Ссудный день - Чак Паланик

А еще женщины. У Чарли дух захватывало от того, какими стадами они к нему потянулись. Юные девушки, взрослые дамы, предлагающие ему дочерей. Женщины, которые знали цену своей красоте и молодости. Раньше такие воротили нос от него, тощего нелепого Чарли, едва осилившего среднюю школу и умеющего только жать кнопку на сверлильном станке – если вообще замечали его существование. Теперь же за один его взгляд красотки были готовы драться между собой.

По понедельникам и вторникам Чарли садился в кресло во главе стола, уставленного фотографиями. Стол принадлежал средневековому королю, а кресло – вроде какому-то графу эпохи Ренессанса, имен их Чарли не запомнил. И стол, и кресло, и доспехи с копьями в коридорах, и флаги на башнях принадлежали ему, Чарли. Жарко пылал камин, слуги, которым Чарли платил жалованье, исправно подбрасывали в огонь поленья. Другие слуги обмахивали господина опахалами из павлиньих перьев, третьи подносили ему томленые павлиньи язычки и очищенный от кожицы виноград. Есть это Чарли заставить себя не мог, но даже с такими расходами трата сыплющихся на него денег клана была непосильной задачей. Бо́льшую часть приходилось передавать дальше.

По понедельникам и вторникам специально нанятый им агент представлял ему новый ассортимент женщин, тщательно отобранных из толп соискательниц. Женщин с лицами кинозвезд и фигурами порнодив. Они сидели в приемной, ревниво изучая друг друга в ожидании своей очереди. Агент по одной препровождал их в зал аудиенций, где Чарли, можно сказать, вершил суд.

На большинство Чарли спокойно смотрел, вежливо благодарил и отправлял восвояси. Некоторых приглашал подойти. Иногда женщины являлись с деловыми предложениями, иногда просили себе должности в новом правительстве. В любом случае Чарли рассматривал все обращения с одинаковым вниманием.

В течение трех месяцев прежнее общественное устройство сошло на нет. Члены кланов стали новой аристократией, лордами и феодалами, заслужившими свой статус в единственной триумфальной битве. Следующими по иерархии были члены их семей. Далее те, кто научился приносить знатной верхушке пользу: трудясь на них, снабжая их едой, товарами и развлечениями. А в самом низу были те, кто не умел ничего, кроме как манипулировать прежней валютой. Их таланты теперь не имели никакой ценности, так что этим людям оставалось бродить по улицам, собирая по мусоркам «пустышки», и сдавать улов на счетные станции – в таких же замызганных бумажных пакетах, в каких стрелки Ссудного дня несли добытые уши.

Каким бы путем выцветшие «шкуры» ни попадали на счетные станции, их очищали, клали под шаблон и вновь включали над ними ультрафиолетовую лампу. Так толботты восстанавливали свой номинал еще на пятьдесят дней и поступали в обращение тем же путем – через вождей кланов.

Люди принимали новую валюту со всеми ее недостатками, поскольку других вариантов не было. Как гласила иссиня-черная книга:

Что сперва одиозно, затем обязательно.

Новая экономика напоминала воздушный шар, наполняемый водой из крана. По мере вливания денег шар раздувался и набирал вес, но пока он не был наполнен до краев, никто не знал, каков его предельный размер и какую форму он в итоге примет.

* * *

По мнению мисс Жозефины Пибоди, ушедшие политики были сплошь жулье и прохиндеи, и получили они по заслугам. Туда им и дорога, мир их праху, и слава тебе, Господи. Нет, естественный порядок вещей – если следовать классическим моделям управления и красоты – предписывал собственникам земли решать, что лучше для ее обитателей, ибо лишь собственник земли действительно заинтересован в ее процветании. В частности, плантатор – если речь об аграрной традиции Джефферсона, без тлетворного влияния евреев и в меньшей степени католиков.

Таково было мнение мисс Жозефины, вот только мнения у нее никто не спрашивал. Нет, это Арабелла с утра уговорила ее включить идиотский ящик – мол, там по всем каналам одного человека показывают. Вот уж важный повод. Отвратительная привычка – смотреть телевизор до ужина. Но Арабелла все нудела, так и нависала над душой, и мисс Жозефина сдалась.

Человек на экране объявлял:

Дом не является человеку отечеством. Необходимо разделить прежде соединенные штаты и создать на их месте автономные государства, в которых каждый народ будет жить своим укладом. Не должна одна культура навязывать свои нормы другой – ни ожиданиями, ни действиями. Всякой культуре положено существовать свободно от чуждых ей требований других.

Мисс Жозефина воздела пульт управления, как скипетр, дабы изгнать незваного гостя из своей гостиной, но человек на экране продолжил вещать с важностью римского папы:

Всякая группа должна жить на своей территории, где сама задает норму. Иначе люди впадают либо в ненависть к себе и саморазрушение, либо в гордыню и агрессию к другим. Алкоголизм, наркомания, сексуальная распущенность процветают там, где люди разных культур вынуждены делить общее пространство. Ни одна культура не должна пренебрежительно рассматриваться оценивающим взглядом другой.

На Арабелле был фартук, в руках она вертела кухонное полотенце. «А что это значит-то?» – спросила она. «Ничего дельного», – ответила мисс Жозефина и отправила экономку обратно на кухню лущить горох. Однако Арабеллу ее слова, похоже, не убедили. Из комнаты она поползла медленно, как патока, спиной пятясь к двери и не отрывая глаз от телевизора. А человек разглагольствовал:

Как участников атлетических соревнований делят по гендерному признаку, так и культуры следует отделить друг от друга, чтобы ни одна не могла постоянно доминировать.

Печальным итогом стало то, что сожитель Арабеллы, Льюис, счел своим долгом явиться к мисс Жозефине на порог гостиной – переступить который он, впрочем, не осмелился – и попытаться донести до ее сведения, что Джорджия вышла из Соединенных Штатов и вместе с Флоридой, Луизианой, Алабамой и Миссисипи теперь стала какой-то там утопией в духе Мартина Лютера Кинга и населять ее теперь должны только черные. Тут мисс Жозефина подрулила в своем кресле к двери и захлопнула ее у Льюиса перед носом.

Несмотря на все увиденное и услышанное, плантация Пибоди была и оставалась ее домом. До ее предков этой землей владели племена мускоги и ямакро. И никакие манипуляции с границами сей факт не изменят. Здесь она важная фигура. А если позволит выкорчевать себя и увезти на север или на запад, то превратится в обыкновенную перечницу, старую деву, чье главное сокровище – фарфоровый сервиз на тридцать шесть персон.

Некоторые деревья слишком капризны, чтобы выдержать пересадку. Арабелле и прочим стоило бы не забывать, что мисс Жозефина – душа плантации. Никто кроме нее не знает, как справиться со всеми выходками колодезного насоса и как выпустить воду из цистерны. Только она разбирается в севообороте сорго и табака. Между прочим, без ее надзора масляная печь и наддувный вентилятор спалят дом дотла, как пить дать, и года не пройдет! Вот пусть они посмотрят, Арабелла, Льюис, пацаны их, Честер и Льюис-младший, и маленькая Лурей. Пусть посмотрят. Пусть попробуют разобраться тут без ее руководства.