Личный счет. Миссия длиною в век - Андрей Ерпылев

Моррису было не привыкать копаться в разном железе – в юности он подрабатывал автомехаником, – и с фильтром он справился быстро без каких-либо инструментов. На бумажном листе перед ним лежало несколько деталей: цилиндр с прижимными гайками, прокладки, ситечко из мелкой металлической сетки…

– И в чем же фокус? – он поочередно повертел детали в руках, поглядел на просвет. – Это может сделать любой. Если не боится испачкать руки, конечно.

– И тем не менее компания «Сен-Жак аутос» за прошедший год установила свыше десяти миллионов таких устройств.

– Десяти миллионов? – не поверил Томас.

– Если быть точным, – бесцветный человечек пошелестел листками. – Десять миллионов семьсот восемьдесят две тысячи устройств. Если не считать тех, что были проданы без установки. Как это, например.

– И сколько оно стоит?

– Около семисот евро.

– Значит, «Сен-Жак аутос» заработала семь миллиардов?

– Порядка двадцати пяти, Моррис, – удрученно заметил шеф. – И добрая треть этой суммы – наши прямые убытки. А вы говорите – сезонный спад, «Лукойл»…

– Заработать двадцать пять миллиардов евро на металлических сеточках и железках из магазина «Сам себе слесарь»? – Томас постучал фильтром по столу. – Тут нет никакого подвоха?

– Ни малейшего, – бесцветный господин Айцельн положил ладонь на тонкую стопочку листков, лежащую перед ним. – Мы всесторонне исследовали работу данного фильтра. На входе действительно вода с добавлением от пяти до пятнадцати процентов сахара. Но на выходе – смесь углеводородов, идентичная высокооктановому бензину.

– Но не бензин, – зацепился за слово Моррис.

– Не бензин, – согласно кивнул эксперт. – Более того, смесь крайне нестабильна и распадается на все те же воду и сахар буквально через считаные минуты после реакции. Если не сгорает в процессе работы двигателя, конечно. Причем продукты ее сгорания тоже распадаются до безопасных компонентов. В основном водяной пар и углекислота.

– То есть двигатель, работающий на этой синтетической смеси, не загрязняет воздух?

– Практически. Уровень углекислого газа на порядок ниже, чем при работе обычного двигателя, угарный отсутствует совсем.

– Хм-м… Но ведь налицо действие мощного катализатора. Вы не пробовали его идентифицировать? Платина, например…

– Образцы… Этот и другие исследованы досконально. Обычное ситечко из стальной никелированной проволоки.

– Никаких следов катализатора?

– Никаких.

– Так в чем же фишка?

Пошевелился господин Хальцер:

– Мы заказали анализ в одном из исследовательских центров Цюриха. Они буквально разобрали фильтр на элементы периодической системы, последовательно, один за другим исключая известные…

– И?

– И в результате осталось буквально несколько сотен атомов вещества, неизвестного науке. Я бы даже сказал – неизвестного науке химического элемента.

– Даже так?

– Даже так. Даже более того: существование данного элемента на Земле невозможно – он не вписывается в периодическую систему…

* * *

Товарищ Вэй чувствовал себя не в своей тарелке. Никогда еще он не был на совещании такого высокого уровня. И уж точно никогда – на совещании, посвященном исключительно ему.

Все началось два месяца назад, когда предприятие, на котором он работал вторым заместителем главного технолога, «не оправдало высокого доверия, оказанного ему партией и правительством». Говоря нормальным человеческим языком, завод с треском провалил задание по копированию очередного самолета, закупленного за баснословную сумму у очередной «акулы капиталистического рынка».

Собственно говоря, фиаско случались и ранее. Довольно часто машины, которые надлежало в точно установленный срок поставить на поток, имели секрет, а то и несколько, разгадать которые специалисты, съевшие не один пуд рисовой лапши на воспроизведении технических чудес, созданных буржуазными учеными, были не в состоянии. Народная Республика, хотя и вкладывала огромные деньги в развитие отечественной науки, просто не обладала (пока не обладала, как настаивал Председатель и товарищи рангом ниже) необходимой технологией. Поэтому скрепя сердце приходилось заменять неподдающуюся технологию иной, доступной, и чаще всего более-менее удачно. Самолеты летали, выполняли боевые и народно-хозяйственные задачи и заставляли зарубежных продавцов только скрежетать бессильно зубами: китайская техника всегда была в разы, если не на порядки дешевле оригинальной, что позволяло успешно вытеснять последнюю с мирового рынка. Ну и что с того, что летали самолеты чуть ниже, были чуть менее маневренны и надежны, что их боевая «навеска» чуть хуже поражала наземные и воздушные цели? Армии третьего мира, давно оценившие главное достоинство сработанных в Поднебесной товаров, больше всего привлекала их доступность. Поэтому добытые правдами и неправдами, за огромные деньги и с огромными трудами образцы послушно становились на поток и окупали себя в самое кратчайшее время.

Но только не в этот раз.

Несколько десятков миллионов полновесных юаней, конвертированных в презренную черно-зеленую валюту, по всем статьям оказались выброшенными на ветер. Уродливое детище бразильской авиастроительной корпорации, воплощенное в благородный китайский металл, не только наотрез отказывалось повторять рекорды грузоподъемности, продемонстрированные на полудюжине престижных авиасалонов от Ле Бурже до Жуковского, но и летать-то, собственно говоря, не хотело. Пузатый транспортник, ревя моторами, прилежно пробегал взлетную полосу, подпрыгивал и… плюхался обратно, заставляя вспомнить кадры кинохроники столетней давности о самой-самой заре авиации. И это при том, что эталонный образец – единственный из тройки близнецов не разобранный до винтика – исправно повторял все экзерсисы, привлекшие внимание охотников за новинками: взлетал и садился с разбегом вдвое меньшим, чем у остальных самолетов такого типа, и пролетал при нормальной заправке на тридцать процентов дальше – вкупе с тем, что брал на борт в полтора раза больше груза. Но лишь собранный в ангарах Сан-Паулу. Близнецы его, изготовленные в Сицзяне, летать нипочем не хотели. Даже без груза. Даже снабженные оригинальными двигателями. Более того, даже собранные заново из тех же самых деталей, из которых состояли изначально.

А закупленный в Бразилии «эталонный» самолет летал. Летал, и все.

Партия и правительство поступили, как и полагается поступать в таких случаях. «Незаменимых людей не бывает», – решил кто-то в Бейджине[20], и в один прекрасный момент заместители директора, главного инженера и главного технолога одновременно сделали шаг вверх по служебной лестнице. О том, куда делись их предшественники, говорить в приличном обществе как-то было не принято. Но вот почему-то замы, получившие повышение, совсем не были рады своему карьерному росту, обещавшему быть недолгим…