Последняя жертва - Райчел Мид

Учитывая контекст, под «людьми», конечно, подразумевались стригои. Дмитрий быстро приобрел вес среди них, подчиняя других своей воле. Большинство стригоев действуют в одиночку, очень редко собираясь группами, но даже эти изолированные особи осознают опасность, исходящую со стороны наиболее влиятельных персон. Дмитрий задействовал свои контакты. Если кто-то из стригоев и слышал о его трансформации — и тем более поверил в нее, — быстро эта новость распространиться не могла, по причине отсутствия у них серьезной организации. Дмитрий делал вот что: пытался найти кого-то, знающего того, кто, возможно, знал, где сейчас Соня.

Дмитрий снова заговорил более громко, гневно и — если это возможно — более зловеще. Я внезапно почувствовала себя так, будто угодила в ловушку, и даже у Сидни сделался испуганный вид.

— Он говорит этому Борису, что, если тот не получит ответов к завтрашней ночи, Дмитрий найдет его и разорвет на части и… — Ей не было нужды заканчивать — достаточно было заглянуть в ее широко распахнутые глаза. — Используй свое воображение. Это ужасно!

В тот момент я порадовалась, что не слышу всего разговора на английском.

Дмитрий отключился, вернул Сидни телефон, и маска злобы на его лице растаяла. Это снова был мой Дмитрий, Дмитрий-дампир. С удрученным видом он привалился к стене кафе, глядя в небо. Я понимала — он пытается успокоиться и утихомирить разбушевавшиеся в душе эмоции. Он только что сделал то, что поможет нам в поисках… но какой ужасной ценой для себя! Пальцы у меня свело от желания обнять его или хотя бы похлопать по плечу, чтобы он знал, что не одинок. Но я сдержалась, подозревая, что ему это не понравилось бы.

Наконец он снова посмотрел на нас, по-видимому сумев совладать с собой — по крайней мере, внешне.

— Я отправил кое-кого расспросить о ней, — устало сказал он. — Может, сработает, может, нет. Стригои не из тех, кто имеет свою базу данных. И все же время от времени они наблюдают друг за другом, хотя бы в интересах самосохранения. Скоро выяснится, есть какой-нибудь успех или нет.

— Я… Потрясающе! Спасибо тебе, — запинаясь, сказала я.

Я понимала — он не нуждается в благодарности, но мне это казалось необходимым.

— Нужно возвращаться к хранителям… если вы не думаете, что и здесь достаточно безопасно.

— Я предпочла бы держаться подальше от цивилизации. — Сидни зашагала к пикапу. — Кроме того, я хочу вернуть себе ключи от моей машины.

Поездка обратно, казалось, продолжалась в десять раз дольше. Настроение Дмитрия заполнило всю кабину, его уныние действовало почти удушающе. Даже Сидни чувствовала это. Она снова пустила его за руль, и я не могла решить, хорошо это или плохо. Может, дорога отвлечет его от муки возвращения в прошлое стригоя? А если наоборот — боль отвлечет его от дороги и мы свалимся в канаву?

По счастью, мы без приключений доехали обратно. На парковке нас ждали двое хранителей — моройка и парень-человек; вид у обоих был воинственный. Меня по-прежнему поражала готовность обеих рас к бою; и еще я задавалась вопросом, есть что-нибудь между ними или нет.

В лагере уже ярко пылал общинный костер, и вокруг сидели люди; одни ели, другие просто общались. За завтраком я выяснила, что этот костер горит всегда для тех, кто хочет пообщаться, но многие семьи предпочитали проводить время в своих домах.

В доме Раймонда мы нашли лишь Сару и Джошуа. Она мыла посуду, он сидел в кресле, но явно был встревожен. Едва заметив меня в двери, он вскочил, сияя улыбкой.

— Роза! Вы вернулись. Мы уже начали беспокоиться… В смысле, не потому, что с вами могло что-то случиться, с вашими-то умениями… но из-за того, что, может, вы просто уехали от нас.

— Без ключей от нашей машины? Ну уж нет.

Сидни положила ключи от пикапа на стол; на ее лице читалось облегчение, когда она увидела там свои и схватила их.

Сара предложила нам перекусить, но мы отказались, поскольку купили кое-какую закуску на заправке в Рубисвилле.

— Ладно, если не хотите есть, посидите с другими у костра. Может, сегодня вечером Джесс Макхейл споет, если ее уговорят достаточно выпить, но, пьяная или трезвая, она обладает самым изумительным голосом, который я когда-либо слышала.

Я переглянулась с Дмитрием и Сидни. Признаться, мне было интересно посмотреть, как у этих дикарей проходят вечеринки, пусть даже народные песни при лунном свете не самое любимое из моих развлечений.

Я подозревала, что Дмитрий вполне удовольствуется возможностью уединиться в нашей комнате, но, когда Сидни заявила, что пойдет к костру, он автоматически ответил:

— Я тоже.

Я мгновенно поняла, чем он руководствовался. Воспоминания о днях со стригоями мучили его. Разговор со стригоем мучил его. И возможно — нет, определенно, — он хотел бы спрятаться и постараться отделаться от всего этого; но это же был Дмитрий. Он всегда защищал тех, кто в этом нуждался, и хотя сидеть у костра и слушать песни в общем не представляло угрозы для жизни, все же это была в какой-то мере опасная ситуация для такого сугубо штатского человека, как Сидни. Он не мог этого допустить. Вдобавок он понимал, что в присутствии нас обоих она будет чувствовать себя в большей безопасности.

Я собралась сказать, что пойду с ними, но Джошуа опередил меня.

— Ты еще хочешь посмотреть мою пещеру? Пока не совсем стемнело, будет лучше видно, чем при свете факела.

Я и думать забыла о нашем последнем разговоре с Джошуа и хотела отказаться. Однако заметила в глазах Дмитрия что-то похожее на осуждение. Ага, значит, ему не по душе, если я уйду куда-то с молодым, симпатичным парнем. Что это? Естественное беспокойство по поводу хранителей? Ревность? Нет, последнее отпадало. Уже установлено — и не раз, — что Дмитрий не хочет со мной никаких романтических отношений. Раньше он даже вступался за Адриана. Может, это отголоски позиции бывшего приятеля? В Рубисвилле во мне возродилась вера, что мы с Дмитрием можем быть друзьями, но этого не произойдет, если он сочтет, что может контролировать меня и мою личную жизнь. Мне приходилось встречать девушек, чьи «бывшие» так себя вели. Нет уж, я буду общаться с тем, с кем пожелаю.

— С удовольствием, — ответила я. Дмитрий помрачнел.

И мы с Джошуа ушли. Я понимала — в этом решении немалую роль играет желание отстоять свою независимость. Дмитрий сам говорил, что мы равны, и, однако, во время этого нашего бегства зачастую принимал решения самостоятельно, без моего участия. Приятно было в виде исключения хоть в чем-то иметь превосходство. Кроме того, Джошуа мне нравился, и было интересно узнать больше о том, как здесь живут люди. Сидни, наверное, не хотела, чтобы я уходила, но Дмитрий и сам позаботится о ней.

По дороге мы с Джошуа проходили мимо множества высыпавших из своих жилищ хранителей, и я то и дело ловила на себе взгляды. Джошуа повел меня не в сторону дома своего отца, а в противоположную, в обход небольшой горы. Конечно, после стольких лет жизни рядом со Скалистыми горами, все Аппалачи казались мне «маленькими». Такой вот горный снобизм.