Проклятие валькирии - Елена Счастная

— Так поэтому…

— Ты можешь принести в жертву его, если он сильно тебе докучает. Душа воина будет мне хорошим даром.

Фигура Хель совсем растворилась у дальней стены пещеры, погасли руны на ее изваянии, и все вокруг замерло, лишенное самых мелких звуков и едва ощутимого дыхания. Ворвался в уши шум дождя, бьющего тяжелые капли о скалы. Асвейг открыла ларец снова, проверяя, не почудилось ли ей все, что сейчас произошло: дощечки были по-прежнему целы. Да толку-то. Но и на том спасибо: вряд ли, не будь она некромантом, Хель взялась бы помогать. А тут и правда есть 8 них что-то схожее. Другое дело, что до могущества ее так далеко, что хоть сто жизней проживи, а ближе не станешь. Да и не надо. И увиденного куска прошлого достаточно для того, чтобы пожелать избавиться от всех сил, что наполняют ее. И как узнать, что же еще скрыто за пеленой беспамятства? Пусть это окажется страшным грузом, но она должна вспомнить!

Звучали еще в ушах последние слова Хель о том, что Ингольв, оказывается, как на привязи у Асвейг Захочет она — не станет его. Не будет больше докучать, пугать и угрожать почем зря. А разобраться, как от него избавиться, дело, верно, не более хитрое, чем руны прочесть. Но странно, убивать его не хотелось. Не в праве она лишать кого-то жизни лишь потому, что нравами не сошлись, да судьба посмеялась, столкнув их в недоброе время. И, коли все получится, может, и не увидятся они больше.

Гагара только жаль — а больше никого. Не нашлось подруг среди рабынь, даже тех, с кем по душам поговорить можно было бы. Не сыскалось приятелей и среди мужчин, кроме него, которые защитить могли бы или подбодрить. Наверное, потому что Асвейг не собиралась задерживаться в Скодубрюнне надолго. К чему лишние привязанности?

А вот надо же, связалась с Ингольвом накрепко, получается. То еще счастье.

Асвейг вздохнула и поежилась от очередной волны озноба, пробежавшей по телу. Она взглянула вверх — дождь, оказывается, уже почти закончился, и сквозь облака помалу начало пробиваться солнце, превращая стену из капель в искрящуюся пелену Правильно говорят, что утренний дождь — до полудня. Теперь, может, и не разразится больше. Надо идти скорее, наверстывать то, что могла бы пройти, не просиди здесь. Ночевать в лесу совсем не хотелось, хорошо бы добраться хотя бы до дороги, а лучше до какого жилья.

Асвейг достала из заплечной сумы запасную одежду и, скинув все мокрое, натянула на себя. Сразу стало тепло. Только вот башмаки остались сырыми. Все же нужен огонь, отогреться бы совсем и просушить все, что успел насквозь промочить ливень. Вот же, казалось, удачный миг для побега. А боги, приславшие на землю такую пропасть воды, посчитали по-другомуХоть возвращайся, пока не хватились. Смешно даже.

Но Асвейг все же решила пойти дальше. Зашевелится, разогреется, а там ветром обдует траву, и можно будет развести костер. Главное, не отчаиваться и не опускать руки раньше времени. Она, все больше нагибаясь, вернулась к входу в пещеру и прислушалась: кроме обычного шума леса и шелеста падающих с ветвей капель, никакие звуки не раздавались вокруг. Но это, наверное, не надолго. Асвейг выбралась наружу и поспешила вниз по склону, на который, ослепленная ливнем, так долго взбиралась. Вновь сверкнула между деревьев полоса фьорда: теперь по солнцу сообразить, куда идти, гораздо проще. Скоро она согрелась и почти перестала смотреть под ноги: шлось легко.

Непогода совсем отступила, солнце струилось на раскисшей землю скупое тепло самого начала лета. На душе с каждым шагом становилось все спокойнее, словно Асвейг уже далеко-далеко от ненавистного поместья, в котором провела в неволе столько долгих месяцев.

Но призрачный лай собаки вмиг разрушил хрупкое умиротворение. Понадеявшись, что послышалось, Асвейг остановилась и прислушалась. Ничего. Только дыхание леса и шумные игры ветра в кронах деревьев. Но короткий шорох со стороны Скодубрюнне выбился из мерного шелеста. Потом прозвучал снова, и собака нетерпеливо гавкнула — ближе. Асвейг прибавила шагу, но теперь уж нечему было смыть ее след. После она побежала, но преследователи как будто погнались за ней быстрее. Шум все приближался, пока не стали различимы голоса мужчин. Их было немного, но и нескольких знающих эти места будет достаточно, чтобы изловить незадачливую беглянку. Они явно торопились, резвые псы, яростно дыша, тащили их за собой. Асвейг, неприлично поддернув подол, еще пыталась уйти от погони, но откуда же ей знать, как это делается?

Верно, поэтому первый оклик настиг ее очень скоро. Внутри словно камень упал, ноги сразу стали неподъемными. Ингольв. Связь с ним — власть и наказание. Вот же и не лень ему было лично за ней гнаться! Сам, небось, не хуже пса ее чуял.

Устав от бесполезных и уже смешных попыток улизнуть, Асвейг остановилась. Сердце стучало в ушах от долгого бега, но успокаиваться не торопилось: самое страшное впереди. Из чащи показались темные фигуры преследователей. А уж в глазах Ингольва, что шел впереди всех, плескался такой мрак, которого не видели самые дремучие леса и самые глубокие пещеры. Бастард, оставив трех мужчин с собаками позади, нагнал ее и встал рядом. Молчал долго, снова и снова разглядывая с головы до ног. Он тоже вымок, штаны до самого пояса пропитались росой насквозь и прилипли к ногам. В бороде его еще поблескивала влага, и плащ был весь в потеках. Стало быть, бросился в погоню как только узнал, и дождь вовсе не заставил его подождать.

— Далеко забралась, — наконец проговорил он. — Дальше, чем другие рабыни, которые пытались сбежать.

— Видимо, я хотела сбежать сильнее, — Асвейг бесстрашно подняла на него взгляд.

— Ты знаешь, что теперь с тобой будет?

Она пожала плечами, показывая, что ей все равно. Ингольв вздохнул. Но вдруг схватил ее за шею под затылком и встряхнул, как безмозглого кутенка за шкирку.

— Ты глупая девчонка, не ведающая страха. Но ты еще не знаешь, чего бояться. Потому что не испытывала ничего страшнее шлепка по заду от пьяного воина на пиру.

— Я вынесу все. Ты не знаешь меня, — сузив глаза, прошипела Асвейг, пытаясь вывернуться из его хватки.

Но викинг только поддернул ее ближе к себе.

— Ты сама усложняешь себе жизнь, — укоризненно проговорил он, успокаиваясь. — И мне заодно. И не думай, что тебе удастся избежать наказания.

— Смотри, как бы тебе не стало от того хуже, чем мне, — с долей удовольствия она отметила, как при этих словах бастард стиснул зубы.

Он рванул ее в сторону и вмиг прижал к шершавому стволу ближайшего ясеня. В спину больно впились бугры на коре. Огромный кулак впечатался в дерево над головой, посыпалась мелкая труха и брызги с еще не высохших ветвей. Асвейг невольно зажмурилась. Дыхание викинга обдало щеку теплом.

— Вижу, все знаешь. Ну, так убей меня сейчас, — шумно выдохнув, процедил он. — Забери назад то, что подарила мне так неосмотрительно. И они не дадут тебе и шагу сделать с места.

Когда Асвейг вновь посмотрела на него, Ингольв качнул головой в сторону своих зорких спутников. Это не были рабы. Он взял с собой воинов хирда: дело неслыханное, чтобы те по лесу за беглянками мотались. И правда ведь, убьют ее, не раздумывая, если она вред конунгову сыну причинит.