Менялы - Артур Хейли

После выходных профсоюз, предоставивший деньги Ассоциации арендаторов Форум-Ист и приготовивший бесплатные обеды для стоявших в очереди, публично заявил о своем участии в акции. И оказал дополнительную поддержку. Представитель профсоюза заклеймил «ФМА» как «машину, эгоистично нацеленную на получение гигантских прибылей, умножающую состояние богатых за счет малосостоятельных людей». Вскоре, добавил он, начнется кампания по вовлечению в состав профсоюза работников банка.

Тем самым профсоюз перетянул весы, положив на чашу не соломинку, а гору кирпичей.

Банки – все банки – боялись профсоюзов, даже ненавидели их. Главы банков и руководящие сотрудники смотрели на профсоюзы, как змея на мангуста. Банкирам казалось, что вмешательство профсоюзов приведет к уменьшению финансовой свободы банков. В те времена их страх был ещё беспочвенным.

Хотя профсоюзы часто пытались вовлечь банковских служащих, лишь немногим это удалось – и то в незначительной степени. Время от времени банкиры ловко обводили вокруг пальца руководителей профсоюзов и намеревались продолжать в том же духе. Если ситуация вокруг Форум-Ист была на руку профсоюзу, следовательно, эту ситуацию надо ликвидировать. Джером Паттертон, рано появившись в своем кабинете и действуя с необычайной скоростью, принял решение восстановить финансирование «Форум-Ист». Тогда же он утвердил заявление банка, которое Дик Френч поспешил огласить.

Вслед за этим, дабы успокоить нервы, Паттертон отключил все телефоны и на ковре, в комнате за кабинетом, занялся отработкой ударов гольфа.

А позже, на неофициальном собрании комитета по денежной политике банка было письменно зафиксировано восстановление финансирования «Форум-Ист», несмотря на то что Роско Хейворд пробурчал:

– Мы создали прецедент и пожалеем об этом.

Алекс Вандерворт хранил молчание.

Когда заявление «ФМА» прочли перед сторонниками «Форум-Ист» у обоих отделений банка, раздалось несколько «ура», затем собравшиеся тихо разошлись. Спустя полчаса деловая атмосфера в обоих отделениях была полностью восстановлена.

Дело могло бы на этом и закончиться, если бы не утечка информации, которая выглядит, пожалуй, неизбежной.

Утечка породила комментарий два дня спустя – заметку в той же колонке «Ухом к земле», где впервые открыто заговорили об этом деле:

* * *

«Вы задумываетесь, кто же на самом деле стоял за спиной сторонников „Форум-Ист“, сумевших на этой неделе поставить на колени гордый и могущественный банк „Ферст меркантайл Америкен“? Это женщина-адвокат и борец за гражданские права Марго Брэкен – та, что прославилась „сидячими забастовками“ в аэропортовских туалетах и другими сражениями за обиженных и оскорбленных.

На этот раз, несмотря на то что „операция в банке“ была затеей, ею разработанной, мисс Брэкен хранила свою деятельность в строжайшем секрете. На первом плане выступали другие, она же держалась вне поля зрения, избегая своего обычного союзника – прессу. Вы и над этим задумываетесь?

Перестаньте гадать! Самый близкий и верный друг Марго, чаще всего появляющийся с нею, – это великий банкир Александр Вандерворт, исполнительный вице-президент „Ферст меркантайл Америкен“. Если бы вы были на месте Марго и у вас была бы такая связь, неужели вы не стали бы скрываться?

Нам только одно интересно: знал ли об осаде родной крепости Алекс и был ли с этим согласен?»

– Черт побери, Алекс, – воскликнула Марго, – прошу прощения!

– И я тоже – за то, как это произошло.

– С этого мерзавца-хроникера я готова кожу живьем содрать. Хорошо, что он хоть не упомянул о моем родстве с Эдвиной.

– Не многие знают об этом, – сказал Алекс, – даже в банке. В любом случае писать про любовников куда интереснее, чем про двоюродных сестер.

Было близко к полуночи. Они сидели в квартире у Алекса, это была их первая встреча с начала осады центрального отделения «ФМА». Заметка в колонке «Ухом к земле» появилась за день до этого.

Марго пришла несколько минут назад, после защиты клиента в ночном суде – состоятельного пьянчужки, чья привычка спьяну нападать на каждого, кто ему попадается на глаза, сделала его одним из немногих твердых источников её дохода.

– Газетчик, я полагаю, отрабатывал свое жалованье, – произнес Алекс. – А твое имя так или иначе все равно должно было всплыть.

– Я делала все, чтобы этого не случилось, – раздраженно сказала она. – Лишь немногие знали.

Он покачал головой:

– Напрасный труд. Сегодня утром Нолан Уэйнрайт сказал мне – это его слова: «Во всей этой истории виден почерк Марго Брэкен». И Нолан стал прижимать людей. Ты ведь знаешь, он был следователем в полиции. Кто-то проговорился бы, если бы это сообщение не появилось раньше.

– Но им не надо было печатать твое имя.

– Если хочешь знать правду, – Алекс улыбнулся, – мне, пожалуй, нравится это выражение «великий банкир».

Но улыбка была фальшивой, и он чувствовал, что Марго это понимает. На самом-то деле эта заметка огорчила и расстроила его. Он и в этот вечер был расстроен, хотя ему было приятно, что Марго позвонила и сказала, что приедет.

Он спросил:

– Ты с Эдвиной сегодня говорила?

– Да, я ей звонила. Она не показалась мне расстроенной. Мы, видимо, уже привыкли друг к другу. Кроме того, ей приятно, что «Форум-Ист» снова ожил – полностью. Тебе это тоже должно быть приятно.

– Ты всегда знала, что я по этому поводу думаю. Но это не означает, что я оправдываю твои сомнительные методы, Брэкен.

Он произнес это резче, чем намеревался. Марго тут же отреагировала:

– В том, что делала я или мои люди, не было ничего сомнительного. А вот о твоем чертовом банке я этого сказать не могу.

Сдаваясь, он поднял руки.

– Давай не будем ссориться. Не сегодня.

– Тогда не говори так.

– Хорошо, не буду.

Вспышка их сиюминутного гнева прошла.

– Скажи, – задумчиво произнесла Марго, – когда все началось, ты хоть чуть-чуть догадывался, что я в этом замешана?

– Да. Отчасти потому, что я тебя хорошо знаю. А кроме того, ты напрочь молчала по поводу «Форум-Ист», когда я ожидал, что ты растерзаешь меня и «ФМА» в клочья.

– Тебе это осложнило жизнь – я имею в виду, когда была осада банка?

– Да, осложнило, – напрямик ответил он. – Я не был уверен, открыть ли свои подозрения или промолчать. Поскольку, назови я твое имя, это ничего бы не изменило, я промолчал. Как выяснилось, это было неверным решением.

– Так что теперь кое-кто считает, что ты все знал.

– Роско убежден в этом. Может быть, и Джером. В остальных я не уверен.

Наступило неловкое молчание, которое прервал вопрос Марго: