Непреклонные - Инна Тронина

Рахим вытащил из-под стола свою руку с таким же стальным кольцом.

— Ты от Вовы? — спросил он шёпотом, делая вид, что справляется о моём здоровье. — Говорить будешь или «малява» есть?

— Хочу говорить, — так же тихо ответила я. — Назначьте время и место.

— Сегодня в десять, у нас в номере. — Рахим вдруг широко улыбнулся. — Вовчик сообщил, что ты приедешь сюда. Очень хочу поговорить.

— Ничего страшного. Растяжение, наверное. — Жена Рахима поднялась с колен. — Надо что-нибудь холодненькое приложить, и всё. Но если разболится, тогда идите в медпункт. Я могу вас проводить.

— Лена, сиди! — приказал Рахим, уже сообразивший, что история с подвёрнутой ногой оказалась примитивным трюком. — Ничего у неё не разболится, и я приглашаю девушку к нам в гости… Тебя как звать?

— Оксана, — представилась я.

Неизвестно, как назвал меня Вовчик, поэтому не стоит врать, тем самым подрывая доверие. В любом случае стоит изображать естественное знакомство.

— Спасибо за приглашение, я постараюсь зайти. Сегодня у меня вечер свободный.

— Это Лена, — представил Рахим свою супругу, которая теперь не казалась мне такой уж помятой.

Короткая стрижка на осветлённых волосах, большие карие глаза с тяжёлыми веками, аккуратный носик, пухлые губы — очень даже прилично. Разве что мешки под глазами, слишком заметные для её возраста…

— Очень приятно. — Лена легонько пожала мою руку.

— Вагиф.

Рахим ткнул пальцем в земляка. Тот наскоро кивнул, улыбнулся золотыми зубами и вновь уставился на танцующих длинноногих девиц. Те, выстроившись цепочкой, синхронно качали бёдрами.

— Тогда я, пожалуй, пойду. — Мне пришлось для приличия немного похромать, неловко взмахивая сумочкой. — Вы мне очень помогли…

— Заходи! — ещё раз пригласил Рахим, а после уже не обращал на меня никакого внимания, заговорил по-азербайджански с Вагифом. Костюм последнего был ещё ярче и нелепее, чем у Исмаилова.

Неизвестно, понимала ли этот язык Лена. Но на устах её лучилась всё та же безмятежная улыбка, а в ушах переливались изумруды — в тон платью. Больше никто из присутствующих не смотрел на нас, кроме моих охранников, которые немедленно поднялись и пошли следом за мной.

Внезапно почувствовав кошмарную усталость, я посмотрела на часы — восемь вечера. Через два часа я должна буду подняться в номер Рахима, но перед этим стоит переодеться и немного отдохнуть. Я выпила довольно-таки много шампанского, и в таком виде вести важные переговоры не могла. От золотых зубов и запонок Рахима с Вагифом у меня началась мигрень, которую следовало срочно вылечить.

Туда, к Рахиму, не нужно брать охранников — пусть ненавязчиво подежурят у двери. Я знала, что чужих мужиков мусульманин никогда не впустит в комнаты, где живёт его жена.

— До десяти вечера оба свободны, — сказала я ребятам у дверей своего номера.

Я понятия не имела, сколько ещё пар глаз наблюдают за мной, сколько «жучков» и прочей пакости поставлено в номере, но это не имело никакого значения. Секретные разговоры там я не вела, тайных гостей туда не приглашала. Поживиться наблюдатели могли лишь картинками интимного характера — когда я перед объективом переодевалась и принимала душ. Но эти удовольствия не стоили средств, затраченных на слежку; я была устроена точно так же, как любая фотомодель.

Охранники кивнули и молча удалились. А я вошла в свой номер, подсознательно ожидая нападения, хотя, по логике вещей, этого не должно было случиться, остановилась у порога. Чувство опасности исходило из комнаты. Из мрака, разбавленного светом уличных фонарей. Что-то изменилось в привычной обстановке, и я поняла, что именно.

В номере пахло лилиями, и я заинтересованно включила свет. Зажмурилась, открыла глаза и расхохоталась, потому что на полу посреди моего шикарного номера стояла целая корзина лилий цвета топлёного молока — в тон стенам и полу. На узкой карточке, вложенной в корзину, я прочла: «Красота — это страшная сила!» И больше ничего — ни имени, ни адреса.

Почему же лилии? Намёк на первую древнейшую профессию? Лобачёв балуется или кто-то другой? В любом случае большое спасибо. Несмотря на сомнительную славу лилий, я всегда очень любила их. И не прочь была украсить ими свой номер на то время, что пробуду в Сочи.

Сбросив грацию и колготки, я полезла под душ, и там окончательно протрезвела. Потом, уже в купальном халате, выбралась из ванны и долго, стоя у зеркальной стены, феном сушила волосы. Перед глазами скакали электрические зайчики, и я, устало щурясь, думала о широкой постели, до которой на самом деле было ещё очень далеко. По голубой поверхности зеркала разлетались нарисованные чёрные птички, и мне действительно показалось, что я на миг заснула, и мне всё грезится.

Мне всё время казалось, что до встречи с Рахимом можно как следует отдохнуть. А получилось так, что я едва не опоздала, на несколько минут отключившись от реальности. Потом я металась по номеру, то и дело натыкаясь на корзину с лилиями, пока не догадалась поставить её на туалетный столик. Много нарядов я в Сочи не захватила, но кое-что в чемодане нашлось, и потому пришлось некоторое время выбирать.

Очень кстати оказалась шёлковая шаль, которой я укутала голову — знала, что Рахиму это понравится. Да и после душа боялась простудиться, потому что всё время побаливало горло. Чего уж я не могла себе позволить, так это свалиться в самый ответственный момент. Платье надело шерстяное, тёплое, с длинным рукавом и воротником в виде огромного хомута. Накладывать полный макияж не стала, только навела на губы зеркальный блеск, который и придал лицу нужную пикантность. Но я шла всё-таки не красоваться, а работать; потому должна была выглядеть скромно и, в то же время, привлекательно.

* * *

Охранники, ожидавшие у двери, проводили меня до лифта, подняли на нужный этаж. Холодный говорил, что его кореш давно снял номер и убрал его по-своему. Вернее, красоту наводила Лена, но на каждый шаг ей требовалось одобрение супруга и повелителя.

Меньше всего мне хотелось опять угощаться, отнимая драгоценное время от разговора, но восточный мужчина не мог встретить гостью пустым столом. Я увидела на низеньком столике Всё то, что, наверное, демонстрировал свои друзьям старик Хоттабыч.

Я постучала в дверь номера, и мне тут же открыла Лена. Она была всё в том же зелёном платье, с перстнями на пальцах, как будто недавно вернулась из ресторана, но только босая. Я знала, как нужно себя вести, и первым делом сбросила обувь. Рахим, заметив это, довольно крякнул и поспешил навстречу, складывая руки перед грудью и кланяясь.

Лена уже сносно усвоила уроки восточной жизни — по крайней мере, я не заметила ни единого огреха. И ухаживала она за мужем, за его гостями так, как делала бы это любая землячка Рахима. Дом в гостинице она устроила всем на зависть. Я залюбовалась первой же комнатой, начисто позабыв про своих охранников.

— Когда за вами прийти? — спросил один из них, Евгений.