Обнаженная со скрипкой - Жорж Кулецкий

Она попробовала убрать его руку, но не получилось.

«Вот упрямец, если захочет, так будет добиваться… А потом вечером был концерт, хорошо после Лара по пути подвезла на машине, – продолжала размышлять Жанна, но переключилась, как она сама говорила, на рациональное мышление. – В конце концов, всего-то минут на десять меньше посплю, зато усну быстро и глубоко. К тому же утром он сам завтрак приготовит, ну, хотя бы кофе сварит настоящий!».

Жанна обняла мускулистое тело Давида и пробормотала: «Давидик! Давай сегодня ты будешь, как индеец перед тотемом». И тут ее внутренний голос проснулся: «Пока вы до «конца-концов» доскачете, спать тебе утром останется не на десять, а на все тридцать минут меньше!». Но Жанна его не услышала…

– Давид, а вот если у нас будет ребенок, так, не важно – мальчик или девочка, все равно ведь будет Кройцер, – то ли спросила, то ли констатировала Жанна, водя пальцем по груди любимого.

– Конечно, Кройцер, но лучше сразу двойня – мальчик и девочка. Хотя и тяжелее поначалу нам будет, зато потом веселее, – Давид от неожиданного вопроса не смутился. Может быть, он уже и сам думал на эту тему.

– А что, есть предпосылки? – поинтересовался он через минуту, повернув лицо к Жанне.

– Пока нет, но тест на беременность надо купить. На всякий случай.

– Хорошо. Как только купишь, скажи, я обязательно постараюсь, чтобы зря деньги не выбрасывать.

Все-таки немецкие гены практичности давали себя знать.

«Вот говорят, что женской логики в природе не существует. Зато мужская логика – нечто невероятное… И ведь не скупердяй, а хочет, чтобы тест показал положительный результат… А ведь, правда, если нет ничего, то зачем его покупать?»

Наутро Жанна убедилась в правильности своих вечерних предположений. Давид сварил классный кофе. Все остальное было из холодильника – кефир, сыр, колбаса и даже пара сырников – полуфабрикатов. Но кофе оказался великолепным: ароматным, каким и должен быть напиток, сваренный в медной «турке» из только что смолотых зерен. Такое удовольствие дает позитивный заряд, хорошее настроение на весь день.

Уже выходя за порог, Давид сказал, словно, между прочим: «А тест ты все-таки купи». Видно запала ему в мозг вероятность появления на свет нового Кройцера.

Весь этот день прошел для Жанны «на позитиве».

А Лара Соколова даже не задумывалась теперь о том, счастлива ли она. Она полагала, что парит в пространстве и во время игры мистически соприкасается, пусть всего на несколько мгновений, с божественным началом, которое таится в каждом человеке. Молодая женщина наслаждалась свои положением, Она не читала «умных» книг, а потому и не знала, что «британские ученые убедительно доказали нейробиологическую природу счастья». Она лишь догадывалась, что в каком-то состоянии человек ощущает гармонию с самим собой и с Вселенной.

Правда, Лара где-то прочла, что высшие творческие достижения у некоторых классиков состоялись все-таки после того, как они вышли из медитации. Но не знала она открытий некоторых специалистов в самой сокровенной области человеческой психики, согласно которым женщины могут ощущать связь с «первоначалом», находясь на пике сексуального удовольствия. А иногда и после него. Но это, конечно, теория, хотя и подтверждается практикой.

– У каждого из нас есть внутренний голос, – делилась с Антоном, лежа в постели, своими идеями Лара. – Причем, он такой вредный – часто говорит, что я недостаточно красива, непривлекательна для всех, кто меня окружает. Но в моменты секса он молчит, и я чувствую себя богиней, испытываю чувство безграничности, люблю себя, как воплощение универсальной женственности. Наверное, я эгоистка. Иногда мне кажется, что я недостаточно сильно тебя люблю.

Пришлось прервать этот монолог поцелуем в губы.

И вправду, после секса наутро она испытывала прилив сил и хорошего настроения. Больше того, Лара стала иначе воспринимать красоту окружающего мира, даже цвета казались ярче, сочнее. Она начинала жить в приподнятом настроении, более раскованной, энергичной. Она называла это «пробуждением волшебного чувства», которое находилось где-то внутри нее. Как именно называлось это чувство, Лара все-таки не знала. А потому для себя назвала просто – волшебное.

На следующий день по пути домой Лара машинально зашла в небольшой магазин тканей на Комсомольском проспекте, но ноги сами понесли ее к той части зала, где продавалось постельное белье. Выбор был велик, и процесс покупки доставил ей удовольствие. Она прикидывала, как будет смотреться на льняной простыне в полоску – они должны подчеркивать стройность фигуры. Но дальше увидела шелковые простыни – бежевые с небольшими королевскими лилиями, как в версальских королевских покоях, и купила их тоже.

Вечером, прежде чем лечь спать, Лара рассказала о своем хозяйственном порыве Антону.

– Купил – не пропил, – так моя прабабка в Костроме говорила, когда мама что-то ворчала по поводу того, что отец приносил домой какую-то новую хозяйственную штуку, – припомнил Антон. – А белье, действительно, красивое. Давай все-таки льняное постелим сегодня. Лен ведь у нас, под Костромой всегда выращивали. Когда он цвел – поля голубые, с небом сливались. Красота.

Лара быстро «пробежала» по льну горячим утюгом и осталась довольна, какой гладкой оказалась ткань.

Лара захотела «обновить» льняные простыни, и они оба получили как раз то удовольствие, на которое и рассчитывали.

Весной Лара получила предложение поехать на фестиваль молодых исполнителей в какой-то городок во Франции. Почему выбрали их квартет, она не задумывалась. Кому-то из ценителей музыки понравилось звучание их ансамбля – царственный звук, не музейный, а с каким-то блеском и даже неожиданным темпераментом в отдельных частях хорошо известных произведений. Кто-то из критиков, в большинстве своем доброжелательных, даже нашел в их исполнении элементы поздней романтики, а кто-то и некую старомодную величавость.

Но главным было другое – их заметили, услышали, музыкальная карьера начала складываться. Среди струнников по Москве прошел слух о «легкой руке Лары Соколовой». Предлагали ей новые скрипки, но она соглашалась только попробовать инструмент, а в концертах играла только на своей «Патомке».

Антон пообещал подъехать во Францию на недельку, когда будут всего два концерта в замках, и они смогут побыть вместе. Он озадачил Оксану из «Лайнс-тур», чтобы та все продумала. Оплата заранее, и все с гарантией. «Вот, если бы там был хоккей!» – подумала хозяйка фирмы, но за дело взялась. «Кто знает, может быть и музыканты к нам подтянутся, они по всему миру ездят, а значит, кто-нибудь должен ими заниматься?». Деловые люди умеют думать быстро и практично.

Позвонил Олег Арнаутов, прилетевший в Москву за повышением. Пригласил, как он выразился, творчески провести время в приятной компании. Летчик затащил земляка в какой-то клуб-кафе на Никитской. Оказалось, что там был поэтический вечер. Выходили к микрофону парни и девушки. Кто-то читал стихи громко, кто-то проникновенным шепотом, кто и под гитару под громкий бой. Самодеятельность. «И как это тебя сюда угораздило?» – тихо, чтобы никого не обидеть, спросил друга Антон. Впрочем, все выяснилось достаточно скоро. Молодая поэтесса Светлана Грайфер, бросавшаяся в глаза своим эффектным контрастным макияжем, получила свою порцию аплодисментов за стихи о юной грешнице, сошла с небольшой эстрады и присела к их столику. «Ну вот, а еще говорят, что мужчины не собаки, костей не любят, хмыкнул про себя Антон. – Еще как любят эти самые «косточки»». Светлана с удовольствием опрокинула рюмку коньяка, закусила лимоном и стала восхищаться Олегом: пилотом и просто человеком, имеющим возможность жить в небе, оторваться от грязи земли… и чего-то там еще. Голос у нее был с хрипотцой, хотя она и не курила. На своего «пилота и просто человека» в светлом бежевом модном костюме, с кожаными заплатками на локтях, в сиреневой рубашке с раскрытым воротом она смотрела большими черными глазами. С нежностью. Время от времени гладила его левую «лапу», лежавшую на столике, и произносила что-то похожее на стихи. Руки и пальцы у нее были тонкие, с эротично ярким красным маникюром. «Это еще не стихи, это мои эмоциональные всплески», пояснила она. Правда, из «всплесков» становилось ясно, что они порождены не прогулками «под ручки» по набережной Яузы, а чем-то более земным. И не без оснований полагал Антон, что причиной «всплесков» был его друг – пилот Арнаутов. И без лишних слов было понятно, что он был «на высоте», а заодно «гробанулся» по полной программе. В хорошем смысле, который понятен авиаторам.