Общество сороки. Одна к печали - Эми Мак-Каллох

Мы обе поворачиваемся посмотреть туда, куда, кажется, указывает птица. На противоположной стене галереи расположен ряд маленьких квадратных окошек. Этот коридор – одна из самых старых частей школы, так что на этих окошках есть маленькие железные решетки. Одно из этих окон расположено напротив картины.

Я спрыгиваю с батареи и медленно иду к окну, подтягиваюсь на подоконник. Снаружи – знакомый вид на сад с деревьями и маленький каменный коттедж мистера Тавистока вдалеке.

Одри встает рядом со мной.

– Ну вот! Это тот же самый флигель, – кричит она, указывая на здание, наполовину скрытое деревьями. Затем поднимает телефон, чтобы сравнить. – Матерь божья. Так странно. – Одри встревоженно смотрит на меня, и кожа моя покрывается мурашками.

Я моргаю, несколько раз переводя взгляд с телефона на окно.

– Думаю, ты права. Поверить не могу, что этого не замечала! Наверное, раньше там был фруктовый сад, но потом он был распахан. Я все время там бегаю! Наверное, если не смотреть в это окно, дом выглядит совсем по-другому, иначе картину никак не узнать.

Одри плюхается на подоконник, свесив ноги.

– Айви, неужели мы действительно думаем, что птица на картине указывает дорогу к какому-то гниющему зданию на территории кампуса? Мы не Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Может быть, мы просто все это себе придумали? – Она скрещивает руки на животе. – Я вроде как проголодалась. Может, взять что-нибудь поесть?

Я смотрю на нее.

– Ты серьезно думаешь о том, чтобы сдаться сейчас? После всего этого?

Она закусывает нижнюю губу.

– Ну, гниющее здание или нет, это не может быть просто совпадением. Я иду внутрь. – Перекидываю сумку через плечо, спрыгиваю с подоконника и несусь по коридору.

– Хорошо, я иду! Там уже темнеет, и мне не нравится мысль оставлять тебя одну. Но хочу, чтобы ты знала: это дерьмо пугает меня до чертиков. Если там есть летучие мыши, можешь на меня не рассчитывать!

Как только мы выходим на улицу, я жалею, что мы не догадались захватить пальто. В воздухе ощущается настоящий холод, но я подавляю дрожь ради Одри. Она может вернуться в любой момент, и мне не хочется ее пугать. Я ценю, что она здесь со мной, и я бы не заметила эту чертову картину на срезе книги, если бы не она. Вторая пара глаз очень полезна.

Она берет меня под руку и улыбается, пока мы идем через парк. Не могу поверить, как близки мы стали за такое короткое время. Я действительно ненавидела ее с самого начала. А сегодня в библиотеке буквально вывернулась перед ней наизнанку, и она слушала, действительно слушала, что не всегда получалось даже у Харриет. Не припомню, когда в последний раз Харриет спрашивала меня о семье.

Я оборачиваюсь взглянуть на школу, убедиться, что за нами никто не идет. Мысли мои сосредоточились на камерах видеонаблюдения и на том, что не проверила, есть ли камера тут. Оглядываюсь, прищурившись. Не видно ни одной, но нельзя быть уверенной.

Мы чуть ускоряем шаг, придерживаясь длинных теней от деревьев. Пристройка еще более запущена и разрушена, чем казалось из окна. Удивительно, что ее не снесли из соображений безопасности. Чтобы добраться до двери, приходится продираться сквозь заросли сорняков, ежевику и крапиву, что гораздо труднее, чем я ожидала, особенно в неверном свете сумерек. Чувствую себя немного виноватой за то, что втянула в это Одри, когда вижу, как она продирается сквозь заросли с этими своими свеженаманикюренными ногтями.

– О боже! ЧТО ЭТО? ПОЧЕМУ ОНО ЖЖЕТСЯ? – взвизгивает она, держа пригоршню зеленых побегов.

Я ежусь.

– Это Urtica dioica. Иначе известная как жгучая крапива. Будет чертовски больно.

Одри снова вскрикивает и роняет стебли. Трет руки от боли.

– Фу, у нас тоже такая есть, но не на территории школы! Надеюсь, это не то же, что ядовитый плющ.

– Нет, она не настолько опасная! Не беспокойся. Смотри, мы почти добрались до двери. – Я проползаю под последним кустом ежевики. Пытаюсь повернуть старую железную дверную ручку, но она ломается у меня в руке. – Дерьмо. – Показываю ее Одри, и та смеется.

– Пойдем назад? Теперь нам не попасть внутрь, – предлагает она с облегчением.

– Нет, я открою. – Вынимаю из сумки перочинный нож и просовываю в щель. Щелкает язычок замка. Старая дверь скрипит и открывается нам навстречу. Одри бросает на меня нервный взгляд, и я тащу ее через последние заросли, чтобы она скрючилась рядом, перед слегка приоткрытой дверью.

Внутри виден синеватый вечерний свет, льющийся через старое растрескавшееся окно, и паутина, протянувшаяся от стены до стены, словно украшение на Хэллоуин. На покрытом грязью полу ничего нет, но мох растет меж камней там, где когда-то их скреплял раствор.

– Воняет! Тут кто-то умер? – Одри прикрывает нос и заглядывает через мое плечо.

– Это сырость, не разложение. – Я делаю шаг внутрь, чувствуя ошеломляющее разочарование. Тут нет ничего, кроме нескольких смятых пакетов из-под чипсов, пары раздавленных банок из-под «Кока-Колы» и кучки окурков. В углу громоздится груда гнилых деревянных поддонов.

– По крайней мере, мы все проверили, Айви. Выглядит просто как место, где зависают студенты, наверное, прогульщики или что-нибудь в этом роде.

Она права. Я вздыхаю и оборачиваюсь к ней.

– Ага, думаю, так и есть. Не знаю, чего я ожидала. Извини, что потащила тебя сюда… Погоди. – Как раз в тот момент, когда я уже готова уйти, замечаю что-то на одной из старых каменных плит на полу, рядом с поддонами. Фонарик осветил это лишь на короткое мгновение. – Посвети еще раз сюда.

Она хмурится.

– Это перо? – Одри на цыпочках подходит ближе, опускается на колени, чтобы внимательнее рассмотреть плиту в свете своего телефона.

– Думаю, да! – Я слегка касаюсь камня пальцами, очищая грязь с резного узора. Это определенно перо, хотя края его потерты и выцвели. Склоняю голову набок, хмурясь. Затем провожу кончиками пальцев по краю камня, который слегка шатается. На самом деле я могу чуть-чуть его приподнять.

– Давай уберем отсюда эти поддоны.

– Я к этому не прикоснусь! – взвизгивает Одри. – Под ними может кто-нибудь жить.

– Ой, да ладно! – Я отпихиваю один из поддонов в сторону, и он рассыпается на части. – Разве тебе не кажется подозрительным, что эти поддоны навалены только тут?

– Э, нет, тут повсюду свалка.

– Я думаю, кто-то сложил их тут специально, чтобы спрятать что-то.

– Фу, так и знала, что не стоит надевать свои лучшие джинсы. – К ее чести Одри помогает мне отодвинуть поддоны, морщась от того, что ее руки постоянно натыкаются на заплесневелую слизь. Мне это тоже неприятно, но я чувствую, что результат того стоит.

– Помоги мне это поднять, – говорю я.