Сказ о Халлеке Торсоне - Дмитрий Нелин

проехались по куртке с левой стороны, отрезав от неё три лоскута до самого пояса. Со звоном осыпались несколько разодранных звеньев кольчуги, но до тела изогнутые жёлтые клинки не достали. Халлек двинул вперёд мечом, зацепил лапу, но шерсть оказалась неожиданно хорошей защитой, лезвие едва поранило хищника. Зато привело его в неописуемую ярость. Свет орехового факела блеснул на клыках, но просунуть голову в трещину не получалось. Лапа мелькала беспрерывно, не давая поймать момент для колющего удара. Халлек отступил на пару шагов, и в этот момент кто-то крепко вцепился ему в правую ногу, вонзив небольшие, но острые зубки повыше сапога. Потеряв равновесие, Халлек качнулся вперёд, и получил второй удар, превративший перед куртки в сплошную дыру. На этот раз два когтя вошли под броню, дёрнув кожу на рёбрах и оставив два глубоких пореза.

Халлек оттолкнулся от стены, из-под укушенной ноги вывернулся камень, и он с размаху сел на что-то мягкое, коротко и придушенно мявкнувшее. Зверь загораживал трещину, но привыкшие к сумраку глаза вполне смогли рассмотреть котёнка размером со среднюю собаку. Он пытался отползти вглубь трещины, но с перебитым хребтом только беспомощно скрёб по камням передними лапами. Прекратив его мучения, нордхеймец обернулся. Зверь, то ли папаша, то ли мамаша, учуял смерть детёныша и удвоил усилия. Под его когтями стал подаваться камень, разлетаясь мелкой щебёнкой. Отступать было некуда, в пяти шагах за спиной трещина сужалась. Шипение закладывало уши, лапы мелькали, со скрежетом раздирая породу. Оставался один способ поразить котобобра, опасный боевой приём, порой приводивший к смерти обоих противников. С другой стороны, против животных его ещё никто не применял.

Зверь устал, и теперь реже ворочал лапами. Халлек, покрепче сжав рукоять меча, примерился к его движениям, заставил себя отвлечься от боли в прокушенной ноге и ринулся вперёд, подобно тому, как воин кидается под поднимающийся топор или меч, чтобы проникнуть «внутрь» удара. Кот ещё опускал массивную лапу с растопыренной, увенчанной когтями пятернёй, а Халлек уже падал на камни перед его головой, выбрасывая меч вверх. Остриё пронзило нижнюю челюсть между костями, разорвало гортань и с хрустом взломало нёбо. Удар спиной о камни выбил из лёгких дыхание, когти пронзили кольчугу, впившись в бока. На голову плеснуло горячей кровью, вопль резанул по слуху, и зверь, падая, придавил Халлеку левую руку. Сознание уходило, но действуя мечом как рычагом, он сумел высвободиться сам и выдернуть клинок. Пробравшись мимо лохматого тела, нордхеймец выполз в пещеру. Орешина светила тускло. Глядя на неё, Халлек смутно понял, что ему самому очень и очень хреново — такой светильник отражал состояние владельца. Взгляд, расплываясь, переполз на колбу и замер.

Глава 23

Очнулся он в почти полной темноте. Его окружали запахи логова, шерсти и крови, да на каменном столбе тускло светилась колба. Левая рука слушалась плохо из-за сильного ушиба, но действовала. Халлек, перекатившись, сел и охнул. Спину скрутило болью, по пояснице побежала горячая струйка из открывшейся раны. А их там хватало после предсмертного удара кота. Казалось, не осталось ни одного непомятого места.

Кое-как поднявшись, он доковылял до столба. Куртка после схватки превратилась в лохмотья, и оба внутренних кармана были уничтожены. Взяв колбу, Халлек забрал орешину. В руке она засветилась, но вполсилы, а сосуд пришлось просто завернуть в останки кожанки. Предстоял долгий подъём.

Наверху было сумеречно, так же, как и у него самого перед глазами. Выбравшись из развалин, Халлек сел прямо под первой попавшейся плитой, вытянув ноги, которые уже начинало сводить судорогами от показавшейся бесконечной лестницы. Поодаль слышалось фырканье переминающегося с ноги на ногу Уголька и похрустывание веток. За отсутствием приличной травы конь вдумчиво объедал кустарники. Раз жрёт, значит всё порядке, подумал Халлек. Сумерки, навеянные усталостью, размякли и расползлись, на самом деле вокруг уже был рассвет. Значит, он провалялся в подземелье весь остаток дня и ночь? Похоже на то. Добравшись к каменному шалашу, Халлек увидел эльфиню, всё также мирно сопящую на левом боку.

Хворост уже подсох достаточно, чтобы можно было развести костёр. С нескольких ударов кресалом затлели заранее наструганные мелкие щепки, и вскоре пламя осветило их убежище. Пристроив свёрток в угол, подальше от входа, Халлек устроил лежбище из свежих веток и подседельника, и мгновенно уснул. А проснулся, как ему показалось, почти сразу. Но солнце уже висело в двух пальцах над западной стороной горизонта, окрасив пологие холмы мягким розоватым оттенком. Посмотрев вбок, он обнаружил, что Сейды рядом нет, зато над костром висит парящий запахами сытного мясного варева котелок. Услышав шорохи, эльфиня появилась в проёме между плитами. Выглядела она бледной, но уже вполне здоровой, только прут так и оставался на согнутой и примотанной к боку руке.

— Инвалидная команда, — косо усмехнулся Халлек. — Добыл я твою склянку, вон она, в куртку завёрнута.

Сейда охнула, осторожно развернула кожаные лохмотья.

— Да, это она самая. Как тебе это удалось?

— А ты посмотри на меня.

Только после этих слов она разглядела, что волосы нордхеймца слиплись не от влаги, а куртка не просто так разодрана почти в лоскуты.

— Прости, я сама вот только поднялась. У нас в семье есть такая особенность, некоторые повреждения залечиваются во время долгого сна. Наверное, это как-то само собой сработало, последнее что я помню, как на меня летит щупальце. А потом уже здесь в себя пришла.

Она осторожно села рядом, положила ладонь на лоб Халлека.

— Ты горячий… ох и досталось тебе, — сказала она, проверив его состояние. — У меня кое-что осталось, но по-хорошему, надо в лазарет на пару недель. Сама помочь я тебе не смогу, только поддержать какое-то время. Давай ешь, я отвар сделаю, нашла здесь кое-какие травки. До жилья дотянем, здесь можно пройти к замку Вальдбург, на северо-восток. Дней пять-шесть пути, хотя нам может и десять понадобится, — вздохнула она, вставая за котелком. — Ты верхом сможешь? У тебя спина снизу вся подрана, ладно что неглубоко.

— Сколько смогу, проеду. А потом ты.

— Согласна, — кивнула эльфиня. — Убираться отсюда надо, да поскорее. Не нравится мне всё это затишье. Утром сразу пойдём. Рука у меня по дороге срастётся.

— Так быстро?

— Это наследственное. Только есть буду как не в себя. Как из пустошей выйдем, к предгорьям, там дичь будет.

Халлек смотрел, как она помешивает отвар из собранных поблизости трав и каких-то тёмно-красных кисловатых ягод. Горячая, густая жижа, пахнущая мятой и поздним мёдом, оказалась приятной на вкус. Раны, обработанные, насколько это получилось, немного дёргали, но боль утихла.

Сейда