Рус. Заговор Богов - Вадим Крабов

Если верить тем же сплетням, их жрецы-маги поддерживали долгую деятельную старость, а не возвращали себе юность. Два последних императора решили, что набрали достаточно сил и стали постепенно выдавливать некогда популярный орден Сумерек, загоняя посвященных Тартару (по сути – богу смерти) в малонаселенные районы на окраины империи. «Недолго им осталось, – Кан иногда размышлял на тему Сумеречников. В это время его наполняла гордость за торжество справедливости. – Негоже мерзкой Силе падальщика Тартара пировать на смерти человеческой!» И в то же время, где-то в брюшной требухе копошился противно-склизкий червяк сомнения: «Тени просто так не сдадутся. Это пока они затаились. Помоги, Сильнейший!»

Ни один из почти десятка императоров не был склонным к Силе. Это Рус посчитал очень странным: создать империю от моря до моря – всего за сотню лет завоевать практически весь континент, установить в огромном многонациональном государстве жесткий порядок, где давно забыли о бунтах; где в рабство продавались исключительно «добровольно» или «по решению суда»; где жили и чернокожие, и желтолицые узкоглазые люди, похожие на земных монголоидов, и никто на расу не смотрел, – это даже не «странно», это пахло «попаданством» из мира, сильно напоминающим Землю уровня двадцатого века.

Имелся еще один любопытный фактик: в школе ордена Дующих учили по четко составленному учебному плану, от простого к сложному, в полном соответствии с божественными законами, то есть с «законами природы» – как сказали бы на Земле; использовали логические умозаключения как обычный инструмент познания истины. В общем, по авторитетному заключению бывшего студента-автодорожника, имперское образование больше походило на обучение в институте или техникуме где-нибудь на безбожной Земле, чем в знакомой ему геянской магической школе. Сразу после прочтения памяти заморского мага это несоответствие покоробило Руса, усилило подозрение о коллеге-землянине. Но позже, хорошенько поразмыслив, он пришел к выводу, что дело все же не в предполагаемом земляке, а в существовании большого единого государства (пусть и странного), которое без развитой бюрократии, без четкой системы образования, без усмирения чванливых магов (путем банального воспитания с раннего детства) – существовать не может. Однако червячок сомнения продолжал грызть мозги, своей нудной щекоткой требуя ускорить подготовку к разведывательной экспедиции. К сожалению, а может, и к счастью, ни тревожное предчувствие, ни чувство опасности Руса не беспокоили, и он не особо подгонял кораблестроителей.

Князь Кушинара, пасынок Френома, бывший Четвертичный царь Этрусии? и прочая, и прочая долго смотрел на тающие за горизонтом паруса. Насколько он смог оценить, корабли шли ходко: суконно-льняные полотна были раскрыты полностью и наполнялись ровным плотным, несомненно искусственным попутным ветром. Там было кому работать с этой стихией.

Рус свистом подозвал Воронка, рассеянно потрепал его за ушами, вскочил на довольное животное и не спеша потрусил по направлению к дворцу. Вся его закутанная в кожаный плащ фигура, расслабленная посадка, руки, лежащие на луке седла и не пытающиеся касаться поводьев (по большому счету ему не нужных), говорили о глубокой задумчивости. Охрана, и так всегда старающаяся быть незаметной, прекрасно видела это состояние хозяина и держалась еще аккуратней.

– У меня старший брат с экспедицией ушел, – произнес вдруг молодой кушинг, не скрывавший широченной довольной улыбки размером на пол-лица.

Они с пожилым напарником неторопливо ехали за князем. Старались не приближаться, но и не упускать его из виду. Одного их них послал Рид – председатель Торговой гильдии, другого Пирк – секретарь-заместитель Руса. Телохранители не были воинами, не были Следящими за Порядком, так что охраной эти люди назывались исключительно формально. Даже больше в насмешку – невезучие приказчики Тид и Тод, оторванные от привычных занятий, обижались на это громкое звание. Их основная задача заключалась в том, чтобы в случае неожиданного ухода князя в свою «зыбучую яму», немедленно сообщить об этом своему начальству.

Райгойду и главному кушинарскому купцу надоели неожиданные исчезновения своего государя, зачастую без предупреждения. Надоело гадать перед большой спальней: стучать или без толку? Можно Пирку подписать какой-либо документ или погодить? Ох уж эти божеские пасынки!

Пожилой, склонив голову набок, механически поглаживая шею своего единорога, посмотрел на напарника, не скрывая ехидства:

– И что? Что ты рот себе рвешь? Думаешь, вернется с богатством – с тобой поделится? Тогда губы-то сведи: не приведите боги, зубы свои молодые застудишь.

– Не завидуй, Тод! – ответил нисколько не обидевшийся и не погрустневший Тид. – Эти корабли сам князь благословил, они – вернутся! А будет на то воля богов, то и первая экспедиция объявится. Ты верь.

Тод, не желая отвечать, отвернулся. Через полстатера не выдержал, скосил-таки взгляд.

– Легко тебе говорить, – проворчал, глядя собеседнику куда-то в область груди. – У тебя просто брат. Есть он, нет его – сердцем пострадаешь и пройдет, делить особо нечего. Даже наоборот! – Тод поднял взор и посмотрел на Тида просветленно, будто только что вспомнил о чем-то важном. – Ты единственным наследником останешься!

Пораженный и обиженный этими словами, молодой остановился. Подобные мысли вообще не приходили ему в голову. Его серая кобыла, почувствовав перемену настроя хозяина, его обиду, недовольно гукнула. Пожилой словно не заметил этого и продолжил развивать свою мысль:

– Это у меня отец пропал: ни среди живых, ни среди мертвых – ни один жрец, ни один прорицатель его не видят. Что там случилось с тем караваном – никто не ведает. А родитель мой, как ты слышал, капитаном на «Великом Кушинаре» служил. Крепким стариком был, опытным. Ценили его. Помирать или жить – дело, конечно, сугубо личное – с этим не поспоришь, но, понимаешь, Тид, что мне обидно: надо или так, или так – твердо, четко, однозначно. Иначе – не видать тебе наследства. Я целый год не могу отцовские деньги получить, чтоб их всех Тартар проглотил, всех стряпчих! Не-э-эт, Тид, не желаю я тебе такой участи.

Через полстатера, едва не потеряв Руса из вида, они все же опомнились и наконец-таки тронулись за своим протеже.

– …а я верю, что наш князь – пасынок этрусского бога! – не сдавался молодой, нешуточно разволновавшись за судьбу брата. – Так что вернется мой Рид, не наговаривай! Проклянешь еще невзначай…

Пожилой же, наоборот, полностью взял себя в руки и лучился сарказмом.

– Как же это я смогу его проклясть, если сам великий Рус Четвертый благословил этот поход? – Язвительности у Тода могла бы позаимствовать любая проторговавшаяся купчиха, завидующая удачливой соседке по лавке.

– Ну, Тод! Ох и вредный же ты старикашка! – отвечал Тид.

Вскоре, сами того не заметив, охранники въехали на дворцовую площадь – широкую мостовую перед большим двухэтажным домом. Хвала богам, они успели заметить скрывшегося в парадных вратах дворца Руса. На этом их миссия считалась законченной. До следующего выхода князя.

Гелиния перебирала текущие бумаги, подсовываемые вездесущим и как-то незаметно ставшим незаменимым помощником, секретарем Таганулом. Просматривала их, стараясь вникнуть в суть документа, а не путаться в туманных канцелярских формулировках, накладывала «величайшую резолюцию» или отправляла на доработку сырой, по ее мнению, указ. Она не замечала преданно-влюбленного взгляда молодого чиновника, который старался уловить любое желание княгини и исполнить его так, чтобы она продолжала оставаться в неведении о его услуге – будто бы все исполнилось само собой.