Случай из практики - Кира Измайлова

– Может быть, с вас, может, и нет, – задумчиво ответила я, отметив про себя, что молеобразная девица далеко не глупа. – Ганнис, вернемся к самому первому моему вопросу: никаких новичков не появлялось в окрýге незадолго до этих событий?

– Да не припоминаю что-то, – почесал в затылке Ганнис. – Тут ведь все про всех знают, как в деревне, чужака живо приметят. К нам чужой не подселится, своих мы всех знаем, ну если только подружку кто приведет или парня, но это ж ненадолго…

– Врешь, – отрезала бледная девица. – Кто с Мирой, швеей, полгода жил, не ты ли?

– А вы так прямо все возмущались, – хмыкнул Ганнис. – Она ж вас всех обшила, пока тут жила. Да это когда было-то!..

– У нас чужих точно не появлялось, – сказала бледная девица, не обращая внимания на Ганниса. – А за соседние дома ручаться, как Ганнис, не стану, за всеми ведь не уследишь.

С этими словами она удалилась.

– Что это за чудо природы? – спросила я.

– Это? Это Нея Госс, из химиков, – ответил Ганнис. – Жуткая девка, мало того что страшная, так еще и стерва. Прославиться мечтает. Тьфу ты, бутыль-то я ведь ей и нес…

– Что ж, судя по всему, больше вы меня никакими сведениями порадовать не можете, – вздохнула я.

– Что знал, то рассказал, – пожал плечами Ганнис.

– И это уже что-то… – задумчиво сказала я, выкладывая на стол один за другим несколько аров. – Скажите-ка теперь, как этого пекаря найти, у которого дочка заболела…

Выбираться из грязного, но теплого студенческого обиталища на улицу не хотелось, но выбора не было. Лауринь ежился и отчаянно мерз в своей слишком просторной куртке, которую продувало насквозь. Я не мерзла, но на улице мне не нравилось – не люблю пронзительный сырой ветер.

Шокированный размерами гонорара Ганнис лично вызвался проводить нас к пекарю, что и исполнил, всю дорогу заверяя меня в своей искренней любви к частным сыщикам, их богатым нанимателям, а также приглашая обращаться с вопросами в любое время дня и ночи. Это было бы нелишне, я взяла Ганниса на заметку. Студенты хоть и безалаберны, зато бывают в самых разных местах и видят и слышат много интересного. Если умеючи спросить, можно получить любопытные результаты…

– Все, дальше я ни ногой, – сказал Ганнис, указывая на невысокий домик, зажатый между двумя строениями повыше. – Пекарь на нас зуб имеет с тех самых пор, как наши медики его дочку вылечить не смогли… Всего вам хорошего, госпожа Нарен!

– И вам того же, – кивнула я. – Что встали, Лауринь, идемте, поговорим с этим пекарем, что ли…

От кого-то ведь эта несчастная девочка должна была получить заразу? Сама по себе тирота не возникает, я уже говорила, это не красная лихорадка. Я чувствовала, что вот-вот нападу на след, жаль только, след этот успел изрядно остыть, не пропустить бы его…

– Закрыто, – ответили из-за двери пекарни на мой решительный стук.

– Сыскное отделение, – отчеканила я, резонно рассудив, что с законопослушным пекарем надо разговаривать иначе, чем со студентами. – Соблаговолите открыть.

Дверь распахнулась моментально, едва не стукнув меня по носу. На пороге обнаружился хозяин, невысокий щупленький человечек, за его спиной маячила дородная женщина, очевидно, жена, а к ее юбке жались то ли двое, то ли трое малышей.

– П-проходите, прошу вас… – вымолвил пекарь. – Простите за такой прием, госпожа, только сейчас кто только по улицам не ходит, боязно…

«Что же ты у меня документы-то не спросил? – усмехнулась я про себя. – А если бы и спросил, как понял бы, что они подлинные?» Этак сыскарем мог назваться и отъявленный бандит, как проверишь?

– Вы прохóдите как свидетель по делу студентов-медиков, – заявила я, без приглашения усаживаясь за стол.

– К-каких студентов? – оцепенел пекарь.

– Тут неподалеку студенты живут большой компанией, – терпеливо пояснила я. – Среди них есть медики, лекари, если хотите. Так вот, уважаемый, эти недоучки занимались медицинской практикой, что строго запрещено. Вы, насколько мне известно, тоже пали жертвой их непрофессиональных действий. Вернее, не вы, а ваша дочь. Будете отрицать?

– Н-нет! – выпалил пекарь. – Так все и было!

– Расскажите подробно, – велела я.

– Дочка у нас заболела… – Пекарь сел напротив меня и пригорюнился. Его жена так и стояла в углу, сложив руки на животе. – Простыла, должно быть. Щенок у ней был, а он возьми да заболей, то ли отравился чем, то ли что, а она с ним все возилась во дворе, вот и простыла… Мы люди небогатые, на хороших лекарей денег нет, так мать ее травками пользовала, да без толку все, хуже да хуже… Тогда соседка ее и надоумила: пойди, говорит, к студентам, они тоже лечить умеют, сама у них какое-то зелье покупала. – Пекарь вздохнул. – Моя дура и потащилась. А они аж втроем пришли, переругались тут, что за болезнь и как лечить. Оставили микстуру, только не помогло, померла дочка, кровиночка единственная…

– А эти чьи? – нахмурилась я, кивнув на крутящихся вокруг женщины малышей.

– Соседские, – махнул рукой пекарь. – Та самая соседка, советчица-то, возьми да и помри, а у нее трое, и мужа нет. Взяли вот к себе пока что, может, какая родня объявится, а нет…

– Сами вырастим, – впервые подала голос женщина. – Их мать мне вместо сестры была, так что о приюте и не заикайся, не дам!

– Цыц, дура! – прикрикнул пекарь. Видно, спор этот начинался у них не в первый раз.

– Больше никто посторонний не приходил? – спросила я безнадежно.

Так же безнадежно задала я и обязательные вопросы о подозрительных новых жильцах и гостях соседей. Ничего пекарь с женой не заметили…

Ненадежная ниточка оборвалась. Ищи теперь лист на дереве… Можно опросить хоть всех жителей приречного квартала, толку-то? После шока, вызванного эпидемией, они и думать забыли о всяких подозрительных личностях, которых, может быть, и не было вовсе! А если были, то не подозрительные. Или… я не знаю что!

– Госпожа Нарен… – Пока пекарь пререкался с женой, Лауринь подошел ко мне и склонился к моему уху. – Госпожа Нарен, а собака?

– Какая собака? – нахмурилась я, повернув голову и встретившись взглядом с Лауринем.

– Щенок этой девочки… – напомнил Лауринь. – От него она заразиться не могла?

Собаки тиротой не болеют, как и вообще животные, это я знала наверняка. Но…

– Чем болела собака? – спросила я, перебивая спор пекаря с женой.

– А? – вытаращились они на меня.

– Собака, – повторила я. – Щенок, с которым возилась ваша дочь.

– Да кто его разберет… – пожал плечами пекарь. – Это у Эрлена спросить надо, он про собак все знает.

– Какого еще Эрлена? – насторожилась я.

– Ну, постояльца соседского, – пояснил пекарь удивленно.

– А давно он тут живет? – След, вроде бы остывший, вновь потеплел.