Лига охотников за вампирами - Антон Леонтьев

Коридор как коридор. Двери как двери, только с небольшими иллюминаторами, сделанными из очень толстого стекла со вставкой из тонкой, но наверняка чрезвычайно прочной стальной сетки. Из камер лился рубиновый свет.

Федор осторожно заглянул в один из иллюминаторов – и никого не увидел. Но, присмотревшись, заметил в углу скомканный спальный мешок, точь-в-точь как в «гнезде». Металлический стул, похоже, привинченный к полу. Вот и все. У смертников в американских тюрьмах обстановка, пожалуй, побогаче. А тут нет даже книг...

Внезапно перед иллюминатором возникло лицо старой женщины. Федор отпрянул. Старуха, завидев его, оскалила зубы, вернее, клыки, задрала голову и, похоже, завыла. Но из бокса не донеслось ни звука. Женщина была абсолютно голой. Федору стало даже отчасти жаль вампиршу: как ни верти, она тоже человек, хотя бы и любящий сосать кровь из других людей, а ее держали в тюрьме, условия в которой были строже, чем в Гуантанамо.

Внезапно завыли сирены. Федор чертыхнулся. Ну вот, его засекли, не успел уйти! Его теперь тоже используют в качестве пищи для вампиров? С бабкой он, предположим, справится, а с другими? Или жертв вампирам давали скованных наручниками?

Освещение вдруг погасло, а потом лампы снова зажглись, но это был не обычный свет, а ультрафиолетовый. Федор непроизвольно зажмурился и ощутил кожей тепло. Если он тут надолго застрянет, то попросту изжарится – лампы были чрезвычайно мощные.

Странно, что не ввалились охранники или медперсонал. И только потом до него дошло, что активизация ультрафиолетового освещения могла означать одно: кто-то из вампиров вырвался наружу. Таким образом его пытаются остановить!

Федор обернулся. В коридоре он был один. Внезапно раздался щелчок, и одна из дверей, расположенных в конце коридора, распахнулась. Федор вытащил кинжал. Если вампир рискнет кинуться на него, несмотря на ультрафиолетовое освещение, то он будет защищаться!

Тут он заметил фигуру, и эта фигура медленно направлялась к нему.

О том, чем ее отец занимается на самом деле, Валерия узнала, когда ей было двенадцать лет. Стояла поздняя осень 1794 года. Их семья жила тогда в Париже, на рю Муффетар.

Отец постоянно колесил из страны в страну, из города в город. Валерия смутно помнила пребывание в Голландии, затем в Швейцарии, в Венеции и Гамбурге. Названий многих городишек и деревушек она просто не знала или не помнила.

С самого детства Валерия была в курсе того, что ее отец, Альбрехт ван дер Квален, – ученый муж, сочинитель философских трудов, медик и естествоиспытатель. Когда отец работал (а за работой он проводил почти все время) – то в кабинете, дверь которого всегда закрывалась изнутри на ключ, то в своей лаборатории, вход в которую был строжайше заказан всем, даже дочери и жене, – беспокоить его было строжайше запрещено.

Валерия побаивалась отца, высокого, сутулого человека с уже начинающей седеть рыжей бородой и с проницательными синими глазами. Однако девочка и любила его, потому что в чрезвычайно редкие минуты досуга он становился самым лучшим родителем на свете: играл с дочкой, подбрасывал ее в воздух, читал вслух волшебные предания или показывал небывалые фокусы, которые были в действительности химическими экспериментами.

– Запомни, Валерия, в этом мире нет ничего мистического или неподвластного человеческому разуму! – говорил отец в такие моменты и гладил по голове дочку, сидевшую у него на коленях. – Религия – такая же сказка, как и те, которые читаем тебе я или матушка. Наука – вот царица мироздания!

Матушка, набожная женщина, не решалась перебивать супруга, однако Валерия не раз слышала, как она упрекала его, мол, негоже забивать голову дочери еретическими и богохульными идеями.

– Амалия, где твой бог? – заявлял в такие минуты, горячась, отец. – Где твоя церковь? Где твои священники? Когда речь идет о них... – Тут отец делал паузу, а мать начинала креститься. – Когда речь идет о них, то эти ханжи не желают иметь с ними дела. Раньше они сжигали их на кострах, если, конечно, какой-нибудь кровосос...

– Альбрехт! – вскрикивала в такие мгновения матушка. И отец поправлялся:

– Если кто-то из тварей не был уже епископом, или архиепископом, или даже кардиналом, который и вызволял из темниц своих соплеменников! Церковь давно признала свое поражение, потому что поняла: они намного сильнее. А теперь они вообще прибрали к рукам церковь. Кто управляет всем в Ватикане?

Матушка снова крестилась и умоляла не поносить святого отца.

– Хорошо, не буду, Амалия. Но ты сама знаешь, что с ними можем бороться только мы. Мы, члены Ордена! Охотники не в счет, твари с легкостью расправляются с ними. Да и ты сама видишь, что происходит здесь, во Франции: королю и королеве отрубили головы, знать тоже завершает свой жизненный путь на гильотине. А кто находится у власти? Они, Амалия, они!

Кто такие эти они, которых отец называл в порыве гнева также и тварями, Валерия не понимала. У отца она спрашивать боялась, потому что гнев того был страшен. Поэтому она задала свой вопрос матушке. Матушка, вязавшая чулки для мужа, вздрогнула и укололась спицей, из пальца потекла кровь. Матушка отчего-то перепугалась и, перекрестившись, заявила:

– Валерия, дочка, обещай, что больше никогда не задашь подобный вопрос!

Валерия пообещала и больше о «них» не спрашивала, однако чем старше становилась девочка, тем сильнее разгоралось ее любопытство. Она заметила, что отец не меньше двух раз в неделю исчезает почти на целую ночь, причем матушка была в курсе вылазок своего супруга.

Валерия попыталась узнать, куда уходит отец, на что матушка заявила:

– Твой отец очень занятой человек, к тому же медик. Богатые пациенты требуют его к себе днем и ночью.

Однако Валерия несколько раз, просыпаясь от громких голосов в коридоре, слышала, как матушка приносит извинения слугам, пришедшим в их дом, чтобы доставить батюшку от якобы недужного нувориша. Значит, отец был вовсе не у пациентов! Но что же тогда он делает ночью на улицах Парижа?

Как-то Валерию в очередной раз разбудили громкие голоса. Она выглянула в коридор и увидела, что отца несут на руках несколько человек. Матушка, беззвучно рыдая, следовала за ними.

Ученого пронесли в его кабинет, положили осторожно на диван – и девочка разглядела, что вся одежда отца пропиталась кровью. Кровь была и на полу. Матушка, повернувшись, заметила Валерию и приказала ей тотчас отправиться к себе, запереться и молиться.

Отец был болен почти две недели. Но потом выздоровел, и ночные исчезновения возобновились. Когда же дочка выпытывала у матери, что произошло с отцом, та отвечала:

– Грабители...

Но Валерия не верила ей, родной матери. И как-то вечером, воспользовавшись тем, что родителей не было дома, она проникла в святая святых – кабинет отца. Где тот прячет ключ, девочка подсмотрела несколькими днями раньше: под одной из половиц в коридоре.