Секрет девятого калибра - Алексей Макеев

Елизавета Ильинична держалась из последних сил. Сердце билось все сильнее. На глазах вопреки ее воле выступили слезы.

– Ой, ну ладно тебе, – примирительно сказала Людмила и подошла ближе. – Давай по-хорошему, а?

Она наклонилась и взяла Елизавету Ильиничну за руку. Но не просто взяла, а с силой стиснула пальцы.

– Я не могу торчать здесь до ночи, – произнесла она. – Выпей уже этот чертов сок.

В больничном коридоре послышался шум. Кто-то торопился, бежал по нему, топоча ногами. Людмила быстро отступила в сторону и спрятала бутылку за спину.

Мимо палаты пробежала девушка в белом халате.

– Напугала, – прошептала Людмила и посмотрела на Елизавету Ильиничну. – Наверное, кому-то стало плохо. Ну что? Попробуем еще раз?

– Не нужно, – прозвучал голос Крячко от порога. – Поставьте бутылку на тумбочку и отойдите в сторону.

Елизавета Ильинична медленно поднесла руки к лицу. Людмила отступила и покорно выполнила все, о чем попросил Стас.

– За что? – спросила она, когда на ее запястьях защелкнулись наручники.

– За чистосердечное признание в убийстве Карины Михайлиной, – ответил Крячко. – Вы также подозреваетесь в убийстве Репника Василия Васильевича.

Елизавета Ильинична, услышав знакомое имя, попыталась встать, но не смогла. Из-за спины Крячко вынырнул молодой врач.

– Теперь можно? – нетерпеливо спросил он.

– Да, конечно.

Врач бросился к заваливающейся на бок женщине.

– Ах да, ты же не знала, – прошептала Людмила, глядя на Елизавету Ильиничну. – Это тоже на твоей совести.

– По результатам следственного эксперимента Лигунова не смогла бы выстрелить из своего ПМ, – сообщил Гуров. – Что и следовало доказать.

– Чайник поставлю, – не выдержал Стас. – Холодно – аж сил нет.

За окном вот уже который день лил сильный дождь.

Когда сильная жара сменилась комфортной прохладой, Гуров задышал полной грудью. Но когда температура воздуха опустилась до октябрьских значений, стало не до веселья.

– «Приманка для крыс», – прочел Крячко надпись на небольшом пакете. – Крысы это едят и умирают. А Людмила подмешала эту дрянь в клубничный напиток для свекрови и чуть было не заставила ту выпить. Я даже не знал, что она может выкинуть подобное.

– А я знал, – ответил Гуров, не отрываясь от чтения протокола. – Она уже убила двоих. С третьим ей было бы легче.

Стас с интересом покрутил пакет в руках.

– Слышал я об этом средстве, но даже в голову не приходило воспользоваться, – недоуменно сказал он.

– Это значит, что вас на даче крысы не донимали. Верни вещественное доказательство в коробку для вещественных доказательств.

– Вернул, – Стас аккуратно опустил пакет в коробку. – Орлов меня чуть не порвал за то, что я быстро установил алиби поклонника Михайлиной. Как его там… Александр Крылов, кажется. По мнению Орлова, я должен был потратить на это гораздо больше времени. Кстати, Лева, я завел новые полезные знакомства. Охранник на подземной стоянке в доме Крылова – мировой мужик. Из наших. Сейчас на пенсии, но бдит так же внимательно, как и во время работы в органах. Без его помощи я бы не справился. А так и салон осмотрел, и под капот залез. Заодно посидел за рулем машины своей мечты.

– Завидую, – признался Гуров.

– Я и сам себе завидовал! – со смехом признался Крячко. – Даже подумал, что надо было в программисты идти, а не в оперативники.

– Я вот тоже хотел спросить, – поднял голову Гуров. – Ты же не поверил Крылову на слово?

– Конечно, нет. Я просмотрел архивные записи с камер видеонаблюдения. Там четко видно, что во время убийства Карины Крылов находился на стоянке рядом с домом. На его машине спустило колесо, и он ждал сервисную службу. Да и не за что ему было убивать Михайлину. Дурила ему мозги. Дома-то ей было несладко. С другой стороны, девица не пыталась его захомутать. По словам Крылова, держала дистанцию: дружба, видите ли. А с Евгением – любовь.

– На тот момент мы уже знали, что Крылов ее не убивал. Но порядок есть порядок. Мало ли, что могло между ними произойти, – заметил Гуров.

– Это ты начальству скажи, – бросил Крячко. – А мне скажи, с чего Людмила пошла на такой риск: убивать бывшую свекровь в больнице. Ведь нашли бы, и быстро – внизу паспортные данные записывают, после визита к нашей подозреваемой та копыта отбросила бы – и все…

– Она и это продумала, – пожал плечами Гуров, который успел побеседовать с подозреваемой. – Не слишком хорошо, но как смогла. Дамочка вообще не сказать чтобы сильно дальновидная, насколько я понял. Она решила устранить опасность в лице бывшей свекрови – вдруг та бы передумала прикрывать Людмилу? Официально – да, пришла навестить в больнице. Помириться. И полагала, что либо крысиный яд в организме не обнаружат – в конце концов, Лигунова – старая больная женщина, только что из реанимации. Либо же решат, что бабка – это я цитирую милейшую Людмилу – побоялась позориться на суде и покончила с собой.

– Ну, это она нашей специфики не знает, – пожал плечами Стас. – Даже если бы все окончилось куда хуже для Елизаветы Ильиничны, первым делом мы бы выяснили, кто ее посещал. А там… узнать, что за вещество, проверить передвижения, того же таксиста отыскать… Беготни не сказать чтобы мало, но в целом достижимо.

– Согласен, – кивнул Гуров и грустно взглянул на мрачный пейзаж за окном. – А самое печальное, Стас, знаешь в чем? – Так получилось, что он, как человек, сыгравший ключевую роль в расследовании, вынужден был общаться с Людмилой Лигуновой. Не сказать чтобы эта беседа доставила ему удовольствие – дамочка вела себя даже несколько нагловато. Зато выяснить удалось много всего интересного. – Людмила считает, что поступила совершенно нормально.

– Два трупа и попытка третьего убийства – это норма? – делано удивился Стас. – С чего она вообще решила девицу своего сына пристрелить?

– Случайно получилось, – пожал плечами Гуров. – Елизавета Ильинична и впрямь бывшую невестку приблизила, ибо жилось ей нелегко. Сына презирает, поскольку тот ничего из себя не представляет. Да и не рвался Петр Егорович с матерью особо общаться. Внука любит, конечно. Пожалуй, его единственного