Летун - Олег Быстров

Наутро вновь распогодилось. Тучи ушли, унося с собой ночной унылый дождь, выглянуло солнце. Лучи его отражались в лужах на дороге, в каплях влаги, собиравшихся на голых ветвях деревьев и кустов. Капли эти набухали и падали в лужи, оставляя круги на воде, а рядом, словно сказочные кораблики, плавали жёлтые осенние листья.

Пролаз у печной трубы располагался очень удобно. В смысле, для скрытного проникновения на кровлю дома. Рядом с ним возвышалось слуховое окно, сделанное наподобие люкарны[2]

, что облегчало незаметное для стороннего наблюдателя перемещение. Зачем строители сделали именно так, на этот вопрос не мог ответить и сам Селивёрстов. Пояснил только, что дом он получил в готовом виде от прежнего владельца, то ли дефект, то ли особенность конструкции трубы сразу не заметил, а когда обнаружил, всё руки не доходили заделать. Но сейчас эта особенность оказалась кстати: можно было незаметно покинуть дом.

Друзья стояли на чердаке, около узкой щели. Селивёрстов надел шинель и фуражку, не иначе как для представительности. Сосновцев ограничился светлым плащом и шляпой. Сейчас, когда предстояло протискиваться в узкий лаз, он всерьёз озаботился судьбой своей одежды. На ткани неминуемо останутся пятна сажи и полосы от соприкосновения с кладкой. Штабс-капитан, при его комплекции, подобных проблем не ведал.

– Да вы снимите плащ-то, – резонно предложил отставник. – Сейчас не холодно, а светлое пятно на тёмном фоне крыши будет хорошо заметно. Даже люкарна не прикроет… То ли дело у меня – маскировка!

Оценив правоту друга, Андрей, недолго думая, сбросил плащ, аккуратно сложил его, и остался в удлинённом, по последней моде пиджаке. Путешествие по крыше прошло без осложнений. На задней стене была приспособлена лестница, внизу – небольшой дворик, заросший кустами. В ограде имелась калитка. К счастью, здесь наблюдателя не поставили, очевидно Постышев ограничился слежкой за прилегающими улицами.

Они выбрались в переулок, окружённый задниками соседних двух- и трёхэтажных домов, рядом с помойкой, издававшей жуткое зловоние. Вокруг не было ни души, что и немудрено. Стоически выдержав волну отвратительного запаха, беглецы щербатым тротуаром пробрались на Ильинскую, затем на Павловскую, и притаились в неприметном проходе между домами. В двух шагах блестели рельсы конки. Андрей так и не стал надевать плащ, перекинув его через руку. Погода стояла действительно тёплая.

Скоро послышался характерный металлический грохот и цоканье копыт – «трамвай» приближался. Полной остановки извозчик не делал, лишь придерживал лошадей. В этот момент нужно было запрыгнуть на подножку. Горожане проделывали этот нехитрый трюк с поразительной ловкостью. А дамы, так даже грациозно. Не сплоховали и друзья. Миг – и они на подножке.

Прошли вглубь вагона, к зашторенным окнам. Тут же появился кондуктор:

– Билетики приобретаем!

Протянутые монетки он положил в один карман кожаной сумку, билеты достал из другого.

– Приятного пути! – улыбнулся пассажирам.

Далее всё прошло как по маслу: промчались по Ильинской, Нижегородской, Вокзальной улицам и оказались у Жандармских казарм. Перебрались по переезду через железнодорожные пути – и вот она, Клязьма. Здесь сошли с конки и дальше пошли пешком.

Найти верфь Анисима Русланова не составило труда. Первый же мужичок в рабочей робе указал дорогу. Собственно, сама верфь располагалась на берегу реки, а дом – в некотором отдалении, ближе к дороге. Одноэтажный, выстроенный без особых претензий: бревенчатые стены, крытая листовым железом кровля, но конёк украшен искусной фигуркой петушка, окошки с резными наличниками, красиво оформленное крыльцо. Прямо домик-пряник! И внутри, судя по всему, просторно и удобно. Перед входом клумбы с астрами и хризантемами.

Друзья прошли на крыльцо, Сосновцев испытал неожиданную робость, и в колоколец позвонил Селивёрстов. Вышла пожилая служанка в опрятном платье и переднике.

– Что угодно господам?

– Мы званы Натальей Анисимовной, – за двоих ответил Селивёрстов. – Попутчики в несчастной поездке в Москву. Передайте госпоже.

Служанка поклонилась и исчезла, и скоро в прихожую выбежала взволнованная Натали.

– Господа, я так рада! С утра хожу сама не своя, всё думаю: придут или нет? – защебетала она. – Вдруг какие-то сложности с полицией, а может, господа устали? Ведь вы дрались со злодеями как львы! Наверное, сегодня вам хотелось отдохнуть?

– Для визита к даме у нас всегда найдутся силы, – вполне серьёзно ответил штабс-капитан. – Тем более, мы обещали.

– Мне очень хотелось вас увидеть, Натали, – просиял Сосновцев. При виде девушки глупая улыбка растягивала рот помимо воли. Он понимал это, но ничего не мог с собой поделать.

– Я тоже по вам ужасно соскучилась! Хоть прошёл один только день! – рассмеялась девушка. – Но проходите в дом, господа. Я познакомлю вас с отцом…

Внутри, как и предполагалось, было светло и просторно. Гостей провели в большую комнату, служившую одновременно гостиной и столовой. Посередине стоял стол с самоваром, вокруг стулья с резными спинками. Небольшое трюмо в одном углу, а в другом роскошный диван – кожаный, с пуфиками и подушечками. Перед диваном разместился столик поменьше, на нём была выставлена ваза с конфетами.

– Дальше папин кабинет и моя комната, – оживлённо рассказывала девушка. – Там у меня фортепьяно, я обязательно поиграю вам, господа. Но вначале – чай! Дарья, это наша экономка, кухарка, и вообще, мастерица на все руки, спекла чудесные пироги! И варенье, господа, вы такого наверняка не пробовали!..

– И по рюмочке ликёра! За знакомство… – послышался густой мужской голос.

В гостиную вошёл высокий широкоплечий мужчина, гладко выбритый, с густой гривой пшеничных волос. При взгляде на него не оставалось сомнений, что это отец Натали, так они были похожи. Особенно глаза – карие, задорные, живой ум светился в них. Оделся господин Русланов по-простому: в косоворотку, свободные штаны и мягкие сапоги. Последовала церемония представления, при рукопожатии Андрей заметил, что рука у судостроителя крепкая, в мозолях, наверняка знакомая со стамеской и рубанком.

– Господа, дочь рассказала мне о вашем героическом сопротивлении налетчикам в поезде, – чуть высокопарно начал Анисим Дмитриевич. – Благодарность моя безмерна! Воистину, если бы не вы, я мог больше не увидеть свою девочку. Так что, считаю себя в неоплатном долгу, и если вам что-либо понадобиться, я полностью в вашем распоряжении.

Друзья переглянулись. После таких заверений самое бы время испросить помощи, однако они не торопились. Селивёрстов медлил по природной своей деликатности и осторожности: признательность, это хорошо, но не скажешь же едва знакомому человеку в лоб, что вот, мол, нужно обмануть полицию и Особую комиссию. Да и кто приступает к делам прямо с порога? А Сосновцев, к чести ли, к стыду ли своему, при виде разрумянившейся, радостной Натали и вовсе забыл, с какой целью они со штабс-капитаном затеяли визит.