Галлант - Виктория Шваб

Мэтью прищуривается, и вдруг его взгляд светлеет.

– Как у нас, так и там… – размышляет он.

Оливия кивает, показывает рисунок, который сделала в саду, – рисунок Галланта – и постукивает по нему карандашом, как бы говоря: «А есть еще?»

Мэтью озаряет догадка, лицо его проясняется.

– Иди за мной!

У каждого дома – свои секреты. В Мерилансе не было скрытых ходов или фальшивых стен, но в одном коридоре имелась расшатанная половица, наверху северной лестницы – закуток, где можно затаиться, с десяток уединенных и темных уголков. Секреты Галланта куда грандиознее.

Оливия изучает их, впечатывая в память, словно прячет полевой цветок между страницами своего блокнота.

Один проход она уже нашла – неосвещенный туннель между кабинетом и кухней. Мэтью показывает второй. Он ведет Оливию в бальную залу, к высоким, до пояса, панелям, которыми обшиты стены, ощупывает дерево и находит зазор.

– Здесь! – Мэтью берет Оливию за руку и проводит ее пальцами по стене.

На ощупь кажется, будто откололась щепка, но если нажать, деревянная панель отходит в сторону, а за ней – тайник, слишком маленький, поместится только ребенок или худенькая девушка. Присев на корточки и прищурившись, Оливия заглядывает в темноту, Мэтью подносит лампу, и в ее свете становятся видны приземистые каменные ступеньки.

– Лестница ведет в погреб, – объясняет кузен.

Погреб. Она видела его всего раз, наутро после приезда, когда Ханна выбралась оттуда с корзиной. Оливия предпочла бы спуститься в сотню других мест, только не в каменный склеп под домом, и все же, закрывая дверцу, заставляет себя отмерить взглядом расстояние до угла, запомнить отколотую щепку, чтобы в темноте наверняка отыскать ход.

В погоне за тайнами Галланта участвуют не только юные Прио́ры. Пока Мэтью ведет Оливию по дому, она замечает, как за ними наблюдают. Вот призрак в углу. Еще один на лестнице. Полустертые лица, знакомые по картинам из галереи. Члены семьи, о которой Оливия даже не догадывалась. Все это Прио́ры – как и те гули за стеной, что так и не вернулись домой.

Дальше они идут в музыкальный салон. Пальцы Оливии зудят – вот бы просто сесть и поиграть, выучить еще одну мелодию… Но у рояля Мэтью не задерживается. Он проходит мимо, в правый угол, и нащупывает на стене стык, где сходятся две полосы обоев.

– Здесь, – говорит кузен, прижимая к стене ладонь. На миг кажется, что сейчас Мэтью скомандует потайной двери открыться, как повелевал садовыми вратами. Но на руке его не видно крови, приказов он не отдает, просто нажимает на панель, и та отворяется. Кузен приглашает Оливию следовать за ним: – Идем.

Лестница крутая и узкая, почти как стремянка. Они поднимаются наверх и выходят в комнате Мэтью. Кузен присаживается на кровать перевести дух.

– Мой брат любил эту игру. «Отыщи все секреты».

Мэтью хорошо скрывает болезнь, но усталость, омрачившая его лицо, и слабая дрожь рук все же заметны.

Он кивает на стену напротив, где висит гобелен с изображением сада. Оливия откидывает ткань, а под ней – дверь. Не потайная, скрытая в обшивке, а самая обычная – похоже, гобелен повесили, чтобы спрятать ее от глаз.

В скважине торчит маленький золотой ключ. Оливия бросает взгляд на Мэтью – можно? Тот кивает, и она отпирает дверь. Щелчок замка, и створка распахивается, но не в ванную комнату или коридор, а в другую спальню, чуть меньшую по размеру, чем комната Мэтью.

Ставни открыты, портьеры задернуты, предвечерний свет озаряет стол, сундук и кровать. На подушке восседает потрепанный мишка, у тумбочки пристроилась пара ботинок. Это спальня Томаса.

Оливия так и видит: вот Ханна приходит сюда каждое утро. Эдгар на ночь закрывает ставни. Они совершают все ритуалы, но комната выглядит заброшенной. Половицы слишком жесткие, а пыль, хоть ее и смахнули с поверхностей, висит в воздухе.

Оливия возвращается к Мэтью и запирает дверь, повернув в замке золотой ключик. Кузен вздыхает и поднимается с постели.

Оливия идет за ним к выходу, спускается по парадной лестнице и размышляет обо всех коридорах, комнатах и потайных дверях Галланта. Возможно, все это не пригодится. Возможно, мальчик по-прежнему там, в пустой чаше фонтана, и Оливии никогда больше не придется ступить в другой дом. Возможно, все будет вот так просто, да только… вряд ли.

До заката – три часа.

Мэтью отдыхает, но Оливия напряжена, будто натянутая струна. Она выходит в сад немного развеяться. День теплый, Оливия гуляет по дорожкам между клумб, скользя взглядом по зелени, золотистым и розовым цветам. И вдруг на окраине сада кое-что замечает.

Ночью погибла одна из роз, будто на куст внезапно налетел холод. Стебель выглядит ломким, листья скрутились, головка поникла. Осколок зимы среди лета. Приблизившись, Оливия замечает серый сорняк, который душит розу, будто сжимает ей горло.

Оливия вспоминает другой сад, оживший на ладони цветок, и пальцы у нее подрагивают. Здоровой рукой она касается розы, бережно, будто та стеклянная и об нее можно пораниться. Медленно берет увядший, на ощупь сухой как бумага бутон в ладонь и ждет, когда кожу начнет покалывать холод и цветок оживет.

Однако ничего не происходит.

Нахмурясь, Оливия сжимает розу сильнее, стараясь вдохнуть в нее силы. Но цветок лишь рассыпается у нее в руке, роняя лепестки на траву. Оливия смотрит на свои пальцы: кожу, как тенью, покрыло пылью мертвой розы.

Какой бы силой она ни обладала за стеной, здесь у нее власти нет.

Два часа до заката.

Ее чемодан исчез из холла и вернулся к изножью кровати. Оливия снимает цветной наряд матери и натягивает собственную серую одежку, которая за стеной сольется с окружающим миром. Затаив дыхание, Оливия застегивает пуговицы, будто накладывает чары и платье в силах снова превратить ее в девочку из Мериланса.

Но это невозможно. Оливия никогда ею не была.

В ванной комнате она изучает свое отражение, угольно-черные волосы, серые глаза, бледную кожу. Она похожа на создание из-за стены. Оливия представляет, как кружится в бальной зале другого дома, озаренная серебристым светом. Щелчок тонких пальцев, и она превращается в прах.

Но тут взгляд Оливии падает на мамин гребень с голубыми цветочками, что лежит у раковины. Она представляет, будто за спиной у нее стоит Грейс Прио́р и обнимает за плечи, шепчет на ухо, что все будет хорошо, что дом – это выбор, что дочь принадлежит этому миру настолько же, насколько миру за стеной.

Взяв гребень, Оливия закрепляет его в волосах.

За окном все темнее. Внизу, в центре каменного фонтана, женщина тянет вперед руку, и Оливия понимает: это предупреждение. Держитесь подальше, гласит оно. Однако послание предназначено чужакам. А Оливия – Прио́р, Галлант – ее дом.

До заката – час, и каждая минута буквально тянется. Ожидание невыносимо, хочется броситься обратно в тот мир, перемахнуть через стену, но при свете дня стена – не более чем видимость. Остается лишь ждать.