Фотограф смерти - Екатерина Лесина

Премного благодарю тебя за вложение, которое, несомненно, окупится в самом скором времени.

Кэвин, что бы ни говорили, но теперь я убедился, что именно ты – мой единственный настоящий друг. Меня печалит твое нежелание видеть меня, хотя усматриваю я в нем влияние твоей очаровательной спутницы и понимаю, что много уступаю ей в красоте и изяществе, но надеюсь, что скорая встреча окончательно сгладит все те недоразумения, которые вдруг возникли между нами.

Целую руки драгоценнейшей мисс М. и, стоя на коленях, умоляю ее простить за все те грубости, свидетельницей которых ей выпало стать.

О нашем же деле я отпишу тебе в самом скором времени.

Твой друг Джордж.

Артем ждал у поворота. Увидев его, Дашка не испытала удивления, скорее уж радость: ей нужно было посоветоваться хоть с кем-нибудь, и желательно, чтобы этот «кто-то» сразу Дашку не послал.

Артем сидел на траве в тени мотоцикла и готовился ужинать. Рядом стояли бутылка с квасом, пара пластиковых стаканов и пакет с бутербродами.

– Как вытащить человека из дурдома? – Отобрав бутерброд в промасленной бумаге, Дашка отхватила половину. Заурчала от удовольствия, а по пальцам потекла смесь из кетчупа, майонеза и горчицы.

– Могла бы и попросить, – Артем достал из сумки второй бутерброд. – Я тебя не затем прятал, чтобы ты сбегала.

– Нмгла. Тквнее, – Дашка проглотила пережеванное. – Так вкуснее. Ну и как?

– Что «как»?

– Из дурдома как человека вытащить?

Артем пожал плечами и ответил:

– Наверное, никак.

– А если надо?

В голову лезла нелепица. Ревущие мотоциклы. Банды байкеров с битами и цепями. Взрывы. Вертолеты… какие вертолеты? Обострение, как же… нормально он выглядит. Выглядел. А потом сказал: «Забери меня отсюда, пожалуйста», и у Дашки чуть сердце из горла не выпрыгнуло.

– Дашунь, темнишь, – Артем протянул бумажное полотенце. – И втягиваешь в деяние наказуемое.

Можно подумать… невинное дитя с путей истинных сводит, мешая райского поезда дождаться.

– Забудь.

Она как-нибудь сама. Но… как? Черный костюм и маска Бэтмена? Рывок через забор? Да Дашка на турнике полтора раза подтянуться не в состоянии. На заборе же небось охрана. И внутри тоже. Камеры еще, Дашка сама их видела. Так что тайное проникновение отменяется.

– Эй, – Артем помахал ладонью перед Дашкиными глазами. – Очнись, красавица. И рассказывай. Тынина вызволять лезешь? А ты уверена, что надо?

– Не уверена.

Врачиха может быть права. Про галлюцинации. Про обострение. Про то, что если Адаму в очередной раз взбредет с жизнью расстаться особо изощренным способом, то Дашка не сумеет помешать. Врачиха была профессионалом.

И хозяйкой пусть не Медной горы, но территории в пару гектар.

– Не уверена, но лезешь. Интересно, – Артем вырвал травинку и почесал десну. – Он у тебя там по распоряжению суда?

– Тынин? Нет.

– И не буйный?

Дашка покачала головой.

– И услуги этого заведения ты оплачиваешь? Так?

– Ну так.

– Тогда просто прекращай платить. И требуй расторжения контракта. Если твой Тынин не представляет опасности для окружающих, то, насколько я знаю, законных оснований для его удержания нет. И вообще, из нас двоих ты юрист.

– Была когда-то, – Дашка легла на траву. Небо. Солнце. Облака. Она и в детстве так валяться любила, особенно в деревне. Стог сена, запах сухой травы, и колючие стебли царапают щеки. Закроешь глаза и рисуешь в воображении совершенно иной мир. Принцы. Принцессы. И никакой юриспруденции.

– Она отказывается отпускать. И грозит подать в суд.

– А есть за что? – Артем вытянулся рядом и прикрыл глаза рукой.

– Есть. Я – фиговый опекун, если уж по правде.

– Ты богатый опекун богатого опекаемого…

Всеславе нужны деньги? Не похоже. Она не выглядит нуждающейся. Она выглядит обеспокоенной.

– Но в любом случае, – заметил Артем, щекоча Дашке нос стеблем, – без судебного постановления она никто и ничто.

– Кто был никем, тот станет всем…

Выходило легко. Дашка требует. Дашка получает требуемое.

– Не получится, – Дашка отмахнулась и от стебля, и от жужжащего шмеля, и от Артема. – Меня выставили. И убедительно просили не возвращаться. Предупредили, что на территорию не пустят.

– Интересненько, – Артем перевернулся на бок и подпер подбородок кулаком. – А вот тут уже действительно интересненько. То есть она хочет, чтобы по судам бегала ты? Доказывала, что имеешь право… и ты докажешь. Только времени угробишь пару неделек. Что можно успеть за пару неделек?

Дашка смотрела на солнце. Свет слепил. Перед глазами плыли разноцветные круги, как будто небо превратилось в огромный калейдоскоп.

Адам выглядел иначе.

Нет, он был прежним. Механоид в человеческой шкуре, но… но взгляд другой. Беспомощный. Злой. И ультиматум этот, над которым Дашка не знала, смеяться ей или плакать. Адам Тынин никогда не опускался до шантажа.

И всегда говорил прямо. А в беседе предпочитал смотреть на человека.

– И чем мотивировала? – Артем протянул огурец и спичечный коробок с солью.

– Параноидальная шизофрения.

Остренькое личико докторши хранило печать искреннейшего сочувствия. Голос был тихим, извиняющимся, как будто Всеслава чувствовала за собой вину.

– Я ей не верю, – Дашка разломила огурец пополам. – Не верю, и все. Потому что… а потому что не верю. И если даже она права, а она не права, я знаю, то не имеет никакого права им распоряжаться.

– А ты имеешь?

– Нет. Он попросил о помощи, и я помогу. Понятно?!

– Тогда остается голливудский вариант, – сказал Артем, упаковывая остатки съестного. – Только без стрельбы. Стрелять я не умею.

Елена очнулась от порыва ветра. Он толкнул в плечо, разворачивая. Парусами развернулись широкие рукава рубашки, поднялась и опустилась, обвивая ноги, юбка. И мир внизу, такой крохотный, такой забавный, потянулся к Елене.

Взять бы его в руки… согреть… приласкать.

В мире так мало нежности.

– Молодец! – крик Валика перекрыл грохот грома. – Молодец, Ленка. А теперь руки вверх. И покружись!

Каблуки скользят по парапету. Слева – провода и антенны. Справа – пустота. И мир на дне.

Лево и право меняются местами. И голова идет кругом. Елена хохочет. Щелкает камера, и вспышками-отражениями отзывается небо.

Оно так близко.