Адмирал "Коронат" - Борис Царегородцев

— Так что они там — слепые совсем! Не видят что без дополнительных резервов, мы так и останемся на занятом плацдарме.

— Им надо время для осознания, что операция удалась, так как сами не верили что пройдет всё так удачно. Да и что говорить, я сам не совсем был уверен в исходе этой операции. Но даже я понял, что наш десант удался и отдал распоряжение перебросить с Эзеля два батальона морской пехоты и одну полевую батарею. Это всё что есть в нашем распоряжении на данный момент. Но нужны и боеприпасы и оружие. Кроме того в преддверии зимы нам нужен сухопутный путь в район Риги. До того пока в заливе не образуется крепкий лёд, мы не сможем снабжать плацдарм всем необходимым.

— Я знаю, что Государь к вам покровительствует. И мне помнится, что во время посещения госпиталя, вас приглашали прибыть на беседу. Не могли бы вы во время беседы с государем, так между словом, рассказать о наших затруднениях с получением подкрепления для развития успеха на побережье Курляндии. Я знаю, что вы можете заинтересовать Его Величество, перспективой расширения и удержания этого плацдарма, с последующим ударом с него в любом направлении, вплоть до полного освобождения Курляндии.

— Ваше превосходительство, да я и сам всё хорошо понимаю, что нужны резервы, и как можно скорей. От этого зависит, сможем мы отбить у германцев побережье Рижского залива или нет. А сколько верст между передовыми полками 12-й армии и нашими на плацдарме?

— Да всего-то шестьдесят верст разделяют их друг от друга.

— Шестьдесят верст! Да это совсем немного.

— Вот именно, какие-то шестьдесят верст, вот только эти версты надо пройти. Будь у нас тысяч двадцать, сейчас бы продолжили наступление на юг на соединение с войсками 12-й армии.

Ваше превосходительство, вы надеетесь на то, что если Государь симпатизирует мне, то мне удастся уговорить его, выделит несколько полков для усиления десанта.

— Да! Я надеюсь на это.

— Тогда я попробую поговорить об этом с Императором, а там как он решит.

— Вы уж Михаил Коронатович постарайтесь всё же заручиться поддержкой государя, может вам удастся выпросить хотя бы ещё столько же войск.

— Ваше превосходительство, а вы не знаете где сейчас находиться государь?

— Два дня назад он прибыл в столицу, и возможно что ещё не отбыл обратно в ставку.

— Хорошо Ваше превосходительство я постараюсь его уговорить.

IV

Канин расщедрился и выделил для меня эсминец «Бурный» лишь бы я быстрей добрался до столицы. Хотя сам я планировал отправиться в столицу на поезде, помня, как мне далось путешествие на маленьком «Илиме» из Ревеля в Гельсингфорс. Да и эти семь часов проведенные на эсминце, пока он шел от главной базы до столицы, показались мне вечностью. Только что поджившие раны опять заныли. Это конечно не утлое суденышко, а вполне приличный кораблик в пятьсот тонн, но все равно не сахар и меня изрядно помотало. А ведь прошло всего одиннадцать лет, как лейтенант Бахирев в Порт-Артуре впервые получил под своё командование примерно вот такой же эсминец. Тот «Смелый» был почти на двести тонн легче вот этого, но зато имел на четыре узла выше, чем нынешний «Бурный». И тогда ему казалось, что его эсминец самый стремительный, он просто летит над волнами и был очень горд, что ему доверили командовать кораблем. Тогда Бахирев, похоже не обращал ни какого внимания, что эсминец немилосердно швыряет на волнении, иногда от удара о волну корабль встряхивает с такой силой что зубы лязгают. Но теперь это путешествие на небольшом эсминце для раненого тела было мучительным и реципиент начал вспоминать.

После Порт-Артура, он ещё шесть с лишним лет командовал эсминцами; «Абрек» «Ретивый» «Амурец» а потом и 5-м дивизионом эсминцев. Всё было отлично, и за эти годы к такой резкой качке он привык. Сразу после мостика эсминца он вступил на мостик флагманского корабля адмирала Эссена. Это был новейший хорошо вооруженный броненосный крейсер «Рюрик», водоизмещение которого в двадцать раз больше моего последнего эсминца. Что ни говори крейсер это не эсминец, качка у него более плавная. Через три года ему доверили возглавить первую бригаду крейсеров, где флагманом у него был «Адмирал Макаров». Прошло всего семь месяцев, и он уже командующий только что сформированного нового соединения в Российском флоте — это, Первая Оперативно-тактическая группа. И линейный корабль «Петропавловск» стал флагманом этого соединения. И как после всего этого можно пройтись по морю на кораблики в пятьсот тонн, чтобы тебя не растрясло, не говоря про стотонный «Илим». Да, отвык я ходить на малых судах за эти годы, всё больше набольших».

В Петербург я прибыл в три часа пополудни и сразу направился в Адмиралтейство проситься на приём к Григоровичу. Морской министр принял меня сразу как только обо мне было доложено. Я прошел в кабинет, ожидая что министр один, но там присутствовал начальник МГШ адмирал Русин.

— Вот и наш герой. Ну, здравствуй, Михаил Коронатович.

Григорович вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.

— Вижу, что тебя поставили на ноги. Хотя если отбросить в сторону твою бледность, выглядишь ты помолодевшим лет на десять.

— Ну вы и скажите Ваше высокопревосходительство, с чего мне молодеть да ещё на десять лет. Ну да, немного отдохнул. Набрался сил. Можно хоть завтра в поход выходить.

— А если честно, сам-то как себя чувствуешь после ранения?

— Да как вам сказать Ваше высокопревосходительство…. Если честно, немного побаливает.

— Так надо было ещё оставаться в госпитале и долечиваться, а ты небось настоял, чтобы тебя выписали.

Так надоело там лежать без дела. Думал когда буду при деле, быстрей всё затянет. Поспешил быстрей добраться до Гельсингфорса и пошел туда на первом подвернувшимся судне, что было в порту. Это оказался «Илим». До этого перехода я ран своих практически не ощущал. Но когда добрался до базы, я обругал себя за пренебрежение к советам наших врачей. А они советовали мне хотя бы пару недель не подвергать себя резким колебаниям и встряскам.

— Так надо было слушаться умных советов.

— Так это мы уже опосля, об этом подумали. Но по прибытию на «Кречет» мою боль как знахарка заговорила.

— Это наверно известия с Курляндского побережья.

— Вот-вот, они самые. Я как прознал про то что там сейчас происходит то порывался сразу же направиться туда, но Василий Александрович пообещал меня посадить под арест.

— Это за что же? — задал вопрос адмирал Русин.

— Так за это самое, что я решил самом наипервейшим делом поучаствовать в этом предприятии, всё же идея была моя.

— А тебе значит от ворот поворот. Григорович и Русин улыбаются.

— Вот именно. Так это ещё не всё. Я с сегодняшнего дня в отставке по ранению, на целых три месяца. Так меня ещё и упрекали моими ранами, куда мол я такой больной суюсь.

— Всё понятно, просто Василий Александрович не хочет делить лавры победы ещё с кем-то.