Операция «У Лукоморья» - Олег Шелонин

Посрамленный Жан де Рябье поспешил ретироваться.

— Что же там все-таки творится? — прикусила от нетерпения губу медведица.

— Давай мы на разведку сбегаем? — свесилась с ветки Малашка.

— Мы мигом! — Глаза Парашки маслено блестели.

— Я вам сбегаю, бесстыжие! Сама схожу, — решилась Матрена.

— Ой, одеваются! — разочарованно пискнула Парашка.

— Ой, Горыныч летит! — испуганно пискнула Малашка.

— Нет, мамка, никуда ты не пойдешь, — вздохнула Василиса. — Не ровен час, опять бой зачнется. Ежели с тобой что… я себе этого не прощу.

— Воды! — Чебурашка чуть не плача сбивал пламя со вспыхнувших бревен. — Посад спалим!

Илья с Соловьем-разбойником носились между колодцем и развалинами баньки с ведрами. Виновница переполоха сидела в сковородке, с удовольствием взирая на дело лап своих. Когда с Лиха слетели очки, панический вопль Чебурашки заставил ее выпрыгнуть из печки. Путь отступления лежал через рухнувшую кровлю и стены.

— А говорили, топить нечем, — наивно укорила она Илью.

Капитан молча погрозил ей кулаком. Скоро очаг возгорания был потушен. Илья облегченно вздохнул и только тут заметил, что вся его команда имеет довольно импозантный вид.

— А одежка наша? — испуганно вопросил он.

Соловей молча протянул ему драную, всю в подпалинах гимнастерку, которой он только что тушил огонь.

— А остальное?

Соловей виновато кивнул на развалины.

— Ну нет! Вы как хотите, а я в таком виде к Яге не полечу! - решительно сказал Илья. — Она хоть старушка и древняя, но все равно женщина. Вдруг прельстится…

— Папа, не сумлевайся! Неужто мы в посаде добрую одежу на тебя не найдем? — тряхнул гребешком Никита Авдеевич.

— А на меня? — робко спросил Соловей.

— Всех оденем, — успокоил Чебурашка и зашнырял по кладовым, гремя ключами.

Вскоре команду Ильи было не узнать. Лихо, Соловей и сам капитан красовались в белых расписных рубахах до колен, перехваченных в талии алыми кушаками. Кушаки повязали не так просто. Они поддерживали портки из добротного зеленого сукна, заправленные в красные сафьяновые сапоги.

— Лепота, — завистливо вздохнул воевода, — витязи как на подбор. — Он грустно посмотрел на свои перья.

— Посторонись! — второй раз за этот день прозвучала команда сверху.

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Илья, как только Горыныч спустился на землю. — Грузим подарки — и к Яге! Чертей нашел? Ждать их к ночи?

Головы дружно кивнули в ответ:

— Папа, давай по стопочке на дорожку…

— Никаких стопочек!

— Мы ж не долетим, — огорчилась Центральная.

— Если нахрюкаемся — не долетим. Это ты точно сказала. — Илья сочувственно посмотрел на дракона. — Ладно, доставишь к Яге в целости и сохранности, хлопнете по стопке. Лихо! Остаешься здесь за коменданта. Как кто посторонний появится, очки долой и залпом пли! Грузимся!

Сборы были недолгими. Бадейку с Мурзиком прикрепили к спине Горыныча, закрепив ее веревками. Ведра плотно закрывались крышками, заливались растопленным воском и водружались на дракона. Пользуясь тем, что капитан отвлекся, давая последние инструкции Лиху, «стопочек» наготовили столько, что Илья только плюнул с досады, но менять ничего не стал. Время было дорого. Саламандру запихали в кастрюлю и закрепили ее в хвостовой части дракона. Все, за исключением Лиха, вскарабкались на Горыныча.

— Взлет! — последовала лаконичная команда. Горыныч взмахнул крыльями. — Я вас по дороге одной песенке обучу, чтоб лететь веселее было.

Перегруженный Горыныч с трудом преодолел силы земного притяжения. Так до конца и не протрезвевшая, несмотря на терапию Лиха Одноглазого, команда Ильи полетела вербовать новых рекрутов в растущую не по дням, а по часам армию.

— Ну-ка, повернись, сзади подровнять нужно.

— Может, хватит, Ген? Корзина уже почти доверху… — Медведь умоляюще посмотрел на зелененького домового, деловито щелкающего большими садовыми ножницами.

— Почти, да не совсем. И потом, тебе перед Машей не стыдно будет таким лохматым щеголять? Глянь, какая у тебя невеста красивая. Цени, модельная стрижка называется.

Миша посмотрел на невесту и застонал. Маша, держа в вытянутой лапе маленькое ручное зеркальце, пыталась рассмотреть свою спину обалдело выпученными глазами. Модельная стрижка домового превратила ее в этакого толстого гигантского пуделя.

— Я что, такой же буду?

— Нет, еще красивей, — успокоил Гена, — я тебе баки попышнее оставлю. Вот теперь другое дело. — Домовой подхватил наполнившуюся корзину и потащил ее в избушку на курьих ножках. — На сегодня свободны, — крикнул он через плечо. — Передайте папе, чтобы завтра серых прислал. Волчья шерсть кончается.

Медведи облегченно вздохнули и рванули в сторону леса, окружавшего полянку с трех сторон.

— Ну ее к лешему, эту безопасность, — рыкнула на бегу Маша. Охотников здесь, конечно, нет, но это еще не повод последнюю шкуру с нас драть.

— Надо из этого леса когти рвать, — мрачно согласился Миша.

— Так куда ж теперь? — огорченно рявкнула Маша. — Засмеют ведь. Подождем до зимы, пока шерсть отрастет.

Гигантские пудели скрылись за деревьями.

Гена пристроил корзину в углу избушки, кинул взгляд на веретено, тяжело вздохнул и, махнув рукой, двинулся к столу. Последнее увлечение Яги прибавило ему забот.

— Работа не волк, в лес не убежит, — пробормотал он. — Пока чаю не напьюсь, никакой пряжи, пусть Ягуся хоть на уши встанет.

Приняв такое решение, Гена наполнил пузатую чашку ароматным чаем и на грохот в печной трубе даже головы не повернул. Только снова вздохнул и потянулся к ватрушке. В печи кто-то заворочался и принялся колотить в печную заслонку.

— Лети назад и зайди через дверь, как положено. — Гена вытянул зеленые губы, свернул их трубочкой и осторожно подул на чай.

— Гена, поимей совесть! — вздохнул невидимый собеседник. — Можно подумать, ты не знаешь, что уважающая себя ведьма признает только одну дверь — печную трубу!

— А уважающий себя домовой не позволит хозяевам пачкать пол сажей. Гена невозмутимо отхлебнул из чашки. — Вкусно, — причмокнул он от удовольствия.

— Я его, можно сказать, из болота за уши вытащила, — послышалось сердитое бормотание в печи, — из грязи в князи, так сказать, а он… — В печи опять завозились, труба загрохотала.

— Тоже мне честь великая, — фыркнул Гена и строго добавил: — Ноги у порога вытри!

Снаружи послышалось шарканье, дверь открылась, и в избушку вошла всклокоченная старуха в грязной, вымазанной сажей одежде. В руках ведьма держала не менее всклокоченную и грязную метлу с прилипшей к ней соломенной трухой.