Дело о Невесте Снежного Беса - Дарья Гусина

— Только меня не ешь, хорошо, — я встала и подошла к чудовищу, которое было моим мужем.

По крайней мере, попытаюсь его вылечить, а дальше будь что будет. Я осторожно тратила коловрат, все больше с радостью убеждаясь в том, что потенциал мой по-прежнему велик, хоть уже не столь обилен, как прежде. Вендиго не пытался мне помешать, лишь один раз крепко перехватил запястье, сжал… и отпустил.

Я трудилась до изнеможения и заснула под лохматым боком зверя. На его груди поблескивал амулет-снежинка. В необъяснимом порыве я достала своего снеговика и надела его на шею вендиго. Амулетов мало не бывает.

Утром не знала, радоваться или плакать. К Антону вернулся человеческий вид. Он был абсолютно голым. Прижимал меня к себе и дрожал… горячий, в лихорадочном поту. Я одела его в те вещи, что принесла с собой в рюкзаке, с трудом заставила встать, подхватила под плечо.

Мы пошли через лес. Никто из жителей леса не отзывался на мои мольбы о помощи. И Лабиринт, через который я с трудом протащила мужа… не открыл нам выход.

Я отдохнула, разведя костер в одном из поворотов Лабиринта, поела, перебрав припасы, и попыталась накормить Тони. Он был все в том же полубессознательном состоянии. Пил, судорожно глотая воду, но не ел, несмотря на мои отчаянные уговоры. Коловрат уходил в него, словно в черную дыру, и я испытывала голод, нехватку потенциала и сна. Ненадолго отходила от Тони, страшась мести слуг Мэб, вновь и вновь пыталась выйти через Лабиринт. Звала ребят через знак на руке, ощущая, как из лесу следят за мной чужие недобрые глаза.

После очередной бесплодной попытки, стиснув зубы, я вернулась к Антону. О радость, он открыл глаза и сидел, прислонившись к самшитовой стене!

— Тони! — всхлипнула я, обнимая мужа.

Он прижал меня к себе. Боже, какой горячий!

— Лучезара, зачем? — хрипло сказал Тони. — Зачем ты пошла за мной?

— Это не обсуждается. Лучше скажи, как нам выбраться, — сердито спросила я.

— Не знаю. Не знаю! Я потерял слишком много сил во второй ипостаси, и теперь Лес меня не признаёт.

— Ты помешал Мэб? — забеспокоилась я, отстраняясь и заглядывая в лицо мужа.

— Да. Грида не будет. Мы… поговорили. И я ее убедил.

— Ты снова шутишь, — я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь, как подросток. — А я до смерти перепугалась! Ты сожрал зайца живьем!

— Если захочешь разводиться, согласия не дам.

— Ты весь горишь! Бредишь, наверное.

— Я в полном уме и трезвом здравии.

— Точно, даже заговариваешься.

— Кажется, я слышал вертолет. Не пытайся больше прорваться. И… давай уйдем из Лабиринта. Я чувствую странное движение. Мэб обезврежена, но ее магия еще жива. И она меня больше не боится.

Мы вернулись к замку, но Тони сказал, что заходить внутрь слишком опасно. Я помню, как мы сидели на расчищенном кусочке тропинки у костра, и Антон вглядывался в темнеющий лес. А потом я заснула.

Проснулась я от сильного толчка. С вскриком пыталась подняться, но меня подхватил и уложили на койку мужчина в белом халате. Мы ехали в медицинском мобиле, в окнах которого мелькали городские улицы. Никогда прежде я так не радовалась смогу, недовольным гудкам, реву мотоциклов и пробкам!

Тони был в другой машине, а меня в госпиталь сопровождали подруги и врач-фогландец.  

— Ура! Ты очнулась! А мы уже в Лон-туне! Жора всех поднял на уши! Тони жив, не бойся! С ним не то чтобы все в порядке… в общем, его вывезли на вертолете, — сказала Марьяша.

— Что с ним? — я подняла руку, обмотанную трубками капельниц. Над головой мигал кристалл. Нужно сказать, чтобы отключили. У меня и так коловрат прибывает.  

— Истощение, — ответил за Марью деловитый врач, отвлекаясь от телефонного разговора.  — Задета аура. Но динамика положительная. Интересный организм у этих вендиго. Завидую своим коллегам. Как вы себя чувствуете? Слабость, озноб?

— Нет. То есть… слабость, чуть-чуть… спать хочется.

— Истощение, — мужчина со вздохом уставился в телефон.  — Правильное питание, отдых, релаксация.

Выражение лица у врача было скорбным. В то время, как его коллеги изучали организм вендиго, ему приходилось возиться с обычным людским переутомлением.

— Кто вытащил нас из Лабиринта? — тихо спросила я, представляя себе всякие ужасы вроде прямого обстрела сада Мэб из гранатометов.

Нет. Магия Древних не подчинилась бы грубой силе современного оружия. В этом-то ее опасность. Чтобы изолировать замок Королевы шестьдесят лет назад, потребовалось одновременное воздействие нескольких сотен сильных магов. И что уж греха таить, многие считали, что это мы спрятались от остатков цивилизации Дивного Народа, а не они от нас.

— Мы не знаем, как это произошло, — призналась Марья. —У нас все время сигнализировало «клеймо». Мы метались и кричали «мама!». Потом просто в один прекрасный момент оказалось, что мы можем зайти. Только мы. Из двух прибывших вертолетов ни один маг не смог влезть в Лабиринт. Наверное, Богдан Денисович все правильно предсказал насчет детей, нас, то есть. И этот… МакАлистер болтал что-то о том, что мы сильно связаны с Антоном Макаровичем.

Связаны, да. Но не настолько. Я не стала рассуждать вслух о том, почему ребята смогли зайти в Лабиринт Мэб, было ли это везением или… Меня интересовал более щекотливый момент.

— Что они сказали? — спросила я с тревогой. — Маги. Все эти Управления и Отделы. Они поверили в Грид?

— Не знаю, — Ксеня покачала головой. — Мы все надеемся на Георгия. Только его слово имеет какой-то вес. В противном случае нам грозят большие неприятности.

— Да уж, — сказала я. — Если они продолжат отрицать очевидное, подготовку Большого Прорыва и намерения приспешников Мэб, наши действия выглядят, прямо скажем, противозаконными: пришли, разнесли Стену, обидели Королеву, с которой вроде как перемирие. Олевских сделают козлами отпущения.

Но волновались мы напрасно. Еще в Фогланде, в больнице, на наши планшеты стали поступать горячие новостные «пузыри» о «невероятном раскрытии заговора Древних против человечества и Дружественных Рас». Имена нашей семерки и куратора не упоминались. Зато «пузыри» пестрели фотографиями цесаревича. Вот и хорошо, ему это на пользу – нужно восстанавливать репутацию Федотовых.

Тони выздоравливал долго. Нас не выпускали из Королевского Госпиталя  Лон-туна, пока он и я не окрепли для перелета. Я пробиралась вечерами к нему в палату, и он заставлял меня повторять теорию магии, дескать, сессию сдавать все равно придется. Мне и это было в радость, лишь бы находиться рядом. 

Тони рассказал мне о своем «разговоре» с Мэб. Как я и догадывалась, никакого разговора не было.  Сначала ифрит выжег тропу адским пламенем, затем Тони пришел в себя… ну, и пошли клочки по закоулочкам. Никто не смог остановить разъяренного вендиго на пути к замку, но с самой Королевой пришлось повозиться.