Чудовище для проклятой - Мария Вельская

— Я не смогу доказать, что виновны они. И даже не думаю, что Зал Суда был именно их инициативой. Возможно, здесь много игроков. Я просто в этом не разбираюсь. Скорее всего того мальчишку, который меня вызывал, уже не найти. Если он, конечно, знал хоть что-то о том, что происходит…

Замолчала. И что он молчит, нервы тянет?

— Твое Воплощение? — кивнул на дремлющего дракошку, — интересный образ. И ещё интереснее то, что я о нем не знал. Значит, сила чаэварре ушла… — показалось, или в его голосе мелькнуло сожаление? — впрочем, дорогая Каарра, Грайн, кажется, обещал вас потренировать? Вот и прекрасно. Я понял вас… и вашу точку зрения, — ледяные глаза снова сощурились, — но, видимо, придется обезопасить себя от ваших способностей попадать в неприятности.

Несколько быстрых шагов. Я не успела сориентироваться, даже поблагодарить за то, что выслушал, как… Повелитель действовал стремительно, беспощадно и напористо. И очень, очень нагло.

Чужие губы смяли мои. От поцелуя Ильгрима я загорелась телом, но сам он мне не был приятен. Этот поцелуй свел с ума за одно биение сердца. Оно и так стучало, как сумасшедшее, а тут…

Он действовал так, как будто давно имел на это право. И теперь утверждал его — незыблемое, неоспоримое. Обводя языком контур губ. Проникая внутрь. Заставляя гореть от того, как осторожно чужие пальцы сейчас касаются лица, удерживая и не давая отстраниться.

— Незабвенное право… — тихий шепот мерещится?

Он смотрит на меня странно, с каким-то задумчивым интересом разглядывая опухшие от поцелуев губы. Палец очерчивает линию носа, спускается на щеку, а я сижу, затаив дыхание и чувствуя, как горят щеки.

Откуда такое смущение? Как будто я там, в далеком мире Земля не смотрела фильмы для взрослых! Душа чувствует себя слишком юной, слишком неискушенной.

— Mea… — пальцы неожиданно ласково ложатся на горло, — надеюсь, ты была честна со мной. Потому что больше, чем предателей, я не люблю лжецов, — в этот момент его глаза не бесстрастны — в них отливает серебристой луной безумие. Тягучее, горькое, терпкое.

Что он носит в себе? Мне пора бы испугаться. Пора бы бежать от него прочь. И страх действительно приходит — я чуть дрожу под чужой рукой, чувствуя, как разрывают изнутри ошеломительно разные чувства.

Он никогда не простит меня, когда узнает, что именно я скрываю. Быть может, пощадит и отошлет — но не простит. Вот только осторожность была сильнее любых эмоций. Он прежде всего правитель. И если почует во мне угрозу — разберется своими методами. Часть их я уже видела сегодня.

И в этот момент чувства успокоились, словно поняли, что им здесь не рады. Но я успела заметить, как вспыхнули его глаза, отозвавшись на дрожь. Теперь я лучше поняла смесь ужаса и вожделения, что окружала императора анорров. Он отличался от своих подданных даже в мелочах. И он… завораживал. Возможно, я просто сошла с ума? Ответила спокойно, чувствуя, что, благодаря слабости, это спокойствие дается куда легче.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы дурно думали обо мне, Ваше Величество. Я должна извиниться, что не могу приветствовать вас, как подобает, но… — куда бы сбежать? — вы имеете право не доверять всем. Я не вольна убеждать вас в своей верности, я лишь дочь вашего вассала, ещё и изгнанница, хоть и считалась наследницей. Скажите только… что с Леарреном?

— Ты слишком много думаешь не о том, — холодная насмешка. Снова неформальное обращение, — дела Леаррена ано Ардала не должны тебя касаться. Пока его не казнят. Я буду разбираться в этом деле дополнительно.

Холодная звезда. Далекая. Невозможная. Таким можно любоваться, но полюбить такого… тут можно и лоб расшибить.

Я хотела было уже попытаться попросить хотя бы доступ в личную библиотеку Правителя — пусть надежды на то, что его дадут, было мало, когда поняла, что глаза буквально слипаются. Кажется, я заснула на середине фразы. И почти наверняка поцелуй, коснувшийся сначала шеи, а потом и выемки у ключицы, мне померещился.

В подвалах императорского замка вовсе не сыро, нет ржавчины и не капает вода. Эти камеры сухи и удобны. А ещё абсолютно лишены магии. Настоящая пытка для существ, которые были рождены от неё и не могли без неё существовать.

Но пленник, кажется, вовсе не обращал на это внимания. На его правом запястье закреплены тяжелые оковы — цепь от них вмурована в стену, только Леаррен ано Ардал их не замечал. Он крепко спал, укрытый какой-то доброй душой легким пледом, когда дверь в камеру беззвучно отворилась.

Мужчина, что зашёл внутрь, казался, полностью сосредоточенным. Император анорров замер на мгновенье, нахмурился, разглядывая лежащего пленника. На миг показалось бы, что он готов его ударить. Сбросить вниз со скамьи, избить. Вокруг ладоней анорра вспыхнуло серебристое пламя, но он быстро взял себя в руки.

Ему здешние глушилки не помеха. И никогда не были. Весь этот замок, да что там — весь остров заклят на его крови. Он бог этого мира, бог своего народа. Вот только, кажется, кто-то забыл о том, что острова анорров парят в воздухе лишь до тех пор, пока жив он и его потомки. А он сейчас — единственный прямой потомок императорского рода.

Мужчина присел на корточки возле пленника. Казалось, рука потянулась на миг, чтобы сдернуть покрывало — и застыла. Девчонка. Она, словно чаэварре, сводила с ума. Просто одним фактом своего существования — неправильным, противоречащим всему, что он знал. Пустить ли её в личную библиотеку? Да, она наверняка найдет там многие знания… которые никому не сможет передать в любом случае. И ещё этот её князь-опекун. И Воплощение. В одном его подданные были правы — он ничего и никогда не делал просто так.

Вот и сейчас план был. А с главой семейства Гиррес, как и с их соперниками он тоже поговорит… чуть позже. Никому не следует забывать о том, что законы в империи имеет право устанавливать только он. И сам может назначать желаемых наследников рода в обход любых правил. Просто большую часть времени он не считал нужным вмешиваться в склоки своих подданных.

По губам скользнула усмешка — дикая, неприятная. Он закатал рукав мундира и внимательно посмотрел на сетку вспухших шрамов на запястье. Напоминание о его ошибках молодости.

Они прозвали его Бездушным, но знали ли они, что такими не рождаются? Ими становятся. И он — далеко не единственный Бездушный в этом мире. Девчонка опасна для него, но искушение сильнее. Он привык получать все, что хотел, а сейчас…

Император протянул ладонь — и положил её на лоб спящему. Тот застонал, заворочался, вздрагивая — и распахнул мутные глаза. Попробовал дернуться, зашипел бессильно. Он никогда не любил показывать свою слабость.

— Шиэр, ты? — глаза брата, которого он когда-то так сильно ненавидел, вспыхнули, но тут же погасли.

Леаррен не храбрился, не бил себя кулаком в грудь, не пытался что-то доказывать.

Он прекрасно знал, что с Асторшиэром такое поведение не работает. А, если и сработает, то исключительно в плане ухудшения его отношения. Он никогда не терпел попыток манипулирования собой. Главное — это было бесполезно. Он и так видел всех насквозь. Но в этот раз почему-то ошибся — и это было особенно больно.