Социальная история Англии ХIV-XVII вв. - Татьяна Мосолкина

Да и совершенно запретить сукноделие в деревне было невозможно — запрещения и не направлялись против ремесла, ориентированного на удовлетворение потребностей сельских жителей. Меры противодействия со стороны города были направлены против сельского суконного производства, рассчитанного на рынок и составлявшего конкуренцию городскому ремеслу. Для Бристоля сельская промышленность не представляла опасности, т.к. росла под его контролем, и город обеспечивал ее рынками сбыта. Городские суконщики не только организовывали производство сукна в близлежащих деревнях и местечках, но и контролировали продажу его на городском рынке. Например, в 1381 г. они добились постановления, в котором сказано: «Если какая-то пряжа будет принесена собственником [в город] для продажи, то она должна быть принесена в пятницу и ни в какой другой день». Во времена Ричарда II (1377–1399) было предписано, что различные люди, «приносящие сукно в город, чтобы продавать, должны класть свои сукна в доме в пределах двора Томаса Даньелла на Болдуин-стрит, который отведен для продажи сукна; и что указанные сукна должны быть открыто выставлены для продажи дважды в неделю, а именно каждую среду и пятницу».

Если мелким самостоятельным производителям в городе конкуренция сельских ремесленников, работавших по найму, грозила разорением, то предпринимателям было выгоднее организовывать производство в деревне, где не было обременительных пошлин и строгого контроля со стороны цеха. Тем городским центрам, которые поставили под контроль производство в округе, экономический упадок не грозил. Применительно к Германии XIV в. Ф. Ирзиглер отмечал, что система авансирования предоставляла текстильному ремеслу самую благоприятную возможность для «привлечения производственного потенциала округи, ремесленного производства мелких городов и деревень в экономику крупных промышленных и торговых центров». И хотя в XIV в. Бристоль экспортировал ткани, произведенные за пределами города, в нем самом производством сукна было занято по крайней мере 1500 человек.

Ранней формой капиталистического производства являлась, как известно, простая капиталистическая кооперация. Перед мастерской ремесленника она имела то преимущество, что соединение сравнительно большого числа работников в одном месте во много раз увеличивало производительность труда. Представляется, что о существовании простой капиталистической кооперации в Бристоле можно говорить применительно уже к первой половине XIV в. В 1338/39 г. крупному предпринимателю Томасу Бланкету пришлось защищаться от нападок членов гильдии ткачей, когда он и несколько других предприимчивых горожан организовали крупномасштабное по тем временам производство сукна, сосредоточив в своих руках несколько мастерских, в которых разместили станки, и для работы на них нанимали ткачей. Король направил мэру и бейлифам Бристоля указ, коим запрещал притеснять Томаса Бланкета и других, оштрафованных на большую сумму за нарушение цеховых ограничений.

Возможно, Т. Бланкет был из иностранных ремесленников, т.к. в своем споре с муниципалитетом он ссылался на статут 1337 г., в котором Эдуард III предлагал покровительство всем иностранным изготовителям сукна, переселившимся в Англию. Король обещал им различные льготы и освобождение от контроля гильдий. Видимо, Бланкет был не единственным бристольцем, поставившим производство сукна на новую основу.

Во второй половине XV в. сведения о существовании простой капиталистической кооперации в сукноделии города встречаются постоянно. В 1461 г. ткачи жаловались, что «различные люди гильдии ткачей снабжают сырьем, привлекают к работе и нанимают (puttyn, осcupien and hiren) их жен, дочерей и девушек; некоторых, чтобы ткать на их собственных станках, а иных, чтобы работать с другими лицами названной профессии». Данные о том, что названные люди не просто получают сырье для работы, а нанимаются за плату, «чтобы работать с другими людьми», позволяют предположить — речь идет не только о системе раздачи сырья, но и о простой капиталистической кооперации.

Предпринимателям было выгодно нанимать женщин, поскольку их труд ценился дешевле. В 1346 г. плата женщине-ткачихе равнялась 1 пенсу, тогда как мужчина получал за ту же работу 4–6 пенсов в день. В ответ на жалобу ткачей Совет постановил: «…Ни один человек названной гильдии ткачей не должен сажать за работу, снабжать сырьем или нанимать названных жен, дочерей или девушек для такого занятия ткачеством на станке вместе с собой или каким-либо другим лицом». Городской совет явно противопоставляет «такое занятие ткачеством» традиционной работе мастера-ткача со своим подмастерьем. Тот факт, что члены семей самостоятельных мастеров вынуждены наниматься на работу, свидетельствует о неблагополучном положении рядовых членов гильдии.

Существование простой капиталистической кооперации в суконной промышленности можно обнаружить и в других городах Англии. Во второй половине XV в. Йоркский пивовар Уильям Коултман имел в городе особый прядильный дом, т.е. пивовар нанимал прядильщиц и сажал их за работу в особом помещении.

Есть основания говорить о том, что в рассматриваемое время в Бристоле зарождается и еще одна новая форма организации производства — мануфактура. Прямых данных об этом в источниках нет, но III и трудно ожидать, т.к. предприниматели на первых порах не старались афишировать расширение производства. В этом смысле очень интересна оговорка в упоминавшемся постановлении ткачей 1490 г. Члены цеха жаловались, что внецеховые ремесленники получали шерсть и шерстяную пряжу от ткачей и других изготовителей сукна тайком.

Однако неоднократные упоминания об использовании мастерами неквалифицированных работников позволяет предположить наличие разделения труда, которое невозможно в рамках простой капиталистической кооперации. Не исключено, что несколько мастерских, которыми владел Томас Бланкет, представляли собой мануфактуру, а не кооперацию, т.к. между этими несколькими мастерскими легко было распределить отдельные операции по производству сукна.

В 1462 г. ткачи просили городской совет запретить предпринимателям нанимать людей для того, «чтобы заниматься ремеслом названной гильдии ткачей или каким-нибудь другим, относящимся и принадлежащим к этому делу». Иными словами, некоторые члены гильдии ткачей нанимали работников не только для того, чтобы ткать, но и выполнять другие операции в процессе изготовления сукна. В 1490 г. ткачи жаловались, что «различные люди неправильных наклонностей поселились в названном городе и здесь занимаются изготовлением узкого сукна, имея мало или совсем не имея опыта в этом занятии, каковые личности обычно получают шерсть или шерстяную пряжу украдкой от ткачей и других изготовителей сукна названного города». Хотелось бы обратить внимание на то, что не только ткачи раздают шерсть и пряжу, но и «другие изготовители сукна» вмешиваются в сферу деятельности гильдии. Скорее всего, речь идет о сукновалах или красильщиках, а значит, эти предприниматели сосредоточили в своих руках несколько операций.

Остановить наступление предпринимателей на мелкое самостоятельное производство было очень трудно, и гильдиям не всегда удавалось отстоять свои интересы. В 1355 г. городской совет постановил, что «никакая шерстяная пряжа не будет посылаться из города ткачам без того, чтобы сначала олдермен осмотрел основу, каковая должна быть такой ширины, как выше сказано». Таким образом, в том же самом году, когда гильдия ткачей запрещает заниматься в городе ткачеством тем людям, которые не являются бюргерами, предприниматели получили возможность использовать сельских ремесленников. Совершенно ясно, что запрет носил полуформальный характер: свидетельство олдермена развязывало руки суконщикам. Это и не удивительно, поскольку среди членов Совета были купцы и предприниматели, которые сами выступали в роли скупщиков и раздатчиков, поэтому они смогли добиться подобного решения.