Удавка для опера - Владимир Колычев

В дом она зашла словно бы нехотя, неторопливой походкой Дверь открыла своим ключом.

— Второй, Третий, быть в готовности, — передал Степан по рации. — Женщина в белом…

Савельев и Кулик уже в доме, прячутся в кладовке под ворохом бумаги.

— Да, поняли, — едва слышно ответил Эдик. — О, е-е!.. Тихо'

Степан не стал спрашивать, что там у них стряслось. Савельев просил тишины в эфире. И оказалось, не зря.

— Сюда, в кладовку, к нам заглянула. Что-то высматривала… — через некоторое время тихо сказал он. — Дальше пошла…

— Внимание! — послышался голос Комова.

Он как был, так и остался в доме Степана. И наблюдал за комнатой снайпера через бинокль. Он подал знак, значит, женщина уже там.

— Что-то высматривает, — продолжал информировать он. — Ага, доску отбрасывает… Берет винтовку… Разворачивает… Рассматривает… Устанавливает… Уже пальнуть может…

— Второй, Третий, вперед! — скомандовал Степан.

И сам пулей метнулся в дом. Через мгновения был в комнате. Женщина уже лежала на полу, руки за спиной, на них наручники.

— Жизнь нынче веселая пошла, — засокрушался Савельев. — Фотомоделями бабы уже быть не хотят, менеджерами тоже. А вот киллером — пожалуйста. Самая что ни на есть женская профессия…

— Эдик, ты не прав, — покачал головой Кулик. — Киллеры мужского пола в неравном бою с банкирами пали. Некому больше с проклятыми буржуинами воевать. Женщины под ружье встали. Всадник на красном коне позвал…

— Ага, нам бы день простоять да ночь продержаться, — кивнул Эдик. — А там красные придут… Только за кем она охотилась?

— Понятное дело, не за главным буржуином.

— Вот и узнайте, — сказал Степан. — А то треплетесь без толку.

Женщина сначала трепыхалась в руках оперов. А потом затихла. Как будто поняла бессмысленность сопротивления. И вроде как смиренно дожидается решения своей участи.

— Эй, — Кулик повернул её на бок и легонько похлопал по бледным щекам. Никакой реакции.

— Она что, заснула?.. Мать твою за ногу!!! — Глаза Кулика округлились до размеров чайных блюдец.

— Что там? — почуял неладное Степан.

— Да она это… Того… Мертвая она!.. Блин, закоченела уже…

Эдик щелкнул выкидным ножом. Сунул лезвие в рот покойницы, с трудом разжал зубы, заглянул внутрь.

— Стекло там, — сказал он. — Ампулу раскусила. С цианидом, наверное… Степаныч, это профессионалка.

— С приставкой «супер», — добавил Саня.

Степан это понимал и сам. Какой-нибудь доморощенный убийца не станет разгрызать ампулу с ядом. Для таких собственная шкура дороже интересов работодателя. А эта девка работает на серьезную организацию. И понимает, что ей в любом случае кранты. Поэтому с легкостью выполнила установку нанимателя. Ниточка оборвана…

Появился Федот. Он с ходу вник в ситуацию.

— Степаныч, на тебя охотилась, — мрачно изрек он. — На твой дом винтовку правила.

Степана эта новость удручила. Теперь он хоть знает, кто был намечен в жертву. Он сам. А ведь снайпер мог и выполнить задание. И получить приз за его голову.

Хотя все еще впереди. За первым киллером на тропу войны выйдет второй. Кто же навесил дамоклов меч над его головой?

Возможно, он узнает об этом на том свете?

До самой ночи всей командой сидели в отделе, ломали голову над вопросом: кто мог заказать начальника битовского уголовного розыска?

Только мощная мозговая атака никаких конкретных результатов не принесла. У майора Кручи много врагов. Но сейчас ни у кого из них не было оснований его «заказывать». Слишком это хлопотно. Хотя, конечно, точно утверждать ничего нельзя.

Федот возвращался домой.

В ближайшем будущем он собирался переехать в Битово. Уже квартиру в новом доме оплатил. Дом вот-вот сдадут, и тогда можно переезжать. А пока он в Коптеве жил, в древней пятиэтажке квартиру двухкомнатную снимал. Жили они втроем — он, жена Ира и восьмилетний сын Дима.

Машину он оставил на стоянке. Поправил кобуру с пистолетом под пиджаком и осторожно двинулся к своему дому. Он внимательно всматривался в темноту, вслушивался в тишину. Настроил на прием интуицию. Он готов был среагировать на любую опасность.

Положение слишком серьезное. Пытались убить майора Кручу. А вдруг война объявлена всей его команде? Нужно быть очень осторожным. И всегда готовым дать отпор киллеру.

Но до своей квартиры он добрался без помех.

Он открыл дверь своим ключом. И тут же к нему кинулась заплаканная Ира.

— Федот!.. Как хорошо, что ты пришел…

— Что случилось? — сердце в груди тоскливо сжалось.

— Они похитили его!.. — Ее голос переходил в стон. — Они Димку похитили…

— Кто они?

Ноги налились свинцовой тяжестью.

— Я не знаю. Звонили какие-то люди. Сказали, что Димка у них.

— Давно это было?

— Они звонили в шестом часу.

— Почему мне не сообщила?

— Они сказали, чтобы я этого не делала. Что мой телефон у них на прослушивании. И если я тебе позвоню, они убьют Димку…

— Могла бы от соседей позвонить.

— Они не велели выходить из дома.

— Ладно Чего они хотят? Денег?..

— Да.

— Сколько?

— Пять тысяч долларов.

— Всего-то?..

— Я сказала, что сама принесу эти деньги. Но они хотят получить их от тебя. Мол, ты милиционер. И они хотят видеть тебя в лицо. Чтобы ты исподтишка не напакостил.

Странная логика у этих похитителей. Требуют выкуп у мента и хотят, чтобы он лично принес деньги. Как будто в засаде не могут находиться его коллеги.

— Когда принести деньги?

— Прямо сейчас.

Впрочем, задумка неплохая. Похитители просто не дают ему времени связаться со своими коллегами. Зазвонил телефон.

— Это они! — В испуге Ира спряталась за мощную спину Федота.

Как будто телефон мог взорваться.

— Слушаю, капитан Комов.

— А-а, оперок, — послышался чей-то ехидный голос. Слова тянулись на блатной манер. — Не узнаешь?

— Нет.

— Значит, не помнишь, как на кичу меня зачалил.

— Ты моего сына похитил?

— Я.

— Кто ты такой?

— Не скажу.

— Сам узнаю.

— Когда ты узнаешь, я буду уже далеко-далеко… Короче, дело к ночи. Бери бабки и давай сдергивай со своей хаты. На улице между двумя домами, — преступник назвал улицу и номера домов, — увидишь бежевую «четверку». Левое заднее стекло белой краской замалевано… Положишь бабки под правое заднее колесо. И уходи… Сына на обратном пути встретишь… Ну все, давай… Не будет тебя через десять минут — все, хана. Сына даже мертвым не увидишь.