похитители Салли схватят и Томека?"

При одной мысли об этом боцман передернулся.

"От забот и от бед, лучше рома средства нет", - заключил боцман и снова извлек свой ром.

От хорошего глотка он почувствовал себя куда лучше. Правда, положение по-прежнему оставалось невеселым, но разве они впервые в таком переплете? Кто, как не Томек всегда был горазд на всякие выдумки? Разве не его смекалка выручала их в любых передрягах?

"Хват малый! - расчувствовался боцман. - Первоклассный дружок. Даже здесь, в Америке, обставил богача дона Педро! А как быстро с разными людьми сходится!"

Боцман приободрился еще больше. Ведь во время экспедиции в Австралию Томек преодолел недоверие туземцев. В Африке подружился с юным царьком Буганды, а здесь его приняли в члены племени апачей и навахов. И если он поехал с Красным Орлом, то, наверное, хочет заручиться его помощью?

"Не может же такой лихой парнишка погибнуть так, ни за что, ни про что, - думал боцман. - Пережду я эту жару проклятую в тени, а потом вернусь на ранчо. Уж если Томек что задумал, то наверняка провернет".

Успокившись, боцман вздремнул, но вскоре проснулся. Солнце уже стало клониться к западу. Боцман поспешил оседлать мустанга и поскакал назад к одинокой горе.

Не проехал он и трехсот метров, как мустанг громко фыркнул. Боцман легонько ударил его концом лассо, но мустанг только передернул ушами и снова заржал.

"Какая муха его укусила?" - проворчал боцман.

Но прежде чем он сообразил, что мустанг предостерегал его, из зарослей кактуса и юкки вынырнули медно-красные фигуры. Поворачивать было уже поздно. Индейцы, разрисованные белыми полосами, издали тихий возглас и бросились на одинокого всадника. Один из них направил в грудь моряка натянутый лук. Боцман инстинктивно вздернул коня. Мустанг стал на дыбы и это спасло боцману жизнь. Стрела свистнула и вонзилась в грудь мустанга почти по самое оперение. Несчастная лошадь еще раз рванулась и упала. Боцман в последний момент соскочил с седла. Он споткнулся, упал на одно колено и выпустил из рук винтовку. И тут же в него вцепились жилистые руки.

Индейцы хотели взять боцмана живым, но быстро убедились, что это не так-то легко. Моряк быстро вскочил на ноги. Одним движением стряхнул с себя нападавших. Индейцы насели снова, тогда он стал отбиваться кулаками. Сразу вокруг него стало свободнее. Изумленные и разъяренные столь решительным сопротивлением индейцы, выхватили ножи и томагавки. Один из них гортанно крикнул что-то и вся орава бросилась на боцмана. Моряк понял, что шуточки кончились, и вырвал из кармана револьвер. Но только один раз успел нажать на курок, целясь прямо в грудь одного из нападающих, как сразу же получил мощный удар по голове. Боцман покачнулся, еще раз, как в тумане, увидел индейцев с занесенными томагавками и ножами, и потерял сознание.

- Угх! Свяжите его ремнями, - приказал Палящий Луч. - Серьезно ли ранен наш брат Пересмешник?

Двое индейцев нагнулись над подстреленным.

- Проклятый бледнолицый попал ему прямо в сердце, - произнес один из них.

- Так сгинь же, бледнолицый пес! - воскликнул второй, замахнувшись, чтобы нанести боцману смертельный удар.

- Стой! Мы должны сполна отомстить за смерть нашего брата Пересмешника. Этот бледнолицый умрет у столба пыток, - приказал Палящий Луч. - Пусть предсмертные вопли убийцы хоть немного утешат горе вдовы и детей.

- Кулак у этого бледнолицего тверже камня, - уважительно сказал один из индейцев. - Угх, посмотрим, равно ли его мужество силе.