Скифы. "Непобедимые и легендарные" - Михаил Елисеев

* * *

После возвращения в Херсонес Диофант решил действовать так же, как и во время предыдущей кампании — нанести удар по западному побережью Тавриды. Он решил снова растянуть вражеские силы, чтобы Палак не смог определить направление главного удара, а затем неожиданно атаковать. Поэтому, дав войску небольшой отдых, стратег повел свою армию на северо-запад, чтобы там нанести врагу неожиданный удар. И вот здесь возникает закономерный вопрос: а как войска Диофанта оказались в районе Керкентиды? Из текста декрета следует, что понтийский полководец просто развернул войска и пошел в приморские местности, но тогда почему его на марше не атаковали войска скифов и роксоланов? Ведь момент был благоприятнейший, но ничего подобного мы не видим. С другой стороны, если исходить из того, что испортилась погода, то марш на Керкентиду был бы более длительный, чем до Неаполя, до которого войска Диофанта так и не дошли, и чтобы уйти от скифов, им надо было идти на Херсонес и там укрыться, а не блуждать по просторам Тавриды. Конечно, и морской путь представлял серьезную опасность в зимнее время, но понтийская армия только что пересекла Понт Эвксинский, а до Керкентиды было морем рукой подать, и вряд ли подобное расстояние могло испугать стратега. Ведь достаточно просто пересечь Калами́тский залив, чтобы неожиданно оказаться под стенами Керкентиды, где армию Понта явно не ожидают. На мой взгляд, Диофант так и поступил, чтобы избежать опасностей перехода по суше и возможного столкновения с объединенным скифо-роксоланским войском.

В пользу того, что скорее всего армия Митридата быстро переправилась через залив, говорит и то, что Керкентида, где стоял скифский гарнизон, была взята быстро и без осады, о чем и сообщил декрет. Там сказано, что Диофант «овладел Керкинитидой и Стенами и приступил к осаде жителей Прекрасного порта» (Калоса Лимена). О том, что этот городок был захвачен войсками понтийского царя чуть позже, свидетельствует надпись на фрагменте мраморной плиты конца II в. до н. э., которую нашли в 1898 г. Текст очень поврежден, но из него можно понять, что отряд гражданского ополчения херсонеситов, находившийся в армии Диофанта, освободил Калос Лимен от скифов и вернул ее Херсонесу. Успехи, которых достиг стратег на северо-западе Тавриды, были снова впечатляющи, но имели и обратную сторону — оставляя в захваченных городах гарнизоны, он неизбежно ослаблял свою армию накануне генерального сражения. Очевидно, это и имел в виду автор декрета, когда сообщил, что «Палак, полагая, что время ему благоприятствует, собрал всех своих». Царь скифов вполне справедливо рассудил, что надо использовать тот момент, когда вражеское войско ослаблено, а его, наоборот, превосходит противника в несколько раз, боевой дух скифских воинов необычайно высок, а главное, вместе с ними идет в бой грозная сарматская конница. Поэтому и царь скифов, и царь роксолан решили дать противнику генеральное сражение, где все преимущества были на их стороне. Страбон определяет численность армии Диофанта в 6000 бойцов, на мой взгляд, это вполне реальная цифра, а вот с войсками союзных царей все гораздо сложнее. Географ указывает, что только роксоланов, не считая скифов, было 50 000, но эта цифра мне представляется завышенной — иначе, обладая таким громадным численным перевесом, они не стали бы вступать в ближний бой, а отступили и просто перестреляли бы понтийцев из луков на марше. Но все равно численный перевес у Палака был, и был он достаточно велик. Однако все случилось не так, как рассчитывал скифский царь, и виной тому оказался только один человек — стратег царя Митридата Диофант, сын Асклепиодора.

* * *

О самом сражении и его ходе неизвестно почти ничего — несколько строк из декрета и абзац в «Географии» Страбона — и это все! Вот что нам сообщает декрет: «…когда Диофант сделал разумную диспозицию, воспоследовала для царя Митридата Евпатора победа славная и достопамятная на все времена: ибо из пехоты почти никто не спасся, а из всадников ускользнули лишь немногие». Страбон тоже немногословен: «Однако любая варварская народность и толпа легковооруженных людей бессильны перед правильно построенной и хорошо вооруженной фалангой». Какие же выводы можно сделать из имеющихся сведений? Самым главным будет то, что, судя по всему, понтийский стратег дал бой в том месте, где союзники не смогли развернуть своих конных лучников, а все свели к лобовой атаке кавалерии по фронту, а строй фаланги для ее отражения подходил идеально. Там, где Диофант дал сражение, они, очевидно, были вынуждены сначала послать в бой пехоту, а когда та потерпела неудачу, то и всю кавалерию, что и привело к таким страшным потерям. Только в лобовой атаке на строй сариссофоров можно было положить всю свою прекрасную конницу, а уж про скифских и роксоланских пехотинцев и говорить нечего — не им сражаться с понтийскими ветеранами. Недаром Страбон так выделил роль фаланги в победе — судя по всему, она действительно была ключевой. Да и Палак с Тасием не были людьми некомпетентными в военном деле, и если погнали своих наездников на ощетинившийся копьями строй, то явно неспроста, а скорее всего потому, что у них не было другого выхода. А это значит, что каким-то образом военачальник Митридата навязал им свою волю и заставил действовать по своей указке. Почему, как и где это произошло, мы никогда не узнаем, а можем лишь констатировать итоги — Скифское царство потерпело окончательное и сокрушительное военное поражение и оказалось в политической зависимости от царя Митридата. Скорее всего Палак вместе с Тасием бежали на север, к Борисфену, и царь скифов был вынужден там оставаться, не имея больше возможности появиться на территории Тавриды. О том, что братья царя подхватили знамя борьбы с врагом, у нас нет известий, они явно начали постепенно сдаваться на милость победителя. А что касается Диофанта, то свои войска он расположил на зимовку в северо-западном регионе, не опасаясь появления врага, который теперь был окончательно разгромлен и сломлен — а потому наступление на скифские земли полководец отложил до весны. И как только она наступила, понтийский стратег повел своих ветеранов на Хабеи и Неаполь, которые снова открыли ему ворота и сдались без боя. Во главе скифского государства, очевидно, был поставлен один из многочисленных братьев Палака, а само оно оказалось в вассальной зависимости от Понта.

В подобной зависимости оказался и Херсонес, который также был вынужден платить дань Митридату, о чем есть интересное сообщение у Страбона: «Кроме гористой приморской области, простирающейся до Феодосии, весь остальной Херсонес представляет равнину и плодороден, особенно богат он хлебом. Во всяком случае, поле, вспаханное первым попавшимся лемехом, приносит урожай в 30 мер. Жители этой страны вместе с азиатскими областями около Синдики выплачивали в качестве дани Митридату 180 000 медимнов и 200 талантов серебра. И в прежние времена отсюда доставлялся хлеб греками, так же как вывозилась соленая рыба из рыбных промыслов озера». За довольно короткий срок планы Митридата относительно Херсонеса и Скифского царства были осуществлены, и казалось, что ничто теперь не помешает установлению его власти во всей Тавриде. Но скифы пошли другим путем и решили взять реванш там, где их никто не ожидал — на Боспоре.

Последней трагической страницей сопротивления скифов агрессии Понта стала борьба за Боспорское царство — начавшись как государственный переворот, она вскоре приняла грандиозные масштабы самой настоящей войны. Грохот битв сотрясал Тавриду, тысячи людей гибли на залитых кровью полях сражений, вновь Диофант вел в бой свои непобедимые фаланги, а скифы все не хотели покоряться воле Митридата. Лишь громадной ценой напряжения всех своих сил, подкреплениям из Понта и помощи из Херсонеса царский стратег вновь одержал победу. Но обо всем по порядку.