Царь Гектор - Ирина Измайлова

— Значит, они все, действительно, остались живы? — наконец вырвалось у Виктора. — Ахилл, Гектор, эти их жёны? Ну, фантастика!

— Не фантастика, — покачал головой профессор. — История. Хотя чем дальше, тем и в самом деле фантастичнее выглядят события. Впрочем, судите сами. Перевод второй книги почти полностью закончен.

— Значит, после той части, что посвящена Неоптолему и Андромахе, сюжет уже никак не связан с мифологической основой? — спросил Сандлер.

Михаил тихо фыркнул, а Каверин всплеснул руками.

— Господь с тобой, Виктор! До чего же вы все привыкли к переложениям, экранизациям... При чём тут «мифологическая основа»? Я говорил Мише с Аней и повторяю тебе: эта повесть, вернее говоря, роман родился непосредственно после событий Троянской войны и тех, что произошли вслед за нею. Это мифы о Троянской войне появились потом, и как раз в основе некоторых из них мог быть один из списков нашей повести. Но сказители, само собой, перерабатывали и переделывали сюжетные линии каждый на свой лад. Война, конечно, интересовала их куда больше, чем всё, что было потом, война — любимая тема всякого фольклора. Грустно, но это так. Что же касается связи между дальнейшими приключениями наших героев и мифами, то я было подумал, как и Виктор: всё, аналогий искать больше негде — ни один из древних сюжетов не описывает похождений Гектора, Пентесилеи, Ахилла в Древнем Египте...

— Конечно! — не удержалась Аннушка. — Они же их всех угробили. О ком дальше слагать сказания?

— Я думал, — улыбнувшись в ответ на это замечание, продолжал профессор, — что до самого конца не появится ни одной знакомой сюжетной линии. Однако я оказался неправ. Сейчас мы с вами прочитаем, сколько успеем, а потом я выдам вам распечатки. У меня их две: я не сомневался, что Витюша не усидит и приедет. И когда вы дойдёте до той части, которую я озаглавил «Лестригоны», у вас, наверное, появится ощущение, что древние мифы возвращаются...

— Лестригоны! — вскричал Ларионов, подпрыгивая в кресле так, что свернувшийся у его ног на ковре Кузя подскочил и зашипел. — Это же мифическое племя, к которому во время своих странствий заплыл Одиссей! Значит, о нём ещё пойдёт речь в романе?

— В части, посвящённой лестригонам, об Одиссее нет ни слова, — возразил Каверин. — А племя оказалось вовсе не мифическим, что я, впрочем, давно предполагал. Когда прочитаете эту часть и дойдёте до следующей, станет ещё интереснее. И тогда, думаю, мы с вами встретимся и всё обсудим. А у меня уже будет готово завершение перевода.

— Ты здесь? Ты здесь, Пентесилея? Подумай, что за нахальство!

Альда влетела в комнату безо всяких церемоний, не только не постучав, но даже не задержавшись на пороге. Она почти сразу заметила Гектора, всё ещё стоявшего возле окна с ребёнком на руках, однако его присутствие тоже её не смутило.

— Здравствуй, великий царь! Вижу, не спится и тебе. Но одно дело — не спать в своём доме, другое дело — чуть свет заявляться в чужой дом! У меня слов нет! А ведь Хауфра ничегошеньки ему не скажет... Как же... Он чуть не выше фараона! Индюк раззолоченный! Колесница вся в серебре, кони из Сирии, лучшей породы, разве только разжирели, труся по городу, а не участвуя в боях... И нубийцы впереди бегут, ягодицами блещут — аж глаза слепит! И шуму, шуму, будто пустые бочки вниз по склону катятся! Всех перебудил, всю улицу, чан пивной, цапля болотная!

Весь этот поток брани излился за несколько мгновений, причём произнесён был на смеси критского наречия и египетского языка, с изрядным добавлением сочных скифских словечек, которых Гектор не понял, но смысл их вполне уловил, ибо речь Альды сопровождалась ещё и самой выразительной жестикуляцией.

Пентесилея, услыхав сказанное, заметно помрачнела и, резко прервав Альду, воскликнула:

— Хватит! Если я тебя правильно поняла, к вам в дом явился сам везир[22]? И к кому он? К Хауфре?

Белокурая амазонка в ответ презрительно фыркнула.

— Ну да! Как бы к нему. Как бы везиру срочно надо узнать, сколько колесниц можно будет отправить в ливийский поход, не оставив славный Мемфис и двор фараона без этих колымаг! До похода, если я правильно поняла, по крайней мере семь дней, а он является на рассвете, будто уже время собирать отряды... Ну, сейчас они там поговорят, и могучий Панехси будет тут как тут в этих комнатах! А то мы глупее летучих мышей и не понимаем, что ему нужно на самом деле!

— Боюсь, ему безразлично, понимаем мы или нет, — пожала плечами Пентесилея. — Не кричи на весь дом, Альда, не то ты и Сети разбудишь, а он и вовсе ни при чём. Правда, он всё равно встаёт чуть позже рассвета — начальник охраны фараона не имеет права на лишний сон. Ну что же, раз везир не сказал прямо, что он ко мне, то я и не должна ждать его. Захочет — отыщет, не захочет, я не загрущу... Гектор, дай мне Патрокла: я пойду прогуляюсь по саду.

— И я с тобой! — воскликнул троянец, аккуратно заворачивая племянника в пелёнку. — У меня такое чувство, что явился как раз тот человек, о котором ты не успела мне рассказать, да?

— Тот самый, — кивнула молодая женщина, ещё сильнее хмурясь.

— Тем более. Я очень хочу на него посмотреть.

— И он на тебя тоже, шлемоблещущий царь! — вновь вмешалась неугомонная Альда. — Он уже спрашивал Хауфру, здесь ли ты, будто и так этого не знает. У-у-у, змей! Хорошо, что я как бы просто жена хозяина, и мне нет надобности встречаться с ним и любоваться его надменной рожей!

— Это жаль, что ему не надо с тобой встречаться, Альда, — негромко и как бы про себя заметила Пентесилея. — Может, тогда он бывал бы здесь реже... А мы дали имя сыну Ахилла! Его зовут Патрокл.

— А вот это чудесно! — сразу заулыбалась жена Хауфры. — Патрокл? Патрокл... Что-то знакомое.

— Ты не могла знать того, в чью честь он назван, — покачала головой Пентесилея. — Патрокл, близкий друг моего мужа, без малого год как погиб. Идём, Гектор. Хотя, кажется, мы опоздали!

При этих её словах в дверь постучали и на пороге нарисовался чёрным силуэтом раб-нубиец.

— Госпожа! (Это относилось к Альде). Госпожу Пентесилею ищет гость твоего мужа, везир Великого Дома...

— Ещё перечисли все его названия и прозвания, Тека! — оборвала раба Альда. — Вот она, госпожа, а дальше спрашивай у неё, где она захочет беседовать с везиром, здесь или...

— Здесь, — сказала Пентесилея спокойно. — При его нетерпении он, я полагаю, уже на лестнице, ведущей сюда.

Она оказалась права. Почти сразу за дверью её покоя послышались тяжёлые уверенные шаги, и в комнате появился человек, чьё имя уже немало сказало Гектору, потому что когда-то, ещё будучи троянским царевичем, он не раз слышал его ото всех, кто бывал на берегах Нила. Упоминали это имя и нубийский царь Нуманта, и его предатель-брат Колуба. В Египте имя Панехси, везира фараона, звучало с особой значительностью. Потому что этот человек и вправду был вторым, а по сути, быть может, и первым человеком страны. Он стал везиром ещё при отце Рамзеса, фараоне Сетнехте, и носил этот сан уже более двадцати лет. Власть его многие считали безналичной.