Красный Треугольник - Антон Чиж

– Прошу за мной, – сказал он и поклонился.

Тимур согласился, потому что тот знал, куда идти.

Прямо под ногами оказался крутой эскалатор. Мотор работал тихо, ступеньки беззвучно возносились, каждую аккуратно подсвечивала голубая лампочка. Тимур шагнул на металлическую поверхность и почувствовал, как мягко и быстро двигается подъемник.

Открылась панорама «Красного Треугольника». Завод был похож на нескончаемый лабиринт. Корпуса цеплялись друг за друга, образуя улицы, дворики, тупики и колодцы. Все территория завода ограничивалась тремя сторонами. Действительно, треугольник.

Тимур въехал в туман, который становился все гуще и плотнее, как будто в молоко добавили желе, проводника потерял из виду, и только в белое месиво уползала лента поручня. Он видел лишь свои ботинки и движение ступеньки. Больше ничего было не разглядеть.

Туман закончился внезапно. Эскалатор подвез к выходу и остановился так мягко, словно уснул. Тимур шагнул вперед.

Теснились шеренги станков и уходили так далеко, что терялись за горизонтом. Вращались зубчатые колеса, маховики крутились не переставая, чтобы на поддон поступало полотно густого черного цвета. Как только оно ложилось, опускалась пирамидка из чугунных кругов, фыркала паром, пресс поднимался, и на ленту отправлялось готовое изделие. Это были галоши. Блестящие, крепкие и надежные, с красной подкладкой. Бесконечные цепочки галош. Цех работал слаженно и четко. Станки не давали сбоя. Каждую секунду выпекали пару и тут же принимались за новую. Пахло горячей резиной. Между рядами станков проносились чугунные вагонетки, груженные испеченными галошами.

Тимур подумал, что не плохо бы прихватить парочку раритета, стал ходить от станка к станку и прикладывал галоши к подметкам. Всякий раз оказывалось то больше, то меньше. У него размер был средний, то есть ходовой, но его как будто не выпускали вовсе. Разозлившись на бесполезные поиски, Тимур схватил пару с ближайшего станка и принялся натягивать на сапог. Резина оказалась каменной. Сколько ни пытался, галоша упорно не желала поддаваться. Даже носок не сумел засунуть. Самое удивительное: найдя огромный размер, Тимур все равно не смог его оприходовать. Ну не ложилась в галошу нога, и все. Мимо текли резиновые реки, но ступить в них не удалось.

Тогда Тимур схватил первую попавшую парочку как сувенир и двинул к эскалатору.

Но его на месте не оказалось. Только станки. Вагонетки проскакивали резво.

Тимур покрутился, но куда выходить, указателей не имелось.

– Выбрали? – спросил проводник. Тимур показал добычу. – Уверены? Размер ваш? Нет ошибки? Всем довольны? Хорошо подумали? О-ля-ля!

– Сидят как влитые.

– Прошу надеть.

Тимур почему-то послушался. Одну галошу засунул под мышку, задрал ногу, как конь для подковы, и принялся натягивать другую. Тянул так сильно, как только мог. Неожиданно галоша лопнула. И забрызгала брюки сгустками грязи. Что интересно: вторая тоже лопнула, хотя никто ее не тянул.

– Это не ваш размер, – заключил проводник.

Тимур согласился.

– Значит, не нашли свой?

Тимур признал очевидное.

Проводник задумался. Тимур понял, нет, угадал: он не знает, как быть в непредвиденной ситуации. Может, ему сбегать за инструкцией?

– Попробуйте эти, – сказал проводник и вышел из своих галош.

Старые, дырявые, потрескавшиеся на носике. В таких и в лужу не войти. Тимуру стало любопытно, он уверенно шагнул, но, видимо, поскользнулся. И упал.

Лежал лицом в пол, который обильно покрывали обрывки резины, капли черной смолы, желтый порошок.

– Сбор каучука начинается с наступлением сухого времени года и продолжается до начала дождливого сезона… – занудно читал над ним глухой голос.

Тимур покосился: Выкл бубнил за старинной книгой:

– …Выбрав подходящее место в лесу, промышленник ставит там свой шалаш и прежде всего прокладывает дорожки между намеченными им деревьями. Добывание сока начинается с самого раннего утра, лишь только является возможность ориентироваться в лесной чаще. Лицо, занимающееся этой операцией, имеет при себе маленький топорик и плетеную корзинку с запасом мягкой глины и множеством небольших жестяных или глиняных сосудов, в которые собирается сок. Подойдя к дереву, он топором рассекает на нем кору на высоте своего роста и тотчас прикрепляет к дереву под нарезом свой сосуд при помощи мягкой глины, принесенной для этой цели…

– Вернулся, – проговорил кто-то сверху.

Тимур попробовал приподнять голову: в темечке загудел набат, по вискам прошел оркестр барабанщиков. Перед глазами плыло.

– Крепкий клеёк сварился, – задумчиво сообщил Вкл.

– Вы что, блин… отравить меня… – кое-как выдавил Тимур.

Его подхватили, приподняли и усадили на что-то жесткое.

– Живой, и ладно, чего лютуешь… – Вкл стал отечески заботлив.

Во рту было так сухо, словно туда засыпали мешок песка.

– Дай воды… Или Тёплой Водицы.

На губы полился ручеек теплой жижи, Тимур лакал как собака, глотая тяжелые капли.

– Не серчай, пришлец, так надо…

– …клеёк пользительный, но так вот, за здорово живешь, никто не хочет…

– …приходится идти на хитрость, не серчай, пришлец.

Напившись, Тимур почувствовал тело в разных кусочках:

– Сами наркоши и меня втянуть хотели? Не выйдет.

– Разок можно. Привыкать не рекомендуем. А разок ничего… да, сварили…

– Хрен с вами, где Закройщик? – спросил Тимур с пьяной удалью.

Братушки переглянулись. Бритые головы пребывали в глубокой растерянности.

– Что ты там видел? – опасливо спросил Выкл.

Тимур расписал, опустив некоторые мелочи.

– Вот так штука…

– Вот, значица, как…

Все эти ахи и вздохи изрядно притомили. Тимур пришел за другим.

– Люди, где Закройщик?

– Все сложнее, чем ты думаешь.

Хватит, перебор, эта игра без него. Кое-как поднявшись, Тимур побрел к дверям. Надежды и шутки кончились. Все-таки его обманули, нет тут никакого Закройщика.

– Пришлец!

Тимур готов был слушать.

– Найти выход отсюда – не главное, – сказал Выкл.

– А что тогда?

– Ты можешь больше, – сказал Вкл.

– Я домой хочу, больше мне ничего не надо, – честно признался Тимур.

– Внутри зреет беда…

– …тебе нельзя уходить.

Тимур дернул воротца:

– Простите, мужики, это не моя проблема.

Моросил мелкий дождик, небо затянулось серыми тучами. Машки, разумеется, не было, ничего удивительного. Зато невдалеке обнаружился кое-кто любопытный.