Девушка за спиной - Илья Казаков

Я больше смотрел на Маргариту. Маргарита мне нравилась. Было в ней что-то нежное, несмотря на ее жизненную миссию. Она вообще не выглядела порочной. Разве что самую малость.

И была какой-то удивительно натуральной.

– У нее даже маникюр есть, – сказал Никита. – И зубы как настоящие.

Он посмотрел на Антона, тот все еще разговаривал по телефону.

– Я пошел, – бросил он мне. – А ее заберу как моральный ущерб.

И ушел.

Я стоял и ждал, когда придет Антон.

– Отомстил? – спросил я.

– Дурацкий вечер какой-то, – сказал он совсем трезво. – И чего мы так завелись?

Я пожал плечами.

– Это все хоккей, – догадался я. – Было обидно, решили взбодриться. Потом решили доказать, что даже после поражения сборной мы, болельщики, все равно – мужики. Победители.

– Денег не жалко, – сказал Антон. – Жалко, что все так.

Конечно, они помирились. Институтская дружба – святое дело. Все-таки двадцать пять лет вместе. Мы и раньше чудили, пусть и не в таких масштабах.

Утром мы пили кофе. Кофе, яичница с черным хлебом и сельдереевый сок – лучшее средство от утренней депрессии.

Никита молчал.

– Куклу вернешь? – спросил Антон. – Я ее сдам, если обратно примут. Все-таки новая. А белье не надо, своей подари. Размер должен подойти.

Никита молчал.

– Эй, – сказал я и легонько потряс его по плечу. – Что случилось?

Он поднял на нас лицо. Точнее, поднимать было нечего. Лица на нем не было.

– Римма вчера с детьми у родителей была. Вернулась. Сели чай пить. И поцапались, из-за какой-то ерунды. Поорали, потом успокоились. Я сижу и думаю: я ведь двадцать лет на ней женат. У меня никого кроме нее никогда не было. Я нормальный, симпатичный, неглупый мужик – так почему я позволяю так с собой обращаться?

Мы слушали, замерев. Я думал – так обычно и рушатся семьи. В один миг, когда кто-то не только задает себе вечный вопрос, но и впервые на него отвечает.

– Короче, разругались так, что я в кабинет спать пошел. Долго заснуть не мог, ворочался. И вдруг понял, что я хочу, почему не спится. Встал, достал ее с балкона. Чтобы ей назло изменить… И засадил.

Мы сидели и всё пытались представить эту сцену.

– И как? – спросил я. – В рекламе написано, что непередаваемые ощущения, всё как по-настоящему.

– Не врут, – сказал он. – Ощущения сильные. Особенно когда жена заходит.

Мы остолбенели.

– У нее даже губы силиконовые, – сказал он задумчиво. – Целоваться можно.

– А что жена? – спросил Антон.

– Спросила: кто это? Я сказал: кукла. Она не поверила, я предложил посмотреть. Она не хотела, но подошла. Убедилась. И зарыдала.

– И что потом? – спросил я.

– Помирились, – сказал Никита. – Я нож принес с кухни, порезал ее, чтобы доказать, что больше не буду… Так что всё хорошо, сегодня пораньше с работы уйду. Пойдем в театр. А деньги отдам. Дорого стоит?

– Восемьдесят тысяч, – сказал медленно Антон.

Я обомлел. Посмотрел на одного, на другого. Сказал удивленно:

– Ну вы даете…

– А кто начал? – спросил Никита. – Со своим осетинским пивом?

Спорить было сложно.

– Ладно, – сказал я. – Предлагаю на троих. По двадцать семь тысяч на нос.

– Согласен, – ответил Никита. – И давайте попросим счет.

– Угощаю, – поставил точку Антон.

И помахал официанту.

– Ну а женишься ты когда? – спросил я.

У Андрея разве что пена изо рта не пошла. Мы сидели на даче, я крутил шампуры, он стоял со мной у мангала. Был на подхвате, принести-унести.

– Ты же лет пять, как только об этом твердишь, когда выпьешь. «Женюсь!» Так и женись. Или не женись.

– Легко сказать, – ответил он и пальнул водой по язычку пламени.

Жир капнул, огонь вспыхнул, он залил. Реакция у него была, как у пожарного со стажем.

– Всё идеал ищешь? – спросил я.

– Естественно, – сразу ответил он. С такой же подначкой в голосе.

– Я считаю, правильно, – сказал я. – Только хочешь совет?

– А как же.

Я перевернул шашлыки. Я люблю переворачивать их через каждую минуту, так мясо выходит нежнее.

– Ты слишком долго думаешь, – изрек я. – Если тебе девушка нравится и тебе больше двух месяцев с ней хорошо, то чего тянуть-то? Надо жениться. – Посмотрел на него и добавил: – Особенно в твоем возрасте.

– Что значит «в твоем»? – напрягся он, но без возмущения в голосе.

– Ну, хорошо, не в твоем, а в нашем. Ты уже капризный.

Андрей все-таки обиделся.

– А ты, можно подумать, не капризный?

– Капризный, – согласился я. – В сорок лет все мужики капризные. Если успешные. Когда все получается, требовательность возрастает. И это правильно. Но я капризный в чем?

– Да во всем, – сказал он. – Утром, когда мясо покупали, ты просто извел меня. «Это не годится, а вот это вроде ничего, но давай еще посмотрим…»

– Это ты еще с итальянцами не обедал, – вспомнил я и тоже решил обидеться.

– Я капризный в деталях. Да и то не капризный, а требовательный. А ты капризный по отношению к людям. То влюблен, то через неделю хмурый, потому что оказалась не та.

– Не та, – невесело повторил он. – Почему-то постоянно не те попадаются.

– Попадаются, – передразнил я. – Ты за грибами пошел, что ли? Женщину любить надо, тогда она той и станет. А еще лучше – рано жениться. Тогда есть шанс ее воспитать. Или она тебя воспитает, под себя. Но всё равно – семейное счастье.

Андрей задумался.

– Ты сейчас на что намекаешь? Что мне моложе надо искать?

– Дурачок, – сказал я, поборов искушение постучать его по лбу. – Посмотри, как ты живешь. Ну что у тебя дома? Обувь в коридоре разбросана. Сигаретные пачки на столе, сам лежишь целый день на животе с ноутбуком. А как будет у тебя жена, так ты просто ни себя, ничего не узнаешь. Новая мебель, шторы, шпиц или йорик, канарейка какая-нибудь в клетке, рукоделье…

Он дал мне щелбан. Руки у меня были заняты, и я не мог ответить.

– Мы же вместе с тобой это смотрели, в театре Маяковского. С Филипповым, Костолевским, Симоновой. Думаешь, я не помню?

– Если помнишь, чего воду в ступе толочь? – спросил я. – Женись. Человеком станешь.

– Я понял, – сказал он. – Вы мне завидуете. Я понял!