Живой позавидует мертвому - Сергей Зверев

За городом, в нескольких километрах от одной из излучин Камы, в специально сохраненном лесном массиве располагалось учреждение Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации. Учреждение отличалось от массы исправительных колоний страны и региона тем, что предназначалось для иностранцев, осужденных за особо тяжкие преступления. Свои тюремные сроки здесь отбывали различные категории иностранных граждан, преступивших российские законы. Это были и крупные наркоторговцы, и разоблачённые шпионы иноземных спецслужб, и разномастные террористы.

В одной из одиночных камер находился и Абдулла Мохаммед Зино. Он молча сидел на нарах, уставившись в расположенное почти под потолком зарешеченное окно, за которым шел снег.

Облик Зино мало походил на расхожий образ террориста. Подстриженный наголо, без бороды, с болезненно впалыми щеками, он ничем не отличался от большинства типичных российских зэков. Тюремная синяя роба буквально висела на его худощавом теле. Руки были с пепельно-жёлтыми пальцами. Глаза пустые. Глядя на него, трудно было поверить, что именно он еще не так давно находился в десятке самых опасных террористов в мире.

Впрочем, нельзя было сказать, что Абдулла изменился до неузнаваемости. Что-то все же осталось от того прежнего Зино. Того самого Зино, который терроризировал едва ли не половину мира и за которым охотились спецслужбы многих государств. Да если тюрьма и изменила его слегка внешне, то внутри он ничуть не изменился. Террорист оставался террористом, несмотря на то что сидел на нарах в специальной колонии строгого режима. Изменить эту истину могла только смерть.

День тянулся по обычной давно установленной схеме и ничто не предвещало, что она изменится. Зино отметил для себя наступление сумерек. Через несколько часов должен был начаться ужин. К тюремной еде заключённый так и не привык. Но выбирать, естественно, не приходилось. Это на свободе был какой-то выбор даже в условиях ведения военных действий против российских войск в Чечне и Дагестане. Мысленно он иногда возвращался в те времена и к тем яствам, которые доводилось вкушать на Кавказе. Теперь же ел тушеную капусту, вперемешку с картофелем.

Внезапно с обратной стороны дверей донесся шум. Обычно в такое время не шумели. Соседи из других камер не буянили. Новичков в последний раз приводили неизвестно когда.

С каждой секундой шум нарастал. Абдулла напряжённо прислушивался. По коридору шли, переговариваясь, несколько человек. Вскоре раздался голос дежурного, смотревшего в камеру через «глазок». Дежурный потребовал от Зино встать и произнести формулировку, традиционную для обитателей мест не столь отдаленных: имя и фамилия, статьи уголовного кодекса, по которым осужден, дата начала срока и так далее. «Сиделец» быстро поднялся с нар и на ломаном русском проговорил всё, что от него требовалось.

«Руки за спину! Спиной к двери!» – скомандовал дежурный. Когда заключенный выполнил команду, тот открыл специальный проем в дверях и приказал: «Медленно руки в проем!». Зино просунул руки. На его запястьях тут же защелкнулись наручники. Дверь камеры медленно открылась. Заключённый, оставаясь в прежнем положении, двигался вместе с дверью. Пытаясь сорваться с поводка, хищно залаял ротвейлер. Абдулла дернулся от неожиданности. «Спокойно, – придержал преступника дежурный и скомандовал далее: – Медленно вынимаем руки и наклоняемся, не опуская рук вниз!». Заключенный повиновался.

В коридоре стояли четыре конвоира. Заключенного в той же позе поставили у стены и тщательно обыскали, как того требовала инструкция. Собака рычала прямо у его уха и брызгала слюной. «Вперед по коридору!» – приказал конвоир, развернув Зино в нужном направлении. В наклоненном положении с отведенными назад и приподнятыми вверх руками террорист потопал по тюремному коридору. Конвоиры быстро обменялись несколькими фразами с дежурным и последовали за подконвойным. Ротвейлер продолжал злобно лаять и рваться с поводка. Это заставляло Абдуллу ускорять шаг, невзирая на исключительно неудобное для передвижения положение. Однако вопреки неудобству он буквально бежал по «продолу», как на тюремном жаргоне называется тюремный коридор.

Маршрут следования был не очень коротким – после «продола» довелось преодолеть еще несколько коридорных помещений со своими контрольными пунктами. Но на всём протяжении следования конвоиры не разрешили Абдулле подняться во весь рост. Не стали они обременять себя и какими-либо объяснениями. А задавать им вопросы было делом бесполезным. Зино об этом хорошо знал из опыта, ранее полученного в тюремных стенах.

Спина затекала и немела. Террорист терялся в догадках, куда его ведут. Шансов на пересмотр дела в его пользу и последующее освобождение не было. Даже перевод в другую колонию ему вряд ли грозил. Он думал, что могли всплыть еще какие-нибудь факты из его биографии, и поэтому его ведут на допрос. Больше всего его страшила вероятность изменений российского законодательства и возвращение практики использования смертной казни.

Наконец, конвоир приказал заключённому выпрямиться. Другой сопровождающий постучал в дверь какого-то кабинета, громко назвал цель прибытия и попросил разрешение войти. «Заходите скорее, мы вас уже заждались», – раздался из-за двери хриплый мужской голос. Дверь распахнулась. В глаза Зино ударил яркий свет, что заставило его на несколько секунд прищуриться. Конвоиры остались за пределами кабинета. Крепкий мужчина в штатском, обладатель хрипловатого голоса, не представился, а сразу же указал на стул. Террорист сел и осмотрелся. Кабинет был скудно обставлен: несколько столов, стульев и шкаф, вот и вся мебель. Также нельзя было не заметить белую растяжку и осветительные приборы.

Кроме хриплого, который был за старшего, в кабинете находилось еще несколько человек. Судя по всему, отнюдь не каждый из них являлся охранником. Через переводчика Зино попросили усесться смирно. Включились осветительные приборы. Человек с фотоаппаратом сделал целую серию снимков. Затем он сменил фотоаппарат на видеокамеру. Сперва он с разных ракурсов снимал сидящего на стуле заключенного. После этого кивнул хриплому и тот приказал Абдулле встать с места и немного пройтись по кабинету туда и обратно. «Только без глупостей», – предупредил он. Тот встал и сделал то, что его просили. Оператор заснял его действия.

Зино был изумлен происходящим, но вида старался не подавать. Его снова усадили на стул и сообщили о каких-то бумагах, которые он должен был подписать. Араб долго пытался понять, что именно от него хотят, и в конце концов в знак согласия кивнул.

С Зино сняли наручники и дали ручку. Заключённый поставил несколько подписей на страницах, которые ему указывал старший.

Когда последняя подпись была поставлена, хриплый забрал у Абдуллы ручку и с натянутой улыбкой сказал:

– Хорошо. Но это еще не всё.

Переводчик объяснил, что от того требуется. Зино, не скрывая удивления, пожал плечами и начал говорить на родном языке те фразы, которые от него требовались: «Это я, Зино», «Все в порядке», «Рад тебя видеть»... Переводчик усердно следил за тем, чтобы заключённый никоим образом не исказил смысл каждой фразы. Однако тот даже не пытался это сделать. Говорил так, будто хотел показать, как может в принципе звучать арабская речь. Старший обратил на это внимание и поинтересовался у специалиста по арабскому: