Сто удач и одно невезение - Татьяна Алюшина

– Эй, що за вечер воспоминаний! – призвала к порядку Ритка. – Эти про розы, эти про соблазны! У нас Зинуля в осадке! Что делать?

– Ничего не делать! Ждать, – предложил Зиночкин папа. – Если, как вы обе утверждаете, мужик серьезный и нормальный, то объявится, а нет, так и фиг с ним!

– Теть Зин, а чё ты паришься?

Сидевшие спиной к двери за столом дружно развернулись на такую «конкретную заяву» тринадцатилетней Ники. Девица зашла за чем-то в кухню, да так и осталась стоять, живо заинтересовавшись разговором взрослых.

– Возьми да сама позвони! Конечно, это отстой, самой парню звонить, зато все сразу выяснишь! Так и спроси: либо ты со мной встречаешься, либо, как сказал дядя Гена, пошел на фиг! И все дела!

– Радика-а-ально, – протянула тетя Соня.

– А что вы тут без нас обсуждаете? – вломился, отодвинув сестру с прохода, в кухню активный мальчик Сева.

– Ты еще маленький это обсуждать! – назидательно пояснила старшая сестрица брату.

– Как конфеты не есть или вон с Адкой возиться, так большой, а как дела какие важные, так маленький! – возмутилось дитя вопиющей несправедливости.

– Тетя Зина влюбилась, а мужик ей не звонит. И что ты можешь про это знать или подсказать? – голосом строгой воспитательницы наставляла Ника.

– Так чего проще? – сильно удивился взрослой глупости пацан и плечиками пожал, подчеркивая явную простоту решения проблемы. – Зашлите к нему маму, так он сразу и позвонит, и попросит в больнице навестить, какие проблемы!

– Еще более радикально, – еле сдерживая смех, оценил предложение Геннадий Иванович.

– Может, нам еще у Адочки совета спросить? – предложила Зинаида.

– Ей некогда, – серьезно отказался от этого совещательного голоса Севочка, – она раскручивает мамин фен, это гораздо интереснее, чем складывать кубики!

– И кто ей этот фен дал, Севочка? – предупреждающе мягко поинтересовалась Ритка.

– Я! – бил рекорды честности сын. – В рамках ознакомления с технической стороной жизни.

– Ну а теперь, в рамках предупреждения наказания, пойди собери обратно то, что она разобрала, и отнеси назад в ванную.

Севочка отмахнулся пренебрежительно ладошкой, как от совершеннейшей незначительно отвлекающей ерунды:

– Его уже не соберешь, а у нас тут у тети Зины жизнь рушится! Ну ты что, мам!

Ритка жестом трагедийной звезды немого кино хлопнула ладонь на глаза, Зинаида немедленно отвернулась и стала смотреть в угол, сдерживая смех, Светлана Николаевна зажала ладонью рот, папы стоически сдерживали улыбки, тетя Соня хихикала, уткнувшись лицом в плечо дедушке Леве, активно начавшего ковырять что-то в тарелке, чтобы не смотреть на правнука, бабушка Сима беззвучно хохотала, отчего ее необъятный бюст колыхался из стороны в сторону.

В разгар сдерживаемого всеми смеха у Зинаиды зазвонил телефон. Никто особо и не обратил внимания на звонок, ей звонили часто, не давая забывать о любимой работе и в выходные. Раздобыв в недрах сумки телефон, она посмотрела на определитель. Номер высветился незнакомый. Ну мало ли кто?

– Да.

Пауза. Немного странная. Напряженная какая-то пауза.

– Здравствуйте, Зинаида…

У нее сразу почему-то заледенели пальцы, державшие трубку, она сама застыла, как заморозилась вся, только сердце забилось быстро-быстро, гулко барабаня в голову, в виски, в щеки. Она слушала этот набат и молчала.

– Зина, ты меня слышишь? – напряженно спросили в трубку.

– Да, – прохрипела она, кашлянула, проталкивая ком в горле, и более уверенно подтвердила: – Да, слышу. Здравствуете, Захар Игнатьевич.

Можно предположить, что произошло с присутствующими за столом и вне его, расслышавшими ее слова.

Немая сцена! «Титаник», налетевший на айсберг, первый фильм братьев Люмьер «Прибытие поезда» – потрясение до полного онемения!

– Ты не занята сегодня вечером? – о-о-очень осторожно спросил он.

– В данный момент занята, – холодно вступила в диалог Зинаида.

Буря негодования, выраженная зрителями исключительно жестами и мимикой!

Ритка показала ей угрожающе кулак; тетя Соня старательно крутила головой, призывая немедленно сказать, что она свободна; бабушка Сима, всплеснув ладошками, уложила их страдальчески на область сердца; мама махала двумя руками, как семафор на флоте; папа возмущенно поднял брови; дядя Аркадий, не менее возмущенно, развел руки в стороны, упрекнув выражением лица; Ника аж прыгала и что-то выделывала там руками, призывая немедленно освободиться; Севочка, закрыв глаза, методично крутил головой из стороны в сторону, демонстрируя категорическое несогласие с ее словами!

И только дедушка Лева показал ей большой палец одобрения.

– А когда ты освободишься? – на мягких лапках спросил он.

Зинаида обвела взглядом публику, ловящую каждое ее слово, мысленно вздохнула: «Э-эх! Рви гармошку, босота, разбивай сердца, балалайка!»

– Часа через полтора, – без эмоций, ровным тоном сообщила сегодняшнее личное расписание Зинаида.

Народ внимал, как в зале Чайковского струнному концерту!

– Я хотел пригласить тебя в гости, – огласил пожелание и спросил одновременно Захар Игнатьевич.

– Провести неудавшийся осмотр квартиры? – не меняя тона, дирижировала «струнным оркестром», а заодно и публикой, внимающей ему, Зинаида.

Сцена третья, акт восьмой или наоборот? Черт его помнит, но телесные высказывания заинтересованных слушателей, кардинально изменившись по смыслу на противоположные предыдущим, призывали к немедленному соглашению со всеми предложениями!

– Да, мне очень хотелось бы показать тебе, что у меня тут получилось, вернее, у дизайнера, впрочем, пока, скорее, не получилось.

Почему-то ей это приглашение сильно напомнило розы дедушки Левы, на центральной улице города Одессы, с единственной поправкой на вопрос: «И що вы имеете мне предложить?»

– Хорошо, – согласилась Зинаида.

Бурные аплодисменты. Овации. Публика в культурном восторженном катарсисе!

Пока Зинаида заканчивала разговор, договариваясь о месте и времени встречи, всеобщее собрание за столом, выказав пренебрежение этим техническим деталям, но стараясь не мешать разговору и не издавая звуков, при общем одобрительном согласии уже достало из шкафчика и разливало по рюмочкам наливочку дедушки Левы.

– Ну вот! – звонко и радостно оповестил всех Севочка, когда Зинаида положила на стол трубку телефона. – И маму не пришлось напускать! Он и сам испугался!

Она не знала, как себя вести, что говорить, делать, «преподносить себя не на блюде!», как посоветовала бабушка Сима, когда всем табором родные вышли в прихожую провожать и напутствовать ее. И думала об этом всю дорогу, пока добиралась на метро. Какая машина? Сердце стучало, как после забега на время, руки предательски дрожали так, что она никак не могла достать купюры из кошелька, когда покупала билет в кассе!