Академия Ринвуд. Ученица темного мага - Алеся Наварро

– Ладно, перестань. – Амалия оттащила разбушевавшуюся соседку от окна. – Чего доброго, еще поджаришь кого-нибудь.

– И поджарю! – Агнешка рванулась и чуть не опрокинула столик. – Пусти меня, сейчас я покажу этим курицам настоящую магию.

Не только Агнешке хотелось бурного веселья. Следующее нападение было предательски совершено с тыла: пользуясь суматохой, Ливи подкралась сзади и как следует огрела Амалию подушкой. Агнешку пришлось выпустить, и она тут же перешла в наступление и опрокинула Амалию на пол.

Выдержать схватку с обеими соседками сразу оказалось непросто. Ливи была почти на голову выше и, несмотря на изящное телосложение, отличалась завидной силой, а крепко сбитая Агнешка явно знала толк в шуточных (а то и вполне серьезных) потасовках. Амалии не раз пришлось уворачиваться от коварных подножек и неожиданных тычков пальцами под ребра. В любой другой день любая из соседок без труда положила бы ее на лопатки. Но не сегодня. Каким-то непостижимым образом Инициация не только изменила душу, но и дала телу немыслимую силу и выносливость. Уже через несколько минут запыхавшаяся, но довольная собой Амалия уложила обеих соседок лицами в коврик и уселась сверху.

– Все-все, я сдаюсь. – Агнешка застучала ладонью по полу. – Герцогиня, Коннери превратил нашу малышку в валькирию. Проклятье, я не знаю, что это за колдовство, но я тоже так хочу. Погляди, какая ты стала!

Амалия рассмеялась. Разве могло в ней что-то так уж сильно измениться? Она поднялась на ноги и подошла к зеркалу. В отличие от добродушных и – что уж там – напившихся в стельку соседок, бездушное холодное стекло уж точно не стало бы обманывать. Даже из самых лучших побуждений.

Но и зеркало показывало совсем не то, что раньше. Вернее – не совсем то. Нет, Амалия не стала выше ростом или тоньше в талии. Вечно растрепанные светлые волосы не легли на плечи ровными локонами. Те же темно-карие глаза, то же лицо, что Амалия видела в зеркало каждое утро. И одновременно – не то. Незнакомая девушка в зеркале, как две капли воды похожая на Амалию, была… нет, ее едва ли можно назвать совершенной красавицей – такой, как Ливи. Невысокая, с маленькими руками и ногами, худенькая, но исполненная какой-то особой силы и грации. В темно-карих глазах горит мягкий огонек, в любое мгновение готовый вспыхнуть пожаром. Губы – алые, как будто налившиеся от долгих и горячих поцелуев. Амалия положила руку себе на бедро и медленно провела вниз. Незнакомка в зеркале повторила движение – только у нее это вышло совсем иначе – словно она манила к себе, дразнила кого-то…

– Малышка, ты просто ходячий огонь, – Агнешка подошла сзади и обняла Амалию, – но перестань так на себя пялиться, оставь это занятие Алексу. Если мы сейчас же не ляжем спать, я убегу в «Мед» за еще одной бутылкой. И тогда завтра утром мы все умрем. Если тебе теперь и похмелье нипочем – умоляю, пожалей нас с маркизой Саффолк.

* * *

…почти счастлив. Настолько, насколько это сейчас вообще возможно. Сегодня утром в наш лагерь приехала Кошка. Совсем одна, без какой-либо охраны. Сумасшедшая! Не знаю, как она смогла нас найти. У подобных ей свои секреты и свои пути. Я не думаю об этом. Я просто рад тому, что она наконец рядом. Что она цела. Мне хватило этих безумно долгих месяцев, чтобы понять, как она мне дорога. Но я должен молчать. Любое неосторожное слово, любой взгляд – и Матабер догадается. Иногда мне кажется, что Он наблюдает за мной даже во сне. И тогда он не остановится ни перед чем, чтобы найти Кошку. А я не всегда буду с ней рядом. Я не уверен, что даже Бродяга, всесильный Бродяга, сможет ее защитить. Матабер слишком опасен. Но я больше его не боюсь. Я становлюсь другим – и Кошка сказала, что может сделать меня еще сильнее. Это хорошо. Мы победим – должны победить. Но почему же она плачет, когда думает, что я ее не слышу?

19 октября,

Лето 1242 от Рождения Солнца

Амалия вздохнула и отложила черную книжечку. Неизвестный рыцарь все еще писал неровно и иногда делал ошибки в словах, но его мысли были простыми и честными. И, похоже, он испытывал к загадочной Кошке не только дружеские чувства. И не мог ей сказать. Не из страха быть отвергнутым, а из страха подвергнуть свою возлюбленную опасности. Как это, наверное, ужасно и больно… Быть рядом с тем, кто тебе дорог, разговаривать, но не сметь обмолвиться и словом о своих чувствах! У рыцаря были причины молчать.

А были ли они у самой Амалии?

Она неслышно встала с кровати и потянулась. Потасовка и возлияния уже давно отправили ее соседок в страну снов, но саму Амалию, похоже, только раззадорили. Разгоряченное тело не чувствовало ни малейшей усталости – напротив, требовало движения. А полная луна за окном будто бы приглашала на прогулку. Конечно, можно обуться, спуститься вниз, но это ведь так долго… а что, если?

Амалия толкнула створки окна и уселась на подоконник, свесив босые ноги наружу. До земли – два с лишним десятка футов. Падать будет больно. А если не вниз, а наверх? Амалия задрала голову. Край крыши нависал над головой, изрядно выступая над стеной здания. Еще целый этаж сверху. Много? Но не так, как до земли. Тело начало действовать быстрее, чем Амалия успела испугаться. Мгновение – и она уже уцепилась за подоконник третьего этажа. Легко забралась еще выше – будто бы всю жизнь только и занималась тем, что карабкалась по отвесным каменным стенам. Сюда поставить ногу, здесь ухватиться, подтянуться – и крыша совсем рядом. Кованый желоб жалобно заскрипел, но выдержал, и Амалия рывком бросила легкое и послушное тело вверх и приземлилась на черепицу.

На крыше в лицо сразу же ударил мокрый ночной ветер. Не пробирая до костей, как это было бы раньше, а как будто подгоняя, подталкивая вперед – поторопись, не стой на месте! Амалия запрокинула голову и втянула носом воздух. Столько запахов! Удивительно, как она их раньше не замечала.

От конюшен заметно тянуло лошадиным духом и соломой, от караулки, где дремали стражники, – терпким мужским потом и сталью. Даже дым из труб пах по-разному. В Доме Четырех Стихий сейчас пыхтела только одна, выбрасывая в ночное небо густые серые клубы, пропитанные ароматом трав, к которым примешивались еще какие-то странные и незнакомые субстанции. Наверное, кто-то из профессоров или старшекурсников решил заночевать в лаборатории, чтобы завершить какой-нибудь очень важный алхимический опыт или просто сварить сложное зелье. От трубы «Верескового меда» доносился аромат жарящегося мяса. Берта всегда была готова принять посетителей – особенно ночью перед воскресным днем. Камины женского и мужского жилых корпусов дымили почти одинаково, неинтересно, а вот труба караулки выбрасывала не самый приятный дым. Не иначе, кто-то из стражников швырнул в огонь износившуюся портянку. Амалия поморщилась. Да уж, иметь столь развитые чувства, оказывается, не всегда хорошо.

Труба, торчавшая на фоне неба почти на самой верхушке Дозорной Башни, не дымила. Коннери или лег спать, или отправился куда-то по своим делам. Скорее второе. Как можно спать в такую ночь? А что, если он прямо сейчас стоит у окна и наблюдает за крошечной с такого расстояния фигуркой, невесть зачем забравшейся на крышу жилого корпуса? Амалии показалось, что она даже смогла разглядеть две маленькие зеленые точки в темноте проема почти под самой крышей. Впрочем, какая разница? На самом деле он совсем не страшный.