Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь - Стивен Ландсбург

Репортеры, забывая, что нам больше важны плоды труда, чем сам труд, похоже, вечно обречены совершать уморительные ошибки, предполагая, что стихийные бедствия могут представлять собой отрадные события, потому что подталкивают людей работать. Когда в 1992 году ураган Эндрю опустошил Южную Флориду, такое предположение стало неимоверно распространенным. По словам дикторов новостей, в массовом разрушении таились скрытые выгоды, сопровождаемые лихорадочной деятельностью по восстановлению status quo ante. Интересно, применяли ли они данное наблюдение к своей собственной жизни, например, периодически прорубая отверстия в стенах гостиной, пробуя себя таким образом в роли штукатуров. Заниматься строительством дома не слишком приятное занятие, куда приятнее просто иметь его. Если у вас имеется дом, то это может стоить того, чтобы вести строительные или ремонтные работы, но чем меньший объем строительства вы должны выполнить, тем лучше для вас. Сообщество, которое после нескольких месяцев непредвиденных усилий заканчивает с теми же материальными ресурсами, что и начинало, никак не может быть коллективно богаче, чем было до этого.

Нас легко может ввести в заблуждение факт, что мы видим одни вещи, а не другие. Когда я иду в ресторан и спрашиваю столик для некурящих, мне часто говорят, что гораздо быстрее можно было бы найти свободное место в зоне для курящих. В какой-то момент это навело меня на мысль, что в зоне для курящих, как правило, меньше народа, что представляется интересной экономической загадкой. Когда я поднял вопрос об этой головоломке за обедом, мой более проницательный друг Марк Билс отметил, что для работников ресторана нет никаких видимых причин информировать меня о том, в какое время народа меньше в зоне для некурящих. По-видимому, есть много курильщиков, которые думают, что в зоне для некурящих всегда меньше народа, чем у курильщиков[28].

Не исключено, что у вас и вашего врача различные представления о средней длине очереди в его приемной. Возможно, дело лишь в том, что вы просто боитесь кашляющих на вас больных и озабочены отсутствием пустых стульев. Но более вероятно, что все дело в том, что вы с вашим врачом оцениваете разные вещи.

Ваш врач оценивает длину очереди в приемной в течение всего дня. Вы же — только тогда, когда являетесь пациентом. А когда вы являетесь пациентом? Вероятно, в самые напряженные часы. Откуда мне это известно? Так как там больше всего людей в самые напряженные часы — ведь именно это и делает их напряженными. Если врач говорит мне, что в приемной с утра было 3 человека, а после обеда — 25, и если мне нужно угадать, в какое именно время вы там были, я бы сказал, что шансы 25 к 3, что вы были там днем.

Вокруг всегда много людей, наблюдающих толпу. Нет такого человека, который наблюдал бы пустоту. Врач знает, что сегодня ему надо принять 28 пациентов, или, в среднем, 14 человек за полдня. Из этих 28 только 3 считают, что обычный размер очереди — 3 человека, а 25 считают, что это — 25 человек. Оценка среднего времени ожидания в очереди будет наверняка завышена.

Статистические данные по безработице оценивают не только количество безработных, но и среднюю продолжительность безработицы. Часто эти данные собираются путем опроса людей, которые в настоящее время являются безработными: их спрашивают, как долго они не имеют работы, и усредняют их ответы. Полученная в результате цифра наверняка будет завышенной, причем по той же причине, по которой и большинство пациентов переоценивает очередь в приемной врача.

Весьма вероятно, что люди, которые являются безработными в течение длительного времени, стали безработными в день прихода интервьюера. Те, кто не имеет работы в течение короткого периода, вряд ли станут безработными именно в этот день. Поэтому в выборке, ограниченной одним-единственным днем или одной неделей, вы обязательно столкнетесь с обманчиво большим количеством длительно безработных. Статистика свидетельствует о том, что общее благополучие 1980-х годов в Соединенных Штатах сопровождалось существенным увеличением разрыва между богатыми и бедными. По-видимому, богатые стали богаче, а бедные так и остались бедными. Не знаю, отражают ли эти статистические данные какие-либо основополагающие экономические реалии или нет. Но есть несколько причин, почему они могут их и не отражать.

Во-первых, в 1980-е годы ставки подоходного налога существенно сократились. Такое снижение налогов возымело важные реальные и не менее важные иллюзорные последствия. При снижении налоговых ставок люди прилагают меньше усилий для сокрытия своих доходов. Уже только поэтому декларируемые доходы растут. Люди, находящиеся в нижней части шкалы доходов, обычно декларируют большую часть своих доходов в любом случае, — как потому, что находятся на нижней ступени налоговой шкалы, так и потому, что получают свой доход в основном из такого вполне зримого источника, как заработная плата. Поэтому мы не видим больших изменений в декларируемых доходах на нижней ступени шкалы. Люди, находящиеся в верхней части шкалы доходов, имеют больше мотивов и возможностей хитрить, но они Хитрят меньше,, когда налоговые ставки для них понижаются. По-видимому, доходы в верхней части шкалы растут, а разрыв в доходах увеличивается.

Во-вторых, распад семьи создает статистическую иллюзию бедности. Семья, в которой оба супруга зарабатывают 25,000 долларов в год, относится к среднему классу с доходом семьи в 50,000 долларов. Когда семья распадается, то исчезает семья, принадлежащая к среднему классу, а на ее месте возникают две семьи с доходом в 25,000 долларов в год.

В-третьих, и, я думаю, это более интересно, возросшая разница между годовыми доходами не должна увязываться с увеличением разрыва в доходах в течение всей жизни. Это происходит из-за того, что люди обычно существенно меняют свое положение на шкале распределения доходов. (В Соединенных Штатах, если вы принадлежите к первой или пятой 20%-ной группе по шкале распределения, шансы на то, что через восемь лет ваше положение изменится, даже выше). Значительное увеличение высоких доходов, сопровождаемое небольшим снижением низких доходов, может оказаться благом для каждого, если мы все проводим какое-то время вблизи обоих концов шкалы доходов.

Предположим, что изначально каждый из нас имеет доход в 50,000 долларов без какого бы то ни было неравенства. Затем изменение в экономической среде становится причиной снижения доходов у половины из нас до 40,000 долларов, в то время как у другой половины доход возрастает до 100,000 долларов. Можно подумать, что одна половина семей находится в худшем положении, а другая — в лучшем. Но если ситуация изменится так, что половина из нас будет зарабатывать 40,000 долларов в четные годы и 100,000 долларов в нечетные, а другая половина — наоборот, то все мы в среднем будем зарабатывать 70,000 долларов в год, и все останутся в выигрыше.