После дождичка в четверг - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Помолчи, Алевтина! – резко прикрикнул Кормильцев и, как бы извиняясь, обратился ко мне: – Это жена моя – Алевтина Ивановна. Советует на все плюнуть и выбросить происшедшее из головы… Естественно – она женщина, ей никогда не понять коллекционера. Мне жаль не денег и даже не тех марок, которые украли эти мерзавцы! Вы не поверите, но я до сих пор страдаю от того, что так и не сумел стать обладателем вожделенной серии!
– Может быть, мы поговорим об этом у вас в кабинете? – предложила я.
– Да-да, разумеется! – спохватился Кормильцев и отпер незаметную дверцу в стене за прилавком. – Проходите, пожалуйста! – Пропуская меня, он похлопал жену по спине и распорядился: – Ну-ка, изобрази нам кофейку погорячее!
В кабинет из магазина вел узкий душный коридорчик, в котором даже не было света. На секунду я представила, что должны были испытать злоумышленники, пробираясь сквозь узкий проход в магазин, после того как сделали свое черное дело.
– Своих гостей вы так же вели через этот вход? – поинтересовалась я.
– Да, – ответил Кормильцев. – Я рассчитывал, что это будет для меня гарантией. В магазине были покупатели, жена… Но, как видите, не помогло…
В кабинете Николай Сергеевич помог мне раздеться и усадил в кресло. Судя по всему, помещение служило прежде всего целям бизнеса и только «по совместительству» являлось местом отдыха. Мебель была выдержана в строгом офисном стиле – конторский шкаф с бумагами, картотека, пластмассовый стол на металлических ножках, на котором стоял компьютер, в углу – большой сейф.
– Тот самый? – спросила я, указывая на сейф. – Ваша коллекция хранится там?
– Не вся, – сумрачно сказал Кормильцев. – Здесь у меня четыре альбома с наиболее ценными марками. Впрочем, самых ценных теперь нет, – тоскливо уточнил он.
– Хотелось бы сразу же попросить у вас подробный список украденного, – сказала я. – Чтобы не работать вслепую. Кстати, у вас нет привычки переписывать номера банкнот? Это нам очень бы помогло.
Кормильцев развел руками.
– Увы… Знать бы, где упадешь… – виновато протянул он. – Зато я совершенно точно могу описать пропавшие марки.
– Будьте так любезны, – кивнула я.
Кормильцев уселся за компьютер, включил его и принялся набирать список похищенного. Я еще раз осмотрела комнату.
Кроме двери, ведущей в магазин, имелась еще одна – видимо, связывающая кабинет с жилыми помещениями. В дверь был врезан замок.
– На момент переговоров эта дверь была закрыта? – спросила я. – Если вы потеряли сознание, ваши гости могли ведь поорудовать и в других комнатах?
– В принципе могли, – согласился Кормильцев. – Ключи от всех замков у меня в одной связке. Они обшарили мои карманы, чтобы их достать. Но дальше кабинета они не пошли. Все произошло очень быстро. Вот хотя бы у жены спросите…
В кабинет как раз вошла Алевтина Ивановна с подносом, на котором стояли кофейник, чашки и сахарница.
– Что такое? – поинтересовалась она, опуская поднос на пустой письменный стол. – Ах, вы об этих мерзавцах? Да, они не засиживались! По правде сказать, я не успела их толком рассмотреть. В магазине как раз были покупатели…
– Но если бы вам довелось их опять увидеть, – перебила я, – вы бы смогли их узнать?
Алевтина Ивановна задумалась, закатив глаза к потолку.
– Не могу гарантировать, – сказала она. – Пейте, пожалуйста, кофе – остынет! Один вроде был высокий, видный из себя… А второй так – шибзик какой-то с козлиной бородкой. Я и внимания не обратила. К Николаю Сергеевичу многие ходят… – Она скорбно усмехнулась. – Филателисты-террористы!
Кормильцев болезненно поморщился.
– Алевтина, я же тебя просил! – с упреком воскликнул он и, обернувшись ко мне, пояснил: – Не переносит моя жена филателистов, что ты будешь делать… Я всегда говорил: женщине нужно одно – чтобы мужчина на лопате в форточку деньги подавал, а сам мог бы и не заходить.
– Вы преувеличиваете, – улыбнулась я.
– Ничуть! – отрезал Кормильцев. – Знаю я вашего брата. И что характерно – абсолютно безразлично, чем увлекается мужчина – водкой, футболом или марками. Все отнесено в разряд пороков!
– Ты бы не философствовал, – отмахнулась Алевтина Ивановна, – а угощал даму кофе. А марки… был бы от них толк, от твоих марок. Одни убытки… Ну ладно, я пойду – кажется, там посетители.
Она скрылась за дверью, а Николай Сергеевич скорбно покачал головой.
– Ну конечно, – саркастически заметил он. – Последнее слово должно остаться за ней! Но вы не обращайте внимания – наши дрязги вас не касаются. Позвольте, я налью вам кофейку? Может быть, не откажетесь от рюмочки коньяка?
Я не стала отказываться. Тем более по запаху уже было ясно, насколько кофе далек от идеала. Он явно нуждался в улучшении. Кроме того, мне было любопытно продегустировать напиток, которым угощал хозяин.
– Именно этот коньяк пили ваши гости? – поинтересовалась я, взяв в руки рюмку и рассматривая ее на просвет.
– Именно этот, – усмехнулся Кормильцев. – Вы по-прежнему полагаете, что мой коньяк мог быть отравлен? Прошу убедиться в обратном!
Мы пригубили коньяка и перешли к кофе. Мне не понравилось ни то, ни другое, но, кажется, спиртное не содержало никаких примесей. Это, впрочем, ничего не значило – отраву мошенники могли незаметно подсыпать Кормильцеву в его рюмку.
– Итак, давайте кое-что уточним, – предложила я. – У вас пропали марки… Кстати, сколько штук?
– Ровно дюжина, – с досадой сказал Кормильцев. – Но что это за марки! Если бы вы могли понять, что они значили для меня!
– Увы, чего можно ждать от женщины! – сокрушенно, в тон филателисту, проговорила я. – Но оставим пока марки в стороне. Сколько у вас похищено денег?
– В сейфе было не много, – ответил Кормильцев, – четыреста долларов и три тысячи рублей. Кстати, грабители выгребли все, что было у меня в бумажнике. Это еще двести долларов и тысяча двести рублей. Стоимость марок гораздо выше. Хотя и денег жалко, конечно. Но деньги – дело наживное, а коллекция собирается годами! – Голос его едва не сорвался.
– Не огорчайтесь, – заметила я, – мы постараемся сделать все, чтобы вернуть ваши раритеты. Теперь следующее – сколько было писем?
– Писем? – растерялся он, но тут же взял себя в руки: – Ах, писем! Ну-у, не знаю точно… Может быть, пятнадцать-двадцать…
– Они подписаны? – спросила я. – В смысле, там имеется адрес отправителя?
– Нет, что вы! – воскликнул Кормильцев. – Никаких адресов – только абонентский ящик…
– Тогда какой же интерес могут представлять эти письма для шантажистов, – удивилась я, – если по ним невозможно определить, кто и кому писал? Скорее всего, от писем уже избавились, и вам в этом смысле нечего опасаться.
– Не скажите, – покачал головой Кормильцев. – Там есть такие подробности, которые сразу же станут понятны моей жене. Я не хочу рисковать.