Заговор Высокомерных - Елена Тюрина

– То есть, будем ловить на живца? Ты уверен, что сама Лисневская к убийству непричастна?

– Уверен. Кроме отпечатков против нее ничего нет. Как я уже сказал, во время празднования в автосалоне этот нож с ее отпечатками мог взять кто угодно. А потом убить им француза. Там были и мать Дарьи, и сын ее мужа Кирилл Доронин, и сам ее супруг. Правда, у последнего стопроцентное алиби.

– Если б не твое упорство, Лева, Лисневская, как пить дать, на зону попала бы, – заметил Гущин. – Никому не нужен висяк с убийством именитого кондитера. Город уже почти месяц гудит об этом. Все ждут результатов расследования. И большинство обывателей уверены, что убила его именно Лисневская.

– У нас вообще предвзято относятся к богатым. Поэтому люди только обрадуются, если Дарья сядет. Потом долго будут этот скандал смаковать, – покачал головой прокурор.

– А что ты хотел? Я тебе больше скажу – уже смакуют. Доказательная база против Лисневской слабая. Только отпечатки и отсутствие алиби. Как-то глупо ее подставляют, не продуманно.

– Может быть, тот, кто это делает, вынужден был быстро что-то придумать. Не было у него времени на детальную разработку плана, – высказал предположение Каплин.

– Вот! Надо искать того, кому выгодно устранить Лисневскую или отомстить ей. И у кого есть причина сделать это быстро, – вставил Гущин.

– Ты настаиваешь, что цель этого убийства – упечь на зону нашу бизнес-леди? – удивился Арданов. – А что, если преступнику нужно было устранить кондитера? Нож с отпечатками Дарьи Александровны просто оказался под рукой.

Гущин задумался.

– Разрешение на освобождение подозреваемой я дам, – сказал Арданов. – И надо бы за ней последить. Вдруг выяснится, что она там скрывает. Опера, правда, бурчать будут, что и так людей не хватает, а тут за какой-то фифой хвост надо пустить…

– Побурчат, а следить все равно придется, – отмахнулся Гущин. – Я вот что думаю… Как, ты говоришь, фамилия матери нашей подследственной?

– Волга, – ответил Каплин. – Она не меняла фамилию, когда выходила замуж.

– Не кажется тебе, что это сокращение от Волговская? Адвокат с ней хорошо знаком, и муж Дарьи Вадим Доронин… Ты мамашу на допросе о прошлом ее семьи расспроси. Далеком прошлом. Сдается мне, что девка стала жертвой семейных разборок…

– Довольно складно выходит. Пожалуй, эта версия имеет право на жизнь, – заметил в свою очередь Арданов.

– Да, интересная версия, – воодушевился Каплин.

– Я почти уверен, что это семейное дело. Внутрисемейные интриги, – добавил Евгений Константинович.

– Как я про фамилию раньше не подумал… Я же знаю ее мать еще со времен учебы. Она преподаватель. И про орден мне журналистка говорила. Настойчивая эта Меланья Литвинова, ее бы к нам на следствие.

– А сама Лисневская? Надо бы у твоей красавицы спросить, почему она от тебя утаила такую важную информацию, – поднял брови прокурор Арданов.

Лев Гаврилович при этих словах недовольно поджал губы.

– Я только одного не пойму. Зачем нужно было держать ее в карцере две недели? Сначала речь шла об одной… – следователь предпочел сменить тему.

– Что не понятного-то? – повел плечами Гущин. – Я думаю, наказали ее за ту подставу, из-за которой их бордель прикрылся. И это она еще легко отделалась.

Разрешение на освобождение Лисневской из-под стражи было получено. Когда Каплин покинул кабинет прокурора, то его напускная бодрость тут же сменилась привычной в последнее время грустью. С тяжелым сердцем он облокотился на перила, достал сигареты и закурил. Вроде давно избавился от этой вредной и уж больно дорогой привычки, а сейчас снова потянуло. Угнетало ощущение собственной профнепригодности. Быть может передать это дело кому-то, пока окончательно не опозорился? Перейти в адвокатуру?

Снова вспомнил сцену недельной давности в медблоке СИЗО. Дарья никак не ждала его появления. Сидела на кровати, читала. А увидев Каплина, вскочила и бросилась навстречу. Быть может, думала, что раз он пришел к ней в медблок, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее.

– Что-то произошло? – обеспокоенно спросила Лисневская. – Почему вы здесь?

На ней был легкий лиловый халатик длиной до середины бедра и смешные розовые носочки с бубонами. Болезненная бледность исчезла, уступив место здоровому персиковому цвету кожи. Ни капли макияжа, чуть растрепанные светлые волосы, трогательно округлившиеся в удивлении красивые глаза…

Вместо ответа он прижал ее к себе, окутывая теплым мужским запахом. Дарья жадно втянута приятный, не резкий аромат туалетной воды, смешанный с весенней свежестью. Подняла голову и наткнулась на его губы. Он накрыл ее мягкие уста своими – твердыми, чуть шершавыми и сухими. Дарья страстно отвечала. Внутри комком заворочалось возбуждение. Дыхание ее сбилось, руки то судорожно обнимали его шею, то впивались в потертую кожаную куртку на плечах. А он не мог насытиться этим первым поцелуем, первыми интимными прикосновениями, от которых по коже пробегали сладкие мурашки. Настойчиво, даже грубо терзал ее губы, не имея возможности, да и желания оторваться от них.

Они долго и бешено целовались, упивались спонтанной близостью. Буквально дышали друг другом. Его загрубевшие руки казались такими горячими… Лаская, он даже чуть оцарапал ее. Пусть… Это лишь добавляло остроты наслаждению. Дарья едва стояла на подкашивающихся ногах. Точнее почти висела на нем. Но когда Лев нежно коснулся ее под бельем, одновременно целуя в шею и опускаясь к груди, Лисневская встрепенулась.

– Не надо, постой, – выдохнула она, вырываясь. – Не сейчас.

Он шумно дышал. Отпрянул, будто напоролся на невидимую преграду.

– Прости, я… Дурак я, – Каплин стушевался.

Некстати вспомнил о неловкости, которую испытал в ее роскошном офисе при первой встрече.

– Ты не понял! – всердцах воскликнула Дарья, пытаясь его задержать.

У нее мелко подрагивали руки. Еще секунду назад его взгляд обжигал ее, а теперь стал холодным и острым. Глаза синели, как осколки льда на январском солнце. Это ее напугало.

Каплин, не обращая внимания на ее слова, уже постучал условным стуком и дверь открылась. На пороге замаячил Серега, тотчас бесцеремонно осмотревший обоих и растянувший губы в пошловатой улыбочке.

– Прости, – сухо повторил напоследок следователь и вышел.

Дарья жалобно глядела на закрывшуюся дверь. Что она сказала не так? Молодая женщина сглотнула болезненный ком в горле. Все произошедшее напрочь выбило ее из колеи. Собственное поведение не укладывалось в голове. Потому что близость этого мужчины лишала ее всякой способности соображать и контролировать свои действия.

Каплин всегда считал себя проницательным человеком и поэтому решил, что все понял правильно. Иллюзии рассеялись, наваждение спало. Рассудок вовремя проснулся. Зачем он вообще пошел в этот медблок?! Серега вроде не болтун, не должен растрепать. Да и понял Махно, что ничего там между ними не было. Хоть и точно подслушивал. «Каплин, ты совсем рехнулся! – корил Лев Гаврилович сам себя. – Хочешь чтоб, поперли с работы? Репутацию себе окончательно решил угробить? Выставить себя посмешищем? Придурком, которого соблазнила какая-то зажравшаяся, пресыщенная красивой жизнью авантюристка? У тебя, Каплин, работа, больная мать, долги за коммуналку. И впредь, когда вот такая красотка решит с тобой поиграть, прежде чем повестись на нее, вспомни об этом! Идиот!»