Довмонт. Неистовый князь - Андрей Посняков

– Теперь уж точно – поможет, – поглядев на мертвое тело, кивнул человек в сером плаще. Вчерашний гонец. Вестник. – А то ж!

Молодые кривисы, помощники жреца, сноровисто отрезали принесенному в жертву ребенку голову и вопросительно уставились на Будивида. Алая кровь падала с их рук в траву, застывая дымящейся дрожащей росою. Росою богов, росою войны, росою предательства.

– Тело оставьте волкам, а голову повесьте на ветку, – отдав распоряжения, криве посмотрел на гонца. – А тебе пора, друг. Скачи, и да пошлют нам великие боги удачу.

Рыцари не стали отсиживаться. Боевой отряд количеством около сотни всадников вылетел из ворот замка, едва только литовцы подожгли стога на расположенном неподалеку лугу. Пылала солома, черный дым поднялся в небо, рядом с рекой валялись два трупа. Крестьяне. Арендаторы ордена. Те, кто не успел убежать.

Заклубилась по дороге серовато-желтая пыль. Свернув к лугу, крестоносцы понеслись на литовских воинов, коих, если хорошенько глянуть, насчитывалось раза в четыре меньше. Всего-то одно «копье» под командованием молодого боярина Альгирдаса. Верхом на белом коне, в кольчужном доспехе – хауберке, в круглом сверкающем шлеме с золоченым наносником, белокурый боярин поднял трофейный арбалет, захваченный во время знаменитой битвы у озера Дурбе. Половина воинов тоже имели арбалеты. Остальные – луки.

Развевались за плечами рыцарей белые плащи с черными крестами. Сверкали на солнце глухие шлемы, грозно покачивались копья. Хрипели под всадниками злые сытые кони, покрытые белыми полотнищами с изображением крестов. Стальная армада неслась, не зная удержу. Еще немного – и проклятым язычникам не поздоровится! Недолго уже. Скоро. Совсем чуть-чуть.

Злая арбалетная стрела, просвистев в воздухе, пробила латы насквозь. Рыцарь покачнулся, повалился на полном скаку на бок. Треугольный щит его, белый, с красным ливонским мечом, полетел в траву. Тут же упал и другой рыцарь… Скачущий рядом конь вдруг грохнулся на колени, всадник кувырком вылетел из седла, отбрасывая в сторону бесполезное копье. Пешим куда удобнее биться мечом. Впрочем, не понадобился и меч – ударившись шлемом оземь, крестоносец застыл в траве ничком, в самой нелепой позе. Как видно, сломал себе шею. Ни шлем не помог, ни доспехи.

Арбалеты оказались нынче на высоте! Лучники же, увы… Их стрелы не причиняли вражеским воинам почти никакого вреда. Разве что легко вооруженным кнехтам, да и тем как попадешь.

На следующий выстрел уже не оставалось времени, а в рукопашную схватку князь приказал не вступать.

– Уходим! – закинув арбалет за спину, хрипло приказал Альгирдас.

Гулко запел рог. Литовцы повернули коней и что есть силы помчались к лесу. Дорожка была неровной, кривой, да почти в все – в гору. Рыцари быстро отстали, впрочем, не так, чтоб уж вообще не догнать. Но тем не менее…

– Может, подождем этих собак? – оглянувшись на своего командира, хохотнул рыжебородый воин в легкой кольчуге с короткими рукавами и кожаном шлеме-каске. – Еще затеряются, заплутают. Ищи их потом!

– Это их лес, Буниодис. Вперед!

– Эх, жаль, не нашлось нынче работы моей славной дубинке! – рыжебородый вздохнул и с хитрецой посмотрел на боярина. – Одно хорошо, недолго еще нам убегать.

– Да уж, – скупо улыбнулся Альгирдас. – Уже недолго осталось.

Пришпорив коней, литовцы – или литвины, как их называли в те времена – понеслись дальше. По лесной дорожке, через узкий ручей, мимо старой разрушенной мельницы. Миновав мельницу, резко повернули к реке. Спускаясь с холма, дорожка вилась вдоль дубравы, меж зарослей рябины и вербы, пробегала мимо золотистых лип, тянувших свои высокие кроны к прячущемуся за облаками солнцу.

Крестоносцы разгадали маневр! Срезали, догнали, ударив литвинов слева всей своей мощью! Тут уж ничего не оставалось больше делать, только сражаться. Сражаться и достойно погибнуть… Хотя нет. Погибнуть должны были не все! Кто же тогда заманит врагов в засаду? Ведь князь ждет. Правда, вот немцев почему-то оказалось куда больше, недели предполагали. Знать, плохо разведали. Или что-то изменилось, пошло не так, и многие рыцари вернулись в замок.

Как бы то ни было, а умереть в бою – очень даже неплохо для литвина! Славная, добрая смерть, такую бы всем. Однако…

– Ты! Ты… и ты! – разворачивая коней к бою, Альгирдас указал острием меча на троих парней. – Скроетесь вон там, в рябине. В схватку не вступать. Потом заманите рыцарей… когда они нас…

– Но…

– Никаких возражений! Делать, как я сказал. И да помогут вам боги!

– Лучше пусть боги помогут тебе.

Первая тройка рыцарей все-таки решилась на копейный удар. Правда, на узкой дорожке разбега коням не хватило, так что атака вышла вялой. Лишь один литвин захрипел, захаркал кровью. Тяжелое рыцарское копье пронзило его насквозь, вместе с кольчугой. Не помог и щит.

– Да поможет нам Перкунас! – уклонившись от удара, Альгирдас выхватил меч и, привстав в стременах, со всей яростью обрушил удар на рыцаря в глухом шлеме с позолоченным крестом.

Литвин целил в шею, однако враг уклонился, и удар пришелся по наплечной пластинке, тоже позолоченной, с хищным черным орлом, изображенным довольно искусно. Такая пластинка называлась айлетт и применялась для усиления защитных свойств кольчужного хауберка. Она и сгладила удар.

Отбросив ненужное копье, крестоносец выхватил меч. Захрипели, взвились на дыбы кони. Скрестились клинки. Звон. Искры. Удары… Альгирдас не давал врагу передышки, с остервенением наносил удары один за другим, словно молотобоец в кузнице. Враг столь же яростно отбивался, кони обоих всадников лягались, фыркали и пытались друг друга укусить.

Подставив щит под вражеский меч, боярин привстал в седле, ударил… клинки вновь скрестились, только на этот раз без всякого звона. Просто что-то противно хрустнуло, сломалось. И обломок литовского меча упал в дорожную пыль.

Немец уже торжествовал, однако Альгирдас проворно схватил болтавшийся у седла шестопер, саданул со всех сил по шлему… Золоченое украшение – крест – разлетелось на куски, вражина пошатнулся… Однако же белокурый нальшанский боярин вдруг осел и, выпустив из рук шестопер и щит, вывалился из седла в росшие у дороги густые заросли малины. Кто-то из кнехтов поразил его стрелой в левый глаз!

Завидев гибель боярина, литовцы еще больше ожесточились. Они бились, как голодные псы, не жалея себя совершенно. Будь рыцарей меньше, им пришлось бы, а так… Литовцев просто перекололи копьями. Одного за другим. Быстро и методично. Без всякой жалости, но и без особой злости. Тевтонцы просто делали совою работу, кровавую работу войны… и делали ее на совесть, не давая пощады никому.

Скоро все было кончено. Дорога и прилегающие к ней кусты покраснели от крови. В схватке погибло семь рыцарей и дюжина кнехтов, кроме того, получили ранение пять коней. Проклятые язычники!