Обнаженная со скрипкой - Жорж Кулецкий

На самом деле супруга так умело изложила ему текущую ситуацию, что Петр Владимирович и сам запутался, кто кому поведал тайну и от кого он все-таки ее услышал.

Антон благоразумно решил пока промолчать – прямой вопрос еще не прозвучал. Наступила пауза.

– И что семейный совет решил? – наконец решился поинтересоваться Антон и посмотрел в глаза Петру Владимировичу. Тот, в свою очередь, глаз отводить не стал, сделал паузу, поднял бокал с морсом, отпил хороший глоток, что заняло секунд пятнадцать – вполне достаточно, чтобы соединить слова ответа воедино.

– Семейный совет, как ты правильно выразился, решил, что это ваше дело, у нас тут… – осмотрел зачем-то генерал свою кухню и продолжил. – У нас тут не домострой. Сами решайте, что и как, только постарайтесь вести себя достойно. Хотя, не скрою, мне хотелось бы, чтобы вы все-таки не просто так друг с другом жили.

Они вышли из машины и едва не задохнулись – воздух оказался сильно морозным и свежим. Небо было лазоревым, а солнце ослепительным, лучи его отражались от плотного наста, а потому и очертания всех предметов теряли ту четкость, которую фотографы называют резкостью.

В заснеженном поселке было тихо. Но не так, как в первозданной тайге, там порой слышался звук ветра, скрип дерева, да и зимней тайги Антон еще не слышал, только летнюю, а это – совсем другое дело.

Пока они стояли у калитки, стараясь повернуть ключ в прихваченном морозцем замке, услышали и шум ветра в ветвях сосны, и тюканье топора где-то вдалеке, и скрип снега под валенками приближавшегося соседа, который обосновался на даче на весь год. Наконец ключ повернулся, и Антон пошел доставать из багажника лопату, купленную по пути в хозяйственном магазине в Красном Луче. Тропинку он пробил быстро. «Ты, прямо, как мини-трактор!», – поставила свою оценку Лара, доставая из машины две сумки с продуктами и вещами. В любом доме всегда найдется, что выбросить жалко, а на дачу отправить – в самый раз.

В доме было достаточно тепло – отопление работало безупречно. Но требовалось установить новый режим. Пламя в котле даже загудело. Лара стала закладывать продукты в холодильник. Оставлять на улице опасно – тут же набегут коты и собаки.

– Антон, включи печку в сауне, пока попьем чая, она быстро нагреется. Хочу попробовать, как это, после парилки – в снег?

– Идея хорошая, тогда я еще снежку подброшу, чтобы он тебя и удержал, и не поцарапал. А то – никакого удовольствия!

Сначала Антон притрамбовал снег, а потом на эту площадку набросал еще «мягкого» снега, чтобы получилась своеобразная перина.

Когда он вернулся в дом, на кухне на столе уже стоял чай – Лара заварила настоящий, листовой «Twinnings». Антон заглянул в парилку – стрелка поднялась уже почти до 90. Но все равно, входить туда еще было рано – надо, чтобы сауна хоть немного выстоялась. Да и в водогрейном котле стрелка только-только подбиралась к первой красной точке.

Сели за стол, разлили чай. Поболтали о том, о сем, вернее, ни о чем.

– Ладно, давай пойдем, попробуем! – наконец, предложил Антон и встал из за стола.

Они вошли в тесный предбанник и, не торопясь, разделись. Здесь висели только два больших полотенца, остальные Антон еще раньше бросил в парилку, чтобы прогрелись. В самой парилке дышалось легко, в ней была хорошая вентиляция, а потому тэны не выжигали кислород. Лара расстелила полотенца, немного посидела, потом улеглась на полке во весь рост.

– Ох, хорошо! Скажи, когда можно будет в снег кидаться? – попросила она.

Антон приложил свою ладонь к ее плечу, пробуя, насколько она согрелась. «А не боишься? Сердечко-то в порядке?»

– Все системы работают нормально, – спародировала она доклад при пуске ракеты.

– Ну, тогда, значит, пуск! – и он слегка ее шлепнул по ягодице.

– У-у! Полетела! – выскочила нагая девушка на улицу. – Куда бросаться то, Антон?! Я сейчас заледеню!

– Вот сюда бросайся! – повалил ее на спину Антон. – Вот, ты этого хотела – получай!

При первом прикосновении к снегу Лара взвизгнула, потом издала еще несколько звуков, отпихнула молодого человека и кинулась обратно в дом. Антон пошел следом, не спеша. Лара сидела в парилке, от ее тела шел пар.

– Хорошо-то как! А еще можно? – попросила она Антона.

– Можно, Снежная Королева, но только для тебя это непривычно, не нужно сразу помногу.

– Ладно, пойду в душ! – сказала Лара, улыбаясь краешками губ и сделав улыбку, как ей показалось, леонардовой Моны Лизы.

Антон вышел из предбанника и услышал Ларин голос из соседней комнаты, дверь в которую была открыта.

– Иди сюда! – позвала она с загадочной интонацией.

Лара, свесив ноги, сидела на краю отреставрированного стола, постелив на него одно полотенце и набросив на плечи второе.

Антон подошел к ней, обнял, при этом полотенце скользнуло за спину Лары, но в комнате было уже тепло, да и после сауны они еще не остыли.

Это оказалось непривычно, сопряжено с поиском удобного положения ног, колен, рук, но свершилось к обоюдной радости и восторгу обоих. А уж как был рад стол тому, что его не разломали в порывах страсти, никто и никогда не узнает.

Антон вышел из комнаты первым, а Лара, соскочив на пол, обернулась, провела ладонью по суконной поверхности, потом по открытому деревянному краю, улыбнулась и негромко сказала: «Вот, столик, и у тебя случилась третья или, не знаю уж, какая по счету, молодость!».

Они снова заглянули на пару минут в парилку, приняли душ, а потом уснули на привычной большой кровати, вполне удовлетворенные прожитым и днем, и вечером.

Утром Лара добросовестно отработала час у пюпитра. Антон тем временем делал что-то по дому, расчищал участок лопатой. Приготовил легкий обед. Они немного погуляли, радуясь тому, что за ночь мороз стал сильнее, а потому и воздух ощущался иначе, чем накануне. На чистом голубом небе не было ни облачка, и солнце светило, как и накануне, ярко, обещая приход весны.

Лара позвонила домой и предупредила, чтобы их не ждали к обеду, может быть приедут к вечернему чаю. «На даче было хорошо? – поинтересовалась Валентина Григорьевна и, услышав встречный вопрос дочери: «Почему было?», сказала, – Ну, я за вас рада!».

«Наконец-то мама сказала, что рада не просто за меня, а за нас! Меняется к лучшему!» – с удовлетворением отметила про себя Лара.

Как-то, когда они уже уходили с выставки в ЦДХ, Лара заговорила о копиях картин. В Москве тогда только ленивый не судачил о том, как одна авантюрная дама набрала себе домой картин из военного ведомства, а они, при экспертизе, в большинстве оказались копиями.

– Конечно, можно сделать хорошую копию, – рассуждала Лара, когда они шли к машине. – Больше того, можно сделать совершенную копию, она будет даже ярче, эффектнее, для кого-то приятнее, но она не будет оригиналом. Ее судьба – копия.