Удар Ворона - Патриция Бриггз

Наконец упало последнее тело.

– Именем Форана императора приговор приведен в исполнение. Да будут тела сожжены и развеяны по четырем ветрам. Пусть никто не сможет воспеть их путь к столам богов. Да будут забыты их имена.

Форан так никогда и не узнал, кто произнес эти слова. Должен был произнести он – он сам их написал, но он говорить не мог. Вытер меч об одежду последнего казненного и вернул его Тоарсену.

Не глядя по сторонам, Форан вышел из зала. Кисел, второй капитан императорской гвардии, и Авар, септ Легея, шли за ним почетным караулом.

Выйдя из зала, Форан пошел быстрее, продолжая по возможности сохранять императорское достоинство. Он был благодарен сопровождавшим его людям: они не сказали ни слова.

Оказавшись в своих апартаментах, Форан схватил миску, подготовленную заранее как раз для этой цели, и его вырвало. Закончив, он вытер лицо, прислонился к ближайшему столбу и прижал лоб к холодному камню. Он хотел остаться в одиночестве. Хотел оказаться где угодно, только не здесь.

Авар протянул ему чашку с водой.

Форан прополоскал рот и выплюнул воду в миску.

– Ты был прав, – сказал Авар. – Я ошибался. Ни один из тех, кто находился в зале, никогда не забудет происшедшее.

Форан хотел забыть, но знал, что не сможет. Авар прав. Кто-то коротко и энергично постучал в дверь.

– Входите, – сказал Форан, узнав стук.

Вошли септ Геранта и брат Авара Тоарсен. Тоарсен по-прежнему держал меч, но в ножнах и на плече.

«Вероятно, глупо, – подумал Форан, – что из четырех человек, которым я полностью доверяю, хорошо знаю только одного». Бессознательное орудие в руках мастеров Пути, стремившихся ослабить и поработить императора, Авар был первым проводником, а затем и собутыльником Форана. Однако он так и не достиг вершин разложения, которых достиг сам Форан. Как в золотой монете, упавшей в грязь, в его друге было что-то чистое и сверкающее, и запачкать это оказалось невозможно.

Еще месяц назад Форан знал брата Авара Тоарсена и лучшего друга Тоарсена Кисела по случайным встречам в коридорах дворца. Оба обладали отличной репутацией, и судя по тому, что он узнал за последний месяц, их репутация как смельчаков была, пожалуй, преуменьшена.

Он также знал, что обоим можно полностью верить. Они принадлежат ему, они дар ему от Таерагана из Редерна – а может, он сам был дан им в качестве дара: Форан не был вполне уверен.

А вот септ Геранта был определенно даром Таера. Герант так редко приезжал в Таэлу, что Форан не был уверен в том, что тот с ним знаком, пока Герант не явился по вызову Форана – Форан написал ему по совету Таера.

Прежде чем Герант прибыл, Форан представлял себе состарившегося Авара – рослого, харизматичного, физически сильного – особенно после того, как прочел о победах Геранта над Фаларном двадцать лет назад. Но Герант оказался не гигантом и вообще не походил на героя.

Он меньше среднего роста и выглядит на десять лет моложе своего возраста. Одевается не роскошно и слушает больше, чем говорит. Вначале Форан считал его правдивым и верным человеком, но того типа, который долго думает, прежде чем действовать. И он оказался прав – только Герант думал гораздо быстрее других. Герант понравился бы дяде Форана, а лучшей похвалы Форан не знал.

– Ты хорошо это разыграл, – сказал Герант. Форан сделал глоток воды.

– Дайте мне десяток девственниц, и я завершу шоу.

– Пропустив завтрак, он всегда в дурном настроении, – заметил Авар.

– Хорошо, что не было еще двух или трех, – продолжал Форан. – А то я бы начал колоть их, а не рубить головы. Может, следовало взять топор?

Авар подошел к кувшину и налил эля в пять приготовленных кубков.

– Немного эля, господа? Когда он такой, с ним невозможно разговаривать.

– Это трудно, – сказал Герант. – Куда легче убить ублюдка с ножом у твоей глотки, чем хладнокровно убивать плачущего и дрожащего.

– Я бы сделал это за тебя, – сказал Тоарсен.

Черты лица, которые делали Авара образцом мужской красоты, превращали Тоарсена в веселого пьяницу – если не смотришь ему в глаза.

Приходилось ли Тоарсену убивать связанных людей, не способных сопротивляться? Форан не спрашивал: не хотел знать.

– Отвратительное дело. – Кисел ослабил воротник капитанской формы и принял кубок. – Мне больше нравится убивать, когда тебя самого стараются убить, – продолжал он, очевидно, отвечая на невысказанный вопрос Форана. Впрочем, сказать трудно: у Кисела своеобразное чувство юмора.

Кисел – второй сын септа Сил Холда. Когда Форан разрешил ему не присутствовать на казни, Кисел предложил держать септа, когда император нанесет удар. Похоже, он совсем не любил отца.

Сделав большой глоток, рослый мужчина расслабился в своем обычном кресле. За последние несколько недель личные апартаменты императора превратились в помещение военного совета.

– Теперь они будут бояться тебя, Форан, – сказал Герант. – Но и уважать.

– Я наблюдал за Горришем, – сказал Тоарсен. – Хладнокровный тип. Не испугался, и шоу не произвело на него впечатления. Если бы он был колдуном, ручаюсь, император уже лежал бы в гробу в пышном облачении.

Авар кивком поддержал брата.

– Знаю. Я тоже это видел. Что-то с ним придется делать.

– Его нужно убить, – согласился Герант, отыскав небольшую скамью и садясь на нее. Для него было приготовлено мягкое кресло, и это забавляло Форана: Герант любил простую мебель. – Плохо, что не нашлось достаточно улик против него.

Форан мрачно улыбнулся и сменил стакан с водой на кубок с элем.

– Он был слишком занят управлением Советом за Теллериджа, чтобы часто самому появляться внизу. Слуги Пути знали, но я не хотел подвергать их тому наказанию, которое накладывают на слуг, свидетельствовавших против хозяев.

Он сел на свое место, небрежно перебросив ногу через ручку. Общество успокаивало его, позволяло думать о чем-либо ином, кроме крови, забрызгавшей его одежду.

– Кстати, это напомнило мне, – сказал Герант, – что я пообещал Таеру присматривать за тобой, но ты делаешь эту задачу очень трудной. Если бы Авар и Кисел не догадались пойти за тобой, ты отправился бы по залам в одиночестве. Ты должен был подождать и взять с собой охрану. Твои действия сегодня делают тебя целью – и не только для членов Пути, сумевших скрыться, но и для любого септа или купца, который считает, что его дела шли лучше, пока ты пьянствовал и гонялся за шлюхами, а не занимался государственными делами.

– Император слишком долго гонялся за шлюхами, – сухо ответил Форан. – Нам всем необходимо время, чтобы приспособиться. Я постараюсь не забывать брать с собой охрану.

– Мы с Киселом подобрали несколько надежных людей из императорской гвардии, – сказал Тоарсен, и Форан понадеялся, что он не заметил, как подмигнул Авар. Вполне вероятно, что среди императорских гвардейцев вообще не найдется достойных доверия. – Они днем и ночью парами будут дежурить у твоих покоев.