Четыре жезла Паолы - Алла Гореликова

А над водопадом плясали в туче брызг веселые радуги. Как будто и не было ничего…

А в воздухе над смятой горой смешались снег, ледяное крошево и каменная пыль; и в этом мутном облаке нарезал тоскливые круги красный дракон, в одночасье ставший бездомным. А ведь я его спасла, невпопад подумала Паола. Спал бы себе, так бы и завалило.

Именно в это мгновение Паола поняла, что она жива. Выжила. Снова чудом.

Но чудо или нет, а надо наконец-то поесть, высушить платье… И в путь.

Бедствие искорежило русло до неузнаваемости, где обнажив дно, где затопив берега, да так, что только верхушки елей выглядывали из уже подернутой льдом воды. А по берегам скалили каменные пасти свежие трещины, медленно заполняясь снегом. Не скоро теперь тут можно будет пройти.

Этой ночью Паола сказала спасибо Альдерику и своему плаванию с ним. Она знала теперь: в местах стоянок припрятан обычно запас дров, а кострище защищено от ветра и сторонних взглядов. И знала, где искать эти стоянки. Хозяев пока что можно было не опасаться, и Паола смело заняла одну такую стоянку.

Судороги земли сдвинули две скалы, между которыми располагалось кострище, но накрывший их козырек — гранитная плита — остался на месте и лежал прочно. Места здесь теперь было как раз для одной Паолы; ну так это и к лучшему, решила девушка. Развела костер и — наконец-то! — обсушилась, отогрелась, поджарила на огне хлеб и мясо, нанизав на палочку. Поесть горячего — какое счастье! Над скалами, в вершинах деревьев, выл ветер, но здесь было тихо и даже тепло. И этой ночью Паоле ничего не снилось. Только тревожил иногда резкий всплеск воды, да темная полоска зеленого леса звала и манила даже во сне.

Еще до рассвета Паола тронулась в путь. Летела то над водой, то по-над берегом, иногда поднимаясь выше и оглядываясь. Никого живого не заметила ни разу: то ли эти места и раньше были не обжиты, то ли все живое бежало отсюда в страхе. Но, так или иначе, запустение играло Паоле на руку. Хотя для отдыха она все равно выбирала острова поменьше и поскалистее, с неприступными берегами. Так казалось безопаснее.

А отдыхать приходилось куда чаще, чем хотелось бы. Метель забивала крылья снегом, слепила глаза, шквальный ветер грозил снести на скалы. Непогоду приходилось пережидать. Бывало, девушка сутками сидела где-нибудь под елкой и лущила шишки, добывая мелкие семечки — и руки занять, и хоть крохотная, да прибавка к скудной пище. Припасы старого гнома подходили к концу.

И все же темная полоска на горизонте все ширилась, приближаясь; и настал день, когда Паола опустилась на колени, провела ладонью по острым травинкам, стряхивая с них налипший снег, и выдохнула сквозь слезы:

— Дома…

Иногда судьба подкидывает странные знаки; а может, просто зло шутит, как знать. В тот вечер, раздумывая о ночлеге, Паола наткнулась на хижину на опушке леса — чахлого, прижатого к земле постоянными холодными ветрами, присыпанного снегом поверх когда-то зеленых, но теперь побуревших от холода листьев. Темная, застланная корьем и поросшая мхом крыша почти сливалась с землей, и Паола бы, верно, прошла мимо, но вдруг невесть почему почудился запах дыма, а вслед за ним — накрыло узнавание. Бабка-травница, девчонка и малыш, ведь в тот раз от их убогого жилища до снегов шли дней десять, не меньше!

Значит, снег наступает…

Паола открыла дверь:

— Эй, хозяйки, кто дома?

Тишина.

Опрокинутая лавка, давно погасший очаг. Разбитый горшок и рассыпанные травы на полу — истоптаны, похоже, тяжелыми сапогами. Значит, или не сами ушли… или просто в спешке, а следы — помощников. Вот только с какой стороны, снежной или зеленой…

Да мне-то какая разница, пожала плечами Паола. Важно, что есть крыша над головой, стены, очаг и дрова. Есть нечего, так хоть согреться. За время скитаний по гномьим горам Паола научилась ценить тепло.

Она сидела у очага, протянув руки к огню, совсем как в прошлый раз. И, наверное, поэтому не могла справиться с воспоминаниями — теми, что успешно гнала, пока пробиралась по враждебной земле. Колючее дыхание йети, рев и крики, острое ледяное крошево в глаза, гаснущие звезды, рухнувшее небо. Лед и кровь.

Оказывается, она слишком хорошо запомнила тот бой.

Глаза щипало, но слезы не шли. Паола глядела в огонь, а в голове все крутилось и крутилось: его нет больше. Он мертв. Навсегда.

Мешочек с рунами толкнулся в сердце. Девушка стащила его с шеи, путаясь в давно не чесанных толком волосах, запустила руку внутрь. Наугад. Попалась деревянная — «спутник». Две руки в пожатии.

Нет, это точно не Гидеон. Гидеон редко прикасался к ней. Как будто боялся перейти собой же установленную границу. Не потому ли она так явственно помнит каждое его прикосновение? Рука на плече, легкое объятие. «Верь, Паола». Я верила. А ты — знал, что обманешь, когда обещал вернуться вместе?

Руны не отвечают на вопросы о прошлом — а жаль. Паола хотела бы знать.

Вздохнув, она спрятала деревянную пластинку в мешочек, а мешочек — на грудь под платье. Надо поспать. Завтра ей понадобятся силы. Завтра, и послезавтра, и…

— Мира этому дому, — тихий насмешливый голос прозвучал над самым ухом, заставив Паолу подпрыгнуть и заоглядываться. Но говоривший уже куда-то делся, растворился в темноте, лишь усмехнувшись напоследок: — Хотел бы зарезать — уже б зарезал.

Беспечная дура, выругала себя Паола, ведь и правда…

Мысль сбежала на полуслове: в хижину, согнувшись в дверях, проскользнула фигурка в широком плаще. Откинула с глаз капюшон. Паола взвизгнула и кинулась обниматься:

— Джатта!!!

Это и правда была Джатта, обветренная, явственно усталая, немного похудевшая, но в целом ничуть не изменившаяся — их Джатта.

— Господи, ты живая, живая, — Паола смеялась и плакала, — ой, какие у тебя руки холодные! Иди к огню скорей!

— Ты как Ойка, — тихо засмеялась Джатта. — Огонь это хорошо-о…

— Только дымом пахнет на всю округу.

Паола обернулась — и наконец-то разглядела говорившего. Ассасин скинул плащ, встряхнул — теперь Паола заметила, что и он, и Джатта все в снегу. Ну да, она же уходила с ассасином…

— Вы с гор?

— Нет, — отрывисто ответила Джатта, — из степи.

— А снег?..

— Вон он, снег, за дверью. Хотя там тоже. Горцы все рудники забили. Вовсю хозяйничают. Не иначе, договорились с зеленокожими. Знать бы как.

— Они хитрые, — поежилась Паола.

— Те тоже, — хмыкнула Джатта. — Выглядишь ужасно, подруга. Ты одна?

Паола молча кивнула. Губы задрожали.

— Ну, не надо. — Теперь Джатта потянулась ее обнять. — Война, что тут сделать.

— Кто он был? — спросил ассасин.

— Рыцарь, — тихо ответила Паола.

Презрительный смешок растворился в воздухе.