Друид - Клауде Куени

Я лихорадочно пытался найти подходящий ответ, чтобы с честью выйти из затруднительного положения. Тем временем Пизо, глядя на меня, выковыривал из зубов застрявшие кусочки мяса.

— Насколько я понимаю, все это золото, серебро, украшения и оружие остается на дне озер и рек. Не так ли? Если предположить, что одни и те же водоемы используются кельтами для жертвоприношений с незапамятных времен, то мне даже трудно представить себе, какие богатства могут скрываться в реках и озерах на территории Галлии.

Римский купец с уродливым носом серьезно взглянул на меня, в его свиных глазках светилась жадность.

— Друид, мы могли бы заключить с тобой неплохую сделку. Конечно, если ты согласишься выступить в роли проводника. Я деловой человек и готов рассмотреть любую подвернувшуюся мне возможность неплохо заработать. Я собираю испорченные металлические изделия, а также имею право присваивать себе все ценные вещи, оставшиеся на поле боя после битвы, — соответствующую лицензию на деятельность такого рода я купил в Риме. Но вместо того, чтобы расхаживать среди трупов, я с гораздо большим удовольствием порыбачу в священных реках кельтов!

Все собравшиеся с надеждой смотрели на меня, ожидая, что я тут же приму это предложение, хотя я пока что не давал им ни малейшего повода так думать — ни словами, ни жестами, ни мимикой. Я с отвращением смотрел на человека, который хвастался тем, что имеет право забирать у мертвых их вещи.

Наконец я нашел слова, показавшиеся мне наиболее подходящими для данной ситуации.

— Послушай меня, римлянин, — начал я, — в наших реках и озерах вы найдете не только золото, но и римские штандарты, ваши знамена с поломанными древками, мечи и кольчуги убитых нами римских солдат. А также множество римских орлов из металла, бронзы и золота.

Услышав слово «орлы», все сидевшие в шатре римляне вздрогнули. Потерять орла значило покрыть себя позором и бесчестием. Мне показалось, что даже пьяный в стельку Пизо на несколько мгновений протрезвел. Я был вполне доволен впечатлением, которое произвели на самодовольных римлян мои слова. Не дав никому сказать ни слова, я продолжил:

— Мы, кельты, воюем не ради наживы, но всегда готовы рискнуть жизнью ради славы…

— Это чистейшая правда, — перебил меня Сильван. — Кельтов, которые сражаются в наших легионах, почти невозможно приучить к дисциплине. Для них бой — такое же развлечение, как для греков метание диска. Они думают только об одном — как бы насобирать побольше голов, которые они отрубают поверженным врагам. Их совершенно не волнует, одержат они победу или потерпят поражение.

Слова Сильвана, похоже, никого не заинтересовали. Сейчас всех римских купцов заботило только одно — они хотели побольше узнать о золоте.

— Если боги дарят нам победу, — продолжал я, — это значит, что всю добычу мы должны принести им в жертву. Мы считаем это своим долгом, ведь если бы не воля богов, мы никогда бы не смогли победить. Но чтобы ни одному жалкому червю в человеческом обличье не пришла в голову мысль разграбить наши священные места, мы ломаем все предметы, которые приносим в жертву.

Купец с уродливым носом разочарованно покачал головой:

— Послушай меня, кельт. Давай рассуждать трезво. Кому принесет пользу золото, хранящееся на дне озер и рек?

— Оно принадлежит богам, и только им! Те самородки, которые мы находим благодаря милости богов, мы обрабатываем и большую их часть отдаем богам.

— Довольно! Прекрати! Если бы я был на вашем месте, то наверняка собирал бы все золото, подаренное мне богами. Сейчас же из-за вашей глупости нам придется выуживать эти сокровища со дна рек и озер, а затем переплавлять их. Конечно, сначала нужно будет найти эти священные для кельтов места.

Похоже, все римляне целиком и полностью поддерживали говорившего. Вновь все взгляды были устремлены на меня. Ванда тоже смотрела на меня, словно хотела сказать: «Вот видишь, что может случиться, если выдавать себя за друида!»

— Каждый, кто попробует отобрать у богов то, что им принадлежит, умрет. И не обольщайтесь — смерть эта не будет легкой. Она превратится в самую мучительную пытку из всех когда-либо придуманных людьми, — произнес я, понизив голос и стараясь говорить как можно более зловещим тоном.

В шатре Нигера Фабия на некоторое время воцарилась гробовая тишина. Споривший со мной торговец поломанными изделиями из металла был явно вне себя от гнева. Он схватил очередной кусок мяса и прикрикнул на раба, приказав ему немедленно налить еще вина в кубок. Пизо попытался завести разговор с Фуфием Цитой, который являлся главным поставщиком зерна для войск Цезаря и был в отличных отношениях с самим проконсулом. Сильван решил осведомиться у Вентидия Басса о ценах на ручные мельницы. Я был рад тому, что спор по поводу золота в священных водоемах кельтов наконец закончился. Но, если честно, я не питал на этот счет особых иллюзий. Когда речь идет о золоте, то рано или поздно разговор, казавшийся законченным, обязательно начнется вновь. Если золото однажды украли, то оно будет украдено опять. И так до бесконечности.

Я присел рядом с Кретосом и спросил:

— Ты направляешься на север или держишь путь назад, в Массилию?

Когда я произносил слово «Массилия», мой голос задрожал, потому что еще никогда в жизни я не был так близок к осуществлению своей мечты. Кретос хитро усмехнулся. Он прекрасно знал, какие видения преследовали меня днем и ночью.

— Мне очень жаль, Корисиос, но я как раз отправился в путешествие на север, благодаря которому надеюсь получить неплохую прибыль. Я собираюсь торговать с германскими воинами и с самим Ариовистом. Затем через Галлию я вернусь на свою роскошную виллу в Массилии.

— Это его последняя поездка в Галлию, — решил пошутить купец с уродливым носом, — потому что, как только Цезарь захватит эти земли, нам больше не понадобятся греческие торгаши из Массилии. Рим сразу же возьмет в свои руки контроль над всеми торговыми путями, идущими на север, а также к Британским островам, на которых добывают олово.

— Разве ты хоть раз в жизни видел германца?! — крикнул Кретос. — Можешь не сомневаться: ваши славные легионеры будут бежать от войск Ариовиста, словно плаксивые бабы! Ты со мной согласен, Корисиос?

Все говорившие замолчали. Гости Нигера Фабия разглядывали Ванду так, словно она была дорогой породистой лошадью, которую торговец продает на рынке. Должен отдать своей рабыне должное — она с достоинством выдержала это испытание. С насмешливым видом, служившим ей щитом, Ванда отражала стрелы похотливых взглядов римляи. Вдруг совершенно неожиданно она сказала:

— Так кудахчут куры, пытаясь доказать друг другу, будто волк на самом деле нисколько не страшен.

Махес Тициан громко рассмеялся, лицо Пизо расплылось в пьяной ухмылке, а купец с уродливым носом покраснел до самых корней волос.

Вдруг в наш шатер ворвался римский центурион и заорал:

— Авангард войск Цезаря прибыл в Генаву! Они уже здесь!