Прокурор расследует убийство - Эрл Стенли Гарднер

— Ты собираешься так поступить?

— Да. Подготовь повестку и обеспечь вручение.

— Постарается ли она увильнуть от повестки?

— Уверен. Больше того, они начнут громоздить на нашем путивсе мыслимые юридические преграды. Скажи Бобу Кентли, моему заместителю, чтобыповестка была подготовлена юридически безукоризненно.

— Как насчет информации общественности?

— Боюсь, информация общественности абсолютно вне нашегоконтроля. В огонь подлили масла. И в этом виноват лишь я сам. Мисс Арденполагает, что я гонюсь за рекламой.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто-то, я думаю, что Биттнер, ухитрился сфотографироватьменя, когда я ужинал тет-а-тет с мисс Арден в ее доме.

— Да, тебя крепко посадили в лужу, — посочувствовал шериф.

— Как будто я сам не знаю, — с горечью сказал Селби. — Вовсяком случае, это уничтожило всякую возможность сотрудничества с мисс Арден.

— Вернемся к Кашингу. Что мы предпримем?

— Нажмем как следует.

— Ему это не понравится, ты же знаешь.

— Плевать. Мне еще меньше нравится, как он поступил с нами.

— Кашинг был одним из самых верных наших сторонников.

— Я не дам и ломаного гроша за то, кем он был. Вызови его изадай жару. Я собираюсь получить утром пленку и двинусь домой. А сейчас пойду вкино и выкину из головы все, что касается убийства.

— Лучше отправляйся на стриптиз, сынок, — посоветовал шериф.— По-моему, ты сильно разочаровался. Случаем, не втюрился в эту артисточку?

— Иди к дьяволу, — ответил Селби. — Послушай, Рекс.

— Да.

— Проинформируй Сильвию Мартин о Кашинге. Она первойпочувствовала, что с ним не все ладно. Теперь ясно, Сильвия была права.

Селби повесил трубку, принял горячую ванну, переоделся ипочувствовал себя гораздо лучше. Он пошел в кино, но очень рассеянно следил запроисходящим на экране. Его не оставляло гнетущее чувство, он ощущал себячеловеком, идеалы которого разлетелись вдребезги, человеком, которого предалблизкий друг и который ожидает новых несчастий.

После окончания сеанса Селби почти час бесцельно бродил поулицам, задержался, чтобы выпить в баре, который заполняли веселые, шумные,смеющиеся люди.

Наконец он вернулся к себе в номер. Когда Селби открыл дверьи потянулся к электрическому выключателю, то ощутил непонятное беспокойство.Какое-то время он не мог определить источник опасности, но потом понял — запахсигарного дыма в номере.

Прокурор никогда не курил сигар. Какой-то любитель сигарлибо сейчас находился здесь, либо побывал чуть раньше. Селби нащупалвыключатель, нажал кнопку и приготовился отразить атаку. Однако комната былапуста.

Прокурор плотно закрыл дверь и поймал себя на мысли, чтоготов забаррикадироваться стулом. Перед его глазами возник номер гостиницы, вкотором Уильям Ларраби встретил смерть. Стыдясь самого себя и абсурдности своихдействий, Селби встал на четвереньки и заглянул под кровать.

Он проверил двери, ведущие в соседние номера, и удостоверился,что они закрыты на щеколду изнутри. Открыв окно, прокурор выглянул наружу.Пожарная лестница была так далеко, что не могла служить путем для вторжения.

Весь багаж прокурора состоял из одного легкого саквояжа. Онстоял на полу, там, где его оставил Селби, но прокурор заметил на покрывалепостели продолговатую вмятину с четырьмя ямками на углах. Он поднял саквояж ивзглянул на его дно. На каждом углу находилась невысокая латунная выпуклость.Селби аккуратно поставил саквояж на вмятину. Несомненно, кто-то уже проделалэто до него.

Прокурор открыл саквояж. Ясно, что его обыскивали и, видимо,второпях. Скорее всего, содержимое было вытряхнуто на кровать, а затем кое-какброшено назад. Селби пребывал в полном недоумении. Кому понадобилосьпросматривать его вещи?

Что денного могло у него быть? Поиск велся торопливо ивпопыхах, но. кто бы это ни был, он, видимо, опасался, что Селби можетвернуться и застать незваного гостя за работой. Однако, не обнаружив желаемого,посетитель преодолел страх перед возможным разоблачением, задержался и тщательнообыскал комнату. Об этом можно было судить по сигарной вони, заполнившей номер.

Человек, вероятно, зажег сигару, чтобы успокоить нервы, изатем провел тщательный обыск. Селби разгладил покрывало. Подушки потеряли своюкрахмальную симметричность, которую им придали опытные руки горничной. Их явнокто-то передвигал.

Неожиданно Селби осенила мысль о фотоаппарате. Он оставилего в фотомагазине, владелец которого обещал, учитывая положение Селби ивозможное значение снимков, проявить пленку к утру. Очевидно, фотоаппаратиграет гораздо большую роль, чем первоначально предполагал прокурор.

Селби распахнул окно и дверную фрамугу, чтобы выветрилсясигарный запах. Затем разделся, лег на кровать, но сон не приходил. Наконец,вполне осознавая бессмысленность своих действий, прокурор поднялся, прошелбосиком по ковру, взял стул с прямой спинкой, подтащил его к дверям и поставилтак, чтобы спинка удерживала дверную ручку. Селби забаррикадировался точно также, как покойный пастор в ту ночь, когда он был убит.

Когда Селби проснулся, солнечные лучи уже заливали комнату.Он посмотрел на стул у ручки двери и громко рассмеялся над своими ночнымистрахами. После холодного душа он почувствовал себя еще лучше.

Селби побрился, позавтракал в ресторане и уже к моментуоткрытия появился в фотомагазине. Он испытал облегчение, увидев, как продавецизвлек катушку пленки из ящика стола и положил ее в пакет.

— Я оставлял камеру, — сказал Селби.

— Конечно, я помню, — кивнул продавец и вручил ему аппарат вкожаном футляре.

Селби положил камеру в карман и спросил:

— Могу ли я здесь, у вас, просмотреть пленку?

— Конечно, — ответил молодой человек и включил свет вгоризонтальном просмотровом столе.

Селби развернул ролик.

— Сделано всего пятнадцать снимков, — заметил продавец.

Селби кивнул и в немом изумлении уставился на негативы. Всеснимки без исключения являли собой уличные сценки. Изучая их, прокурор понял,что все кадры были сняты в Мэдисон-Сити. Опять перед ним оказалась глухаястена.

— Не хотите ли взглянуть через увеличительное стекло? —спросил продавец и вручил Селби мощную лупу на подставке, через которую можнобыло пропустить пленку.

Селби согнулся над прибором и начал передвигать пленку кадрза кадром. Перед ним открывались знакомые уличные сценки. Но, увидев последнийкадр, он замер.