Питерские тайны Владимира Яковлева - Павел Шеремет

«Театральная феерия», которая плавно перешла в феерию «президентскую». Несмотря на прибытие «высоких» гостей, 30 мая городской праздник продолжился — в тот день он посвящался питерским музеям, которые открыли десятки выставок. И, наконец, кульминация юбилея — международный водный праздник и «красочное» лазерное шоу в акватории Большой Невы японского режиссера Ямагати, которое, впрочем, завершилось полным провалом и «президентским» ужином в Петергофе. Кроме того, в этот же день после длительного восстановления открылась Янтарная комната, прошли концерт звезд в Царском Селе, юбилейный Петербургский карнавал, танцевально-музыкальное шоу в Кронштадте, детский праздник. Разумеется, для президентов и глав делегаций была предусмотрена и собственная культурная программа, центром которой стал Мариинский театр.

Перед праздниками и во время него организаторы не спали неделями. Для них все превратилось в сплошные белые ночи — люди не разбирали день или ночь. Хотя во время подготовки периодически случались скандалы и казусы. Например, норвежцы решили подарить Петербургу городок изо льда. Причем лед решили привезти свой: наш почему-то не подходил. Городок в конечном итоге получился замечательный, в ледяной бар приходило много народу, и никто не догадывался, что все это едва не сорвала таможня.

Ну не пропускала она лед в Россию: требовали либо уплатить пошлину, либо подтвердить вывоз льда обратно в Норвегию. Абсурд! Звонят губернатору: что делать. Отвечает: скажите таможне, что когда все растает, мы воду им обязательно вернем. Норвежцы были в шоке, впервые с них требовали заплатить за лед.

Или другой пример: китайцы подарили садик на Литейном. Все то же самое — таможня не пропускает, заплатите. Пока проводили переговоры и согласовывали — время ушло, пришлось открывать садик значительно позже. Конечно, некоторые чиновники боялись, что под видом праздника завезут много ненужного хлама. Но ведь нормальных подарков было бы гораздо больше, если бы не наши бюрократические проволочки. Кстати, некоторые подарки только сейчас доходят до города. Например, орган из Германии для питерской филармонии, хотя о нем говорили задолго до праздников.

Как бы то ни было, юбилеи — и «президентский», и «народный» — прошли с помпой и без видимых конфузов. В городе состоялось более двух тысяч разных мероприятий, в подготовку к юбилею так или иначе были вовлечены 70 стран, 45 руководителей государств приняли участие в грандиозном международном саммите. Однако с гораздо большим интересом в городе на Неве ожидали событий, которые должны были произойти сразу после торжеств. А именно — грядущую отставку губернатора, в которой к тому моменту уже никто не сомневался. Петербургский вакуум власти обещал наполниться содержанием, компоненты которого до конца не были известны. И это интриговало.

К очевидной и вполне объяснимой немилости Москвы градоначальник Яковлев был привычен. Однако в канун подготовки к пышным празднествам нелюбовь стала еще и агрессивной. Неудивительно, что финальный аккорд должен был прозвучать именно в декорациях 300-летия. Дискредитировать губернатора, который на последних выборах набрал 70 % голосов, обвинив его в провале всенародного праздника, было трудно. А так как в России по сложившейся веками традиции чиновников принято обвинять в казнокрадстве, то выбор Счетной палаты в качестве машины для исполнения задуманного был абсолютно логичен.

Главный контролер России Сергей Степашин заинтересовался петербургским юбилеем еще задолго до его начала. В июле 2002-го Счетной палатой был выявлен целый ряд существенных нарушений в расходовании средств, которые шли из федерального центра на благоустройство Петербурга и «изменение его социального статуса». А в феврале юбилейного года Сергей Степашин публично пригрозил: сразу после того, как праздник утихнет, контролеры посчитают, что восстановили, а что нет, и проследят, сколько вообще эти обновленные памятники простоят в парадном виде. Намекал, вероятно, на некачественную реставрацию, вызванную опять же казнокрадством.

Цитата из Степашина того времени: «Вот я сегодня увидел — зачем-то перекопали все у Медного всадника, там уже все готово было, оставалось только цветы посадить. Такое впечатление, что специально деньги в землю зарывают. Я дам поручение разобраться с этим».

Впоследствии в прессе появилась информация о том, что якобы заведены четыре уголовных дела по нецелевому использованию денег на реставрацию. Однако ни объекты, ни фигуранты дел не назывались, да и вообще какого-либо внятного продолжения эта история не получила. Недоброжелатели Смольного периодически посмеивались, что при составлении сметы любой строитель может «зарыть» в нее процентов 10 суммы, которые никто никогда не найдет, а уж такой многоопытный строитель, как Яковлев, наверняка зарыл и все 30 %.

Глава Счетной палаты не стал мелочиться и предложил губернатору вернуть в бюджет полмиллиарда рублей, предъявив данные по результатам проверки «финансирования, целевого и эффективного расходования средств, выделенных в 2001 году и за 9 месяцев 2002 года Санкт-Петербургу в связи с празднованием 300-летия города». Из документа следовало, что СП удалось выявить факты нецелевого использования — «дорожные налоги на сумму 521,35 млн. руб. не использовались для развития и содержания автомобильных дорог». Интересно, что украдены государственные деньги тоже не были. Они были потрачены на содержание садово-паркового хозяйства. Но это инспекторов Палаты не успокоило, проверяющие набросились на Комитет по управлению городским имуществом и Комитет финансов. Примечательно, что в том же феврале 2003-го проверкой расходования юбилейных денег занялась и Генеральная прокуратура РФ по Северо-Западному округу. Старший прокурор управления Владимир Гольцмер некоторое время говорил журналистам, что Генпрокуратура определяется с целями и задачами проверки. Однако и эта история продолжения не получила, вероятно, необходимость определять цели и задачи проверки сразу после окончания торжеств отпала.

Помимо многострадального дорожного фонда, контролеры были также недовольны и сорванными сроками восстановления исторических памятников. Смольный собор оставался в строительных лесах, у Казанского обнаружились серьезные проблемы с фундаментом, музей-заповедник «Ораниенбаум», единственный подлинник XVIII века, вообще было бы лучше никому не показывать, в здании Главного Адмиралтейства не успевали привести в порядок фасад. Летний и Александровский сады тоже оставались юбилейной «незавершенкой», как и Михайловский дворец и здание Государственной академической капеллы имени Глинки. Список можно было бы при желании дополнить еще добрым десятком других объектов. При этом по планам большинство из вышеназванного должно было быть закончено еще за год до часа «Ю», и на средства федерального, а не местного бюджета. Администрация города оправдывалась тем, что реальный масштаб реконструкции не был понятен до тех пор, пока со зданий, требующих ремонта, не сковырнули первый слой штукатурки. Контролеры лютовали и закидывали Смольный результатами проверок в письменном виде. На официальные представления Счетной палаты городская администрация отвечать не спешила, а тогдашний глава пресс-службы губернатора Александр Афанасьев гневные заявления Степашина комментировал раздраженно: «Мне кажется, что Сергей Вадимович, как и многие работники наших правоохранительных органов, стал путать свое ведомство со