Шипы и розы - Лана Каминская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высушив вспотевшие от волнения ладони о рубашку, концы который были давно выдернуты из-за пояса и теперь куце свисали как спереди, так и со спины, Тим прошёл немного по саду и осмотрелся. «Золотые буки» спали крепким и ровным сном, собаки на псарне не лаяли, и птицы не торопились приветствовать выползающее из-за холмов солнце, а до пристройки, числившейся за Бетси, было всего каких-то сто ярдов, но Тим не торопился срываться с места и приводить свой план в действие.
В летние месяцы светает рано, и в небе уже начала появляться какая-то нездоровая бледность, а предметы, недавно укрытые мраком, принялись обретать смутные формы, и среди тех, которые внезапно оказались в поле зрения Тимоти Андервуда, был ряд из двенадцати цветочных горшков.
Они стояли по левую руку, прямо вдоль узкой тропинки, круглые, манящие, и каждый давал приют герани в нескольких ковшах садовой земли. Двенадцать цветочных горшков, на которые Тим никогда в жизни не посмотрел бы, если бы... если бы кое-какие цветы не были отвратительнейшим образом из тех горшков выкорчеваны, а земля не валялась комьями то в одной стороне, то в другой, и от комка, оказавшегося прямо под каблуком ботинка Андервуда, не шёл знакомый горьковатый запах, а среди травы, мелких камешков и гумуса не поблёскивала пара крохотных желтовато-мутных осколков.
Поиски всего непонятного, а от того таинственного, во все века неотразимо влекли к себе род человеческий. Оказавшись на месте, где может быть спрятано нечто, будоражащее воображение, люди не раздумывают, чем и как им копать, а берутся за дело обеими руками.
Сочувствие к и без того потрёпанным гераням миссис Мерит никоим образом не остановило молодого Андервуда от его дальнейших действий. Ухватить первый горшок и вытряхнуть содержимое заняло у него секунду-другую. И он тут же пропустил кучку земли сквозь пальцы.
Ничего.
Вторая герань, надломившись, распростёрлась на дёрне.
Тоже ничего.
Третья...
Тимоти Андервуд с трудом выпрямился. Он не привык нагибаться, и у него разболелась спина, а ещё от запаха сырой земли так неприятно щекотало в носу, что Тим готов был расчихаться. Но боль и непереносимость гнили и сырости были забыты в погоне за разгадкой той самой тайны, которую Тим сам для себя ещё не до конца сформулировал.
Он стоял, сжимая в руке проклятый осколок, откровенно плюя на исцарапанную в кровь ладонь, а двенадцать гераниевых трупов взирали на него с горькой укоризной. Но Тимоти Андервуд не мучился от раскаяния. Ко всем гераням, ко всем обитателям «Золотых буков», где он оказался волей случая и не без участия своего неуёмного любопытства, ко всем женщинам по имени Бетси и вообще к значительной части человечества в эти минуты Тим испытывал самую настоящую чёрную ненависть.
– Что вы делаете? – Голос за спиной чуть не лишил Тима дара речи.
Резко обернувшись, Андервуд облегчённо выдохнул и шмыгнул носом. Проклятая сырость!
– Я спросила, что вы делаете?
Из-за розового куста, того самого, благодаря которому рубашка Тима сейчас напоминала робу неудачливого разбойника, вынырнула Малеста. В свете утренней зари она была похожа на фею: светлые волосы, распущенные перед сном, переливались волшебным золотом, а белоснежная шерстяная накидка, наброшенная поверх такого же белоснежного нижнего платья, предназначенного исключительно для сна, а не для прогулок, своей воздушностью не уступала облаку, в объятиях которого фея могла бы укрыться и спастись от пакостей жадных гномов, орудующих кирками по ночам.
– А вы? – вопросом на вопрос ответил Тим и окинул взглядом растерзанное садовое сокровище.
– Окна моей спальни выходят на сад. Я услышала странные звуки, которые никак не прекращались, и решила узнать, в чём дело. Если бы я знала, что снова встречусь с вами...
– Я же просил не выходить из комнаты... Как нога?
– Уже лучше... У вас лицо испачкано, – внезапно заметила Малеста, вглядываясь в Андервуда.
– Я копался в земле, – угрюмо произнёс Тим.
– Что-что?
– Копался в земле!
– У вас комплекс фокстерьера? Простите за дерзкий вопрос: но... что вы надеялись выкопать?
Андервуд колебался с ответом.
– У вас и ладонь в крови! – воскликнула Малеста, переведя взгляд с лица Тима на его руку. – Вы подрались? Да что здесь произошло? Скажите же ради бога?
Тим медлил, ещё раз посмотрел на ненавистную герань и комки земли под ногами, затем на розовый куст, тоже ставший причиной одной из многочисленных неудач этой ночью, а потом вдруг побледнел и спросил:
– Вы прошли в сад через оранжерею?
И тут же усмехнулся, ведь глупее вопроса он не мог себе представить. Ответ поразил в самое сердце.
– Конечно.
– Этого не может быть.
– Простите?
– Вы не могли выйти сюда из оранжереи.
– Но именно так я и сделала.
– Так дверь же заперта.
– Она прекрасно открывается, стоит только легонько потянуть.
– Вы уверены?
– Тим.
– Да?
– Вы точно хорошо себя чувствуете? Все эти вопросы и... это копание в земле. Что плохого вам сделали бедные герани? Тим, вы мне ответите?
– Вначале я разберусь с дверью, – пробормотал Андервуд.
Быстро, почти бегом, он обогнул розовые кусты и оказался у входа в оранжерею, у которого совсем недавно стоял столбом и ничего не понимал. Дрожащей рукой дотронулся до ручки двери и надавил. Дверь и в этот раз не поддалась и в сопротивлении не уступала дюжине стойких солдат. И эта железная стойкость обдала Тима примерно так же, как обдаёт ледяная вода, выплеснутая из ведра прямо в лицо.
– Да что, чёрт возьми, здесь происходит? – не сдержалась Малеста, сорвавшаяся следом за Тимом.
– И вы мне ещё говорите, чтобы я следил за речью?
– Я много лет провела в Сохо, могу и не таким словцом огреть, если вы немедленно не объясните, что стряслось.
Тим оценил сказанное, но молча и вида не подал. Зато пару раз подёргал ручку на двери и, убедившись, что в оранжерею точно не попасть тем способом, каким обычно попадают туда приличные люди, повернулся к мачехе и выдохнул:
– А теперь дверь заперта.
Та не понимала.
– И что же?
– Вы сказали, она была открыта, когда вышли в сад.
Малеста побледнела.
– Верно.
– А сейчас она закрыта на замок, и тот замок никак не выбить и шпилькой из ваших волос не вскрыть хотя бы потому, что у вас просто нет никакой шпильки в волосах. Но ведь вы ту дверь не запирали.
– Нет, конечно. У меня и ключа нет.
– Тогда кто это сделал?
Тим скрестил руки на груди, и Малеста тут же поморщилась, словно ей вдруг стало больно.