Царица царей - Мария Хэдли

— Ты ведь меня знаешь, Октавиан, — смягчился тот. — Мы с тобой подружились еще мальчишками. Неужели ты перестал мне доверять? С тех пор, как мы взяли Александрию, ты сам не свой. Может, мучаешься из-за Антония? Я лично все забыл. Ты, конечно, тогда был не прав, но дело-то прошлое…

На мгновение Августа потянуло рассказать Агриппе правду, но порыв быстро миновал. Он император. Он действительно не может верить никому, даже самым близким товарищам. Он не забыл уроки Цезаря.

— Меня зовут Август, а не Октавиан. Заруби себе на носу, что я уже не твой приятель и не мальчик, — отрезал он. — Веди сюда трех колдунов.

Агриппа остолбенело уставился на него и молча вышел из комнаты. Август вновь принялся за вино, добавив в напиток териака. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль об ингредиентах снадобья. Кончики пальцев сразу закололо.

Первая колдунья оказалась высокой худой женщиной. Белоснежные волосы, широко расставленные раскосые светло-серые глаза, узловатые пальцы, тонкий и какой-то рыбий рот. Определить ее возраст было нереально. Ведьме с одинаковым успехом могло исполниться как семьдесят, так и сто лет. Привели ее в цепях. Выглядела она взволнованной.

— Ее зовут Ауд, я нашел ее в Германии, — сообщил Агриппа. — В деревне она слыла повитухой. Местные утверждали, что она родом из далеких северных краев за морями и обладает многими другими талантами.

— Повитуха?! — рявкнул Август.

Это уж чересчур.

— Не только, — возразил Агриппа, делая знак солдату. Тот передал военачальнику продолговатый предмет, завернутый в плащ. — Она общается с богинями судеб. А заковали ее из соображений безопасности.

Глаза женщины широко распахнулись, озарившись странным светом, и она довольно замурлыкала. Агриппа надел перчатки, развернул сверток и продемонстрировал деревянный жезл с узким закругленным наконечником. Ауд тут же, как дикий зверь, едва не кинулась на Агриппу. Август тоже натянул перчатки, и соратник передал ему прялку. Но ничего примечательного император не заметил.

Агриппа подвел к столу легионера, застывшего в углу.

— Как тебя зовут? — спросил он юношу.

Тот сморщился от напряжения и глубоко задумался. Пальцы рук резко сжались и распрямились.

Полководец помрачнел.

— Она постучала парня по лбу прялкой, и с тех пор он практически ничего не помнит. Он научился ездить верхом раньше, чем начал ходить. Однако на обратном пути нам пришлось привязать его к седлу. Я бы за такое дорого заплатил.

Старуха взглянула на парнишку и произнесла несколько скрипучих слов на незнакомом языке.

Легионер затараторил:

— Она считает, что моя судьба темна. Ауд изменила ее. Теперь я забыл свое прошлое, и мой жизненный путь будет менее тернист.

— Солдат вообще не знал иноземных наречий, пока она к нему не прикоснулась. А теперь он у нас вместо переводчика, — заявил Агриппа.

Женщина забормотала снова.

— Она — сейдкона, прядильщица судьбы, — доложил парнишка. — Служит не Риму, но богиням. В мире творится нечто странное, и она пытается разобраться.

Августа поразил дар Ауд. Ее умения пробудили в нем надежду.

И ведь его жизнь тоже погрузилась во мрак. Император не мог отделаться от жутких видений. Багровые волны, вздымающиеся одна за другой. Обезумевшие животные. Полчища змей, реки крови. И собственная смерть от рук Клеопатры.

Сейдкона способна изменить его участь.

— Добро пожаловать в ряды защитников империи, — провозгласил он. — Отведи ее в покои в конце коридора и зови остальных.

— Ты собрался поселить чернокнижников здесь? — осведомился Агриппа, хмуря брови. — Не лучше ли держать их под охраной у меня?

— Мне нужен доступ к ним в любое время дня и ночи. Я нуждаюсь в магической защите.

— Еще раз спрашиваю, от кого именно?

Август не знал, что ответить. Он попытался не обращать внимания на озабоченность Агриппы. Его друг — из тех, чей гнев медленно разгорается, но долго не угасает. Император слегка удивился, обнаружив, что раздражение направлено на него. Пока полководец ходил за вторым колдуном, он осушил очередной кубок.

— Вождь племени псилов, Усем, — представил приведенного Агриппа. — Мои люди привезли его из Ливии.

Август узнал заклинателя змей, который ошибочно объявил Клеопатру мертвой. По крайней мере, теперь он ответит за сделанный просчет. Угольно-черная кожа Усема отливала синим, как оперенье ворона или выжженное дотла поле. На груди красовались ряды бус из алых камней. На плечах висела пятнистая шкура леопарда, скрепленная золотыми пряжками.

Он поставил перед собой плетеную корзину. Август невольно приподнял ноги над полом.

— Я принес для сражения змей, — пояснил Усем и снял крышку. Три гадюки выползли наружу, послушные мановениям рук заклинателя. Они выгнули тела, подражая движениям хозяина, и сплелись в извилистом узоре.

— Вот мои воины, — сказал псил. — Они проникнут куда угодно. Отыщут предателя, который скрывает твоего врага, и найдут его слуг.

Август позволил себе немного расслабиться.

— А еще что у тебя есть?

— Разве этого тебе не достаточно, император? А ты — человек разумный. Мое племя управляет Западным Ветром.

— Он всегда вам подчиняется? — поинтересовался Август.

— В точности так же, как мы повинуемся Риму, — улыбнулся Усем. — Когда вы набиваете наши кошельки. Но ветер рад служить нашим друзьям и досаждать недругам псилов.

— И кто же мы для вас? — продолжал Август.

По комнате пронесся настоящий ураган. Пламя свечей затрепетало. В их дрожащем свете Август увидел, что Агриппа приготовился выхватить меч. Закрытые ставни распахнулись, яростные струи ливня забарабанили по деревянным створкам.

— Друзья, — отозвался псил. — Или я что-то не так понял?

— Конечно, мы вместе, — поспешно подтвердил император.

— Мои услуги имеют цену, — сообщил Усем.

Разумеется. Август ожидал подобных требований. Он кивнул рабу. Тот прикатил на тележке сокровища, захваченные в Александрии. Псил рассмеялся.

— Я прошу не золота, — бросил он.

— Твои сородичи соглашались на такую награду.

— Только не сейчас. Слишком сложна задача, — объяснил Усем. — Я помогу тебе, но ты закроешь Врата Януса.[30]Мое племя не будет прятаться в шатрах, слыша конский топот. Мы перестанем скитаться по пустыне, гонимые страхом войны, отравленных вод, похищения и рабства. Мой народ не страшится ветра. Мы хотим жить, не подвластные Риму.