Уходящий тропою возврата - Александр Забусов

– Ведьма!

– Колдунья! – Зашумели, зашептали близко стоявшие к страшному месту родовичи.

– Тихо-о! – рыкнул Олесь на воев. – Слушай сюда!

Он заскочил на телегу, оглядел подходивших к месту трагедии родовичей.

– С этого времени принимаю командование на себя. С телег снять пустые бочки, сбросить их в реку. Все оружие, взятое с мертвого ворога, сносить и укладывать в повозки. Мертвецов половецких сбросить в реку. Первому десятку провести захваченный табун лошадей через мост, уводить к погосту. К утру место подчистить, привести в первозданный вид, кровь присыпать песком. Десятники, людям поставить задачу! Выполнять приказ!

Олесь спрыгнул на землю, подозвал прибывших с заставы людей.

– Беляй, Домаш, сбросьте эту старую гниду в реку, пусть раки сожрут её плоть.

– Не боись, сотник, сбросим, ещё и кол осиновый в грудину вобьем. Так оно понадежнее с колдуньей будет, – прогудел великан Домаш.

Оставшись наедине с телом Горбыля, Олесь присел рядом.

– Батька! Как же ты не уберегся? Ведь сам нас учил таким заморочкам, все чехов каких-то вспоминал. Как же мы теперь?

Сотник, замолчав, прикрыл лицо командира рядном и, поднявшись, пошёл исполнять обязанности, вдруг легшие на его плечи со смертью Горбыля.

За прошедшими через мост русами людины, оставленные Олесем в замыкании, подожгли мост. Еще через десяток верст, в самом узком месте дороги остались рубить лес: требовалось сделать завал.

Это было так, или ему всегда это только так казалось, но для него уста ее почему-то пахли спелыми вишнями. Как сладко было целовать их, прикасаясь своими губами к полуоткрытым прохладным лепесткам губ девы. Какой трепет пробегал по всему телу, заставляя сердце биться в груди быстро-быстро, когда он обнимал ее, сжимая, ласкал ее неразвитые перси, а жар поднимался от низа живота вверх, заставляя его мужское естество наливаться силой, принося в мозг желание обладать ею, выплеснуть семя в ее лоно, затем, долго отдыхая, смотреть в зеленые глазища, растворяясь, тонуть в них.

+Эта плотская связь приносила им обоим и радость и боль. Родовые законы славян строились на определенных правилах жизни, а их отношения, на взгляд людей, из мира, в котором он жил ранее, могли называться гражданским браком. Он – молодой волхв, пришлый в чужое племя для обучения у мудрого Святогора. Она – северянка, проживающая в роду старейшины Громобоя, хозяина Лесного. Как сказали бы Славкины современники, Млава – девушка из хорошей семьи. Он, по всем понятиям этого века, молодой муж, она – девица-перестарок, в свои восемнадцать весен не сподобившаяся быть выданной замуж, ни разу не носившая под сердцем дитя. А всё он, Славка! Ведь знает, что в силу своей нынешней профессии не сможет жениться на девке, а сил отпустить ее не имеет. И ведь не единственная она у него. И в Гордеевом городище, и в Уненеже, да и во многих других селищах пограничья у молодого волхва имеются подружки, но всем сердцем любвеобильный Вячеслав тянется лишь к Млаве.

Как коротка южная летняя ночь. Усталая от любовной страсти Млава, разбросав прекрасное тело свое, разметав густые длинные пряди волос по разложенной на сене постели, улыбалась во сне, еле слышно посапывала рядом с любимым. Славка бережно, стараясь не потревожить сон девушки, приобнял ее, прильнул к теплому, пахнувшему только ее запахом телу. Нужно было хоть немного поспать: с первыми лучами солнца предстояло отправиться в дорогу. Разомлев, прикрыв глаза, он тут же провалился в глубокий сон.

Очень часто сны заводят людей в странные, непонятные миры. Люди во сне могут летать, плавать как рыбы в подводном царстве, встречаться с давно умершими родственниками, а то и видеть то, чего не может быть в принципе, вообще на белом свете. Ну, неоткуда ему просто взяться! Это человек двадцать первого века может рассуждать о том, что мозг – сложная система в организме, а в каждой его нервной клетке содержится информация, накопленная на генном уровне предками или почерпнутая из реала, астрала – да мало ли еще откуда. Заснув, человек перестает контролировать себя, а его мозг в это время тащит из подсознания всякую белиберду, с которой люди мнительные, проснувшись, начинают разбираться, строить гипотезы на увиденном во сне материале. Славка по роду своей деятельности не мог отмахнуться от снов, да и Святогор частенько заставлял ученика трактовать увиденное. Вот и сейчас Вячеславу снился сон.

Темная зимняя ночь расплескала по лесной дороге призрачные, серые тени волчьей стаи. Звери бесшумно скользили по заснеженному лесу, выскочили на дорогу, метнулись в сторону северянского отряда, в среде которого скакал на лошади и он, Славка. Поземка мешала рассмотреть, сколько этих тварей атакует отряд, мешала выцелить во тьме вожака, пригвоздить стрелой его тело к мерзлой земле. Идущая на убыль луна закрылась тяжелыми свинцовыми облаками. Славка не слышал скрипа снега под лапами хищников. Сопровождавшие волхва людины, одетые в кольчуги, закрывшись щитами, беспомощно вертели головами, пытаясь определить, откуда последует первое нападение, какая из теней с оскаленной пастью первой набросится на них.

Славка, протиснувшись вперед, направил в сторону волков Вестимиров волхвовской посох, ощущая силу, готовую вырваться из него и поразить серых разбойников. В голове складывался узор заклинания.

«К тебе, Перуне, взываю…» – произнёс молодой русич.

Кисть руки, сжимавшая артефакт, защемила, налилась непомерной тяжестью, а сам посох вдруг с треском переломился на две половины, выпал из ослабевшей руки. Из зимней тьмы молнией выпрыгнул огромных размеров серый зверь и впился клыкастой пастью в Славкину правую руку, стащил волхва под копыта лошади…

– Любый, любый мой! Проснись!

– А-а!..

Млава тормошила своего мужчину, пыталась вытащить его из ужаса сновидений.

– Просыпайся, скоро рассвет.

– Да-да, – Славка в сером сумраке рассмотрел склонившуюся над его лицом девушку, ладошкой стряхнувшую бисеринки выступившего пота со лба любимого.

– Приснилось чего? Ты так кричал во сне.

– Это только сон, Млава. Все будет хорошо, а вот разбудила ты меня вовремя, скоро в дорогу.

– Когда теперь увидимся? – девушка прильнула к груди, целуя ее.

– Скоро. Выгоним орду, и я приеду к тебе, – бережно отодвинув деву, он стал одеваться, в мыслях уже находясь в седле, нежности для него отошли на задний план.

– Знай же, любый мой. Мокошь наконец-то благословила семя твое. У нас родится дитя. Я еще ввечеру хотела сказать об этом.

– Ну, этого следовало ожидать, – Славка на миг прекратил сборы, прильнул губами к губам молодой женщины. – Я рад, Млавушка. Сейчас прости, мне надо уходить. Все потом. Будем живы – у нас все будет хорошо.

Оставшись в одиночестве, северянка смахнула слезу, потянулась к одежде. Нужно было на людях проводить уходящих в дорогу.

К околице селища подтягивалось все население. Два десятка воинов, выделенных Громобоем в сопровождение кривича, уже собрались, прощаясь с родичами, не выпускали из рук уздечек лошадей. Старики напутствовали своих сыновей и внуков. Жены обнимали мужей, а дети помладше жались к отцовским ногам, цеплялись ручонками за материю длинных рубах.