Ретроспектива - Марина Повалей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фай…
— Прочь, — гаркнул, услышав голос брата.
— Я-то да, но объявить надобно, — герцог вовсе не выглядит оконфуженным, — народ ждёт, надо сказать, кто родился.
— Дети родились… почём я знаю…
— Как это дети? — вот теперь герцог удивился так, что сам не понял, как вошёл в спальню, где спала княгиня, — много?
— Двое…
Младший брат оказался подле ложа, сам не задумался, как потянул руку к младенцу, спеленотому в кокон.
— Крошечный какой… Фай?
— Чего?
— А они живые вообще?
Усталость в миг покинула короля, вместе с оцепенением и облегчением. Он подскочил, но не смог найтись: что делать, куда бежать…
Герцог тем временем просто приложил ладонь к тельцу младенца.
— Дыыыышит, — прошептал с улыбкой юродивого.
— А другой?
— Сам проверь… я вот что думаю… неужто из такой крошки целый человек вырастает?
— Норэн, позови воеводу того…
— Сам позови, я тут ещё, пригляжу…
Король не захотел спорить. С одной стороны — ему же лучше, можно уйти, не боясь оставить этих существ. Уж брат приглядит, но с другой стороны… Легко ему умиляться крошке, если не его жену эта крошка чуть к праотцам не отправила.
Мальчик и девочка — так ответствовал мечник. Значит, есть теперь в Ондолии наследник.
А на свете останется дщерь его, Файлирса, когда придёт ему время покинуть этот мир. И она, дочь эта, будет ведьмой… неужто так же, как Эля, жить в вечном страхе разоблачения? И ежели ввести ведьм в этот мир королю ондолийскому сейчас, пока не под силу, то уж сделать так, чтобы росла девчонка без страха и оглядки он обязан.
Но это после, а сперва — обезопасить трон.
Для того все слуги, что были во дворце этой ночью, собрались в тронном зале. Тридцать один человек, каждый из которых принёс клятву на крови, маги — жизнью и магией, люд — просто жизнью. Ни одна живая душа не должна узнать, кто именно рожал сегодня королевского наследника. Тут чума даже на руку сыграла — немногочисленные вельможи, что не разбежались из дворца видели под иллюзией лишь спешащего короля, не его ношу.
Каждого человека щедро наградили.
— Ваше величество, — выступил вперёд распорядитель королевского дворца. Король кивком дозволил молвить, — болезнь лютует в городе, — очи с полу он поднять не осмелился, — бояться люди… просят дозволения уехать…
Того он и ожидал. Знать уже покидает столицу, разъезжаются, надеясь пересидеть в провинции. А люди… то вчера у них денег на дорогу не было, а сегодня… Как бы ни было, не может король их служить оставить, а ну как и правда, спастись сумеют.
На следующий день дворец опустел. Не осталось ни лакея, ни чёрной девки. Элина свита лишь никуда не делась, куда ей, без своей княгини.
— Холод какой! Ты угробить её решил?
Прасгал вошёл в покои, где до сих пор спала Элькерия. Файлирс тут же возвёл над ней купол, чтобы не тревожить.
— Не трожь! — окатил брата морозным уличным воздухом, когда тот направился закрыть окно. — Епископ их сказал, что чистый воздух всем сейчас нужен, а где он чище, чем здесь, высоко от земли.
— Она ж окачурится… — лишь начав говорить, он понял, что сказал, — прости, брат. Прости. Сморозил, не подумал.
— Как всегда, — Файлирс поднялся с кресла, потянулся, разминая спину.
— Как она?
— Легчает.
— Просыпалась? — герцог подошёл к растопленному камину.
— Поела, попила. Умаялась она крепко… Какие новости?
Выслушивать от брата, что Эля мало кормит детей, Файлирс не желает. Герцог носится с существами, как со своими. Будь его воля — вообще не отрывал бы от материнской груди. Те итак все силы у неё отнимают вместе с молоком. А о кормилице сейчас и речи быть не может.
— Разные, — Прасгал дёрнул плечом. — Хорошие: народ, что жив ещё, молится за здравие наследника и ждет благодати, что создатель простит тебя за грехи, — молвить такое, хоть и пересказывать, Норэну дюже страшно, — раз послал наследника, то и болезнь заберёт, — глянул на брата, вроде спокоен, пошёл за ним в умывальню, — побриться б тебе…
— А ты, что ль умеешь? — спросил король, как только отфырчался.
— Я? — развеселился не пойми чего герцог, огромными пальцами пытаясь ухватить отросшую бороду. Кой-что удалось подцепить.
Как ни веселился бы брат короля, болезнь пришла и во дворец. Утром Файлирс нашёл своего брадобрея. Труп успел почернеть.
— Что в городе?
Норэн поник.
— Пустота. Ни одного знатного нет, все сбежали, ратуша стоит распахнутой… чернь всё растащила. Фай? Что-то делать надо… скоро всех выкосит… Окуривание душистыми травами не помогает. Люди по Келсу гонят стада коров, говорят, что живность вдыхает заражённый воздух и уносит его с собой… Поговаривают, что король сбежал из столицы… И, Джули, — Джулия Нупотт, графиня Эхелон. Фаворитка короля, получившая отставку, как только король вернулся с молодой женой, она была отправлена в свиту королевы. Сослана вместе с ней, — ночью скончалась. Как и у всех: появились опухоли подмышками, потом на руках и бёдрах, затем чёрные пятна пошли по телу. Когда вобла выкинула её из летнего дворца, Джули уже харкала кровью. Её сердце остановилось, когда она шла пешком в своё поместье, что ты ей подарил… королева не дала ей даже лошадь…
— Норэн… — Файлирс устало вздохнул, — ты ведь знаешь, лошадь бы ей не помогла. Один способ вылечиться от чумы — не заразиться. Жена Нупотта была обречена.
Как и сотни других подданных.
— Она искренне любила тебя…
— Она искренне верила в то, что любит меня. На деле же, она любила положение, что ей даровала моя постель. Хватит, Норэн. Я… я… я не знаю, не представляю, что нам делать…
Элькерия.
Почти сутки я спала. Проснуться никак не удавалось. Моих малюток приносили ко мне, я прикладывала детей к груди, так и не скинув оковы сна, не взирая на страх приспать деток. Кто-то постоянно был рядом. Следил.
— Твой брат любит твоих детей больше тебя, — я силилась, чтобы это не звучало, как упрёк, однако, обида на Файлирса, за его игнорирование, за его взгляды на детей, словно те ему мешают, раздражают… пять дней лежания дают о себе знать.
— Глупость, — он проводил взглядом девушек, что вынесли малышей после кормления. — Не досуг просто. Да и тебе к ним лучше не привязываться. Несколько лет и сын уедет в свой домен…
