Самый трудный день - Александр Харников

– Слишком прытко мы взялись за немцев, – задумчиво сказал Сталин, – слишком громко те кричат, когда их бьют, слишком много для них непонятного в наших действиях, слишком широко мы использовали помощь потомков и их боевую технику. Но все это, товарищи, не имеет сейчас никакого значения, потому что ни Англия, ни Америка в настоящий момент попросту нам не нужны, и не будут нужны и в дальнейшем. Гитлер будет нами разбит, и разбит без их помощи. А если кто-нибудь вздумает угрожать Советскому Союзу или тем более осмелится на него напасть, то его судьба будет не менее печальна, чем у Гитлера. Подготовьте на всякий случай соответствующие ноты и имейте в виду, что Черчилль может додуматься объявить нам войну в случае перехода нашими войсками польской границы. Насколько нам известно, Миколайчик так сильно боится остаться бездомным, что изо всех сил подталкивает англичан именно к такому решению.

– Мы займемся этим, товарищ Сталин, – кивнул Молотов, записывая карандашом у себя в блокноте указания Вождя. – Может быть, нам следует еще что-нибудь предпринять?

– Нет, товарищ Молотов, пока не надо, – ответил Сталин, – излишняя суета часто бывает хуже благодушия и разгильдяйства. Всему, как говорится, свое время. Вот товарищ Мехлис все рвется поучаствовать, то в одном деле, то в другом. Но нельзя. Потому что товарищ Мехлис не может вовремя остановиться. Кстати, для товарища Мехлиса уже есть работа по его должности. Нужно немедленно поехать в Киев и разгрести все, что успел наворотить Хрущев. Товарищу Мехлису все понятно?

– Так точно, товарищ Сталин, – вскочил с места Мехлис, – понятно. Скажите, какие у меня будут полномочия?

– Чрезвычайные, Лев Захарович, – Верховный пристально посмотрел на Мехлиса. – Только военных прошу не трогать! Решайте этот вопрос непосредственно с Жуковым, а если он не сможет, то звоните Борису Михайловичу или мне. Кстати, товарищ Берия, что у вас по делу генерала Павлова, бывшего командования Западного фронта и Хрущева?

– Подследственные в Москву доставлены, следственная группа сформирована и приступила к работе. Пока никаких особо интересных сведений нет, удалось лишь выяснить, что концы через Литвинова уходят в Британию и явно там не обрываются.

– Очень хорошо, – Сталин осторожно положил на стол так и не зажженную трубку, – в том смысле, что ничего хорошего во всем этом нет. Лично руководите ходом следствия по этому делу и регулярно докладывайте мне о результатах. На этом все, товарищи, можете быть свободными.

22 июня 1941 года, 23:10. 10 км севернее Бреста, аэродром подскока 188-го (женского) ночного легкобомбардировочного авиаполка

Как писал неизвестный поэт, «тихо в лесу, только не спит…». Впрочем, в эту ночь не спал почти никто. Ни немцы, которые понесли большие потери, когда поперли на рожон, ни советские бойцы и командиры, возбужденные горячкой первого дня войны.

Но были люди, для которых не спать ночью было положено по службе. Ночные легкобомбардировочные авиаполки, вооруженные самолетами У-2 в этой реальности, в ВВС РККА начали формировать в октябре 1940 года, за год до того, как это случилось в прошлом потомков. Для того чтобы укомплектовать матчастью ночные авиаполки, советские заводы, ранее выпускавшие связную и учебные версии самолета У-2, перешли на выпуск машин в модернизированной комплектации «улучшенный ночной штурмовик и бомбардировщик». Вместо перкаля в конструкции применялся кевлар, вместо деревянного шпона – превосходящий его по прочности и значительно более легкий композитный материал, а топливный бак получил противопожарную защиту за счет использования выхлопа двигателя. Путем несложной модернизации двигателя М-11 до уровня М-11ФР, устанавливавшегося на учебные самолеты Як-18, его мощность довели до 160 лошадиных сил. Сэкономленный вес и дополнительная мощность двигателя были использованы для увеличения полезной нагрузки. Модернизированный У-2 мог нести до двухсот килограммов бомб или шесть реактивных снарядов РС-132 с косо поставленным оперением. Выкрашенные в матово-черный цвет, У-2 были невидимы на фоне ночного неба.

После выволочки, которую Сталин устроил наркому авиационной промышленности Шахурину, на советских заводах было развернуто серийное производство автожиров А-7 в бомбоштурмовом варианте, конструкции молодого инженера Камова. Развернулась бурная деятельность, какая обычно бывает в России после того, как высокое начальство получит «фитиль». И к 22 июня 1941 года в войсках на западной границе находилось уже более пятисот таких машин, вооруженных двумя пулеметами винтовочного калибра и способных нести до четырехсот килограммов бомб или до восьми реактивных снарядов РС-132.

Автожир обладал несколько меньшей дальностью полета, чем У-2, но зато более высокой максимальной скоростью, вдвое большей бомбовой нагрузкой, и требовал небольшие взлетно-посадочные полосы. Иногда, при сильном встречном ветре, он мог садиться и взлетать практически вертикально, почти как вертолет.

У самолета У-2 перед автожиром было лишь одно преимущество – простота управления и конструкция, снисходительно относящаяся к ошибкам пилота. Например, его было почти невозможно ввести в штопор. Если летчик вдруг бросит ручку управления и сектор газа, то самолет сам спланирует до земли и совершит посадку, лишь бы поверхность оказалась минимально приемлемой для посадки и ровной. Таким образом, любой выпускник аэроклуба при минимальной подготовке к ночным полетам и бомбоштурмовым ударам мог стать пилотом боевого У-2. А такого контингента в предвоенном СССР усилиями нескольких десятков аэроклубов ОСОАВИАХИМа было много. Движение «Комсомолец – на самолет» было массовым, и казалось, что вся страна готова подняться на крыло.

Сбить У-2 немецким истребителям было не так-то просто, потому что его максимальная скорость была меньше скорости сваливания в штопор для Ме-109. Да и сами «эксперты» люфтваффе весьма неуютно чувствуют себя на предельно малых высотах, на которых обычно летают У-2. Стоило им только на мгновение зевнуть – и здравствуй, дерево или земля.

Но в этот раз на Западном фронте такого экстрима не намечалось – к ночи почти все «мессера» 2-го Воздушного флота уже догорели, кто на своем аэродроме, а кто – сбитый советскими истребителями и зенитчиками. Да и ночных истребителей к началу войны у немцев было мало, и все они были сосредоточены в составе авиакорпуса ПВО, отражающего ночные налеты на территорию Германии. Таким образом, угрозу советским легким ночным бомбардировщикам представляла только многочисленная малокалиберная зенитная артиллерия. «Флаки» калибра 20-мм на низких высотах действовали весьма эффективно.

При наборе личного состава для новых ночных легкобомбардировочных полков, Герой Советского Союза полковник Валентина Гризодубова, как и в прошлой реальности, предложила создать несколько женских эскадрилий и авиаполков. Первоначально предполагалось, что таких авиаполков будет сформировано три. Один – истребительный, на Як-1, второй – бомбардировочный, на Пе-2, и третий – ночной легкобомбардировочный на У-2. Но поскольку в прошлом варианте истории не подтвердилась эффективность женских истребительного и бомбардировочного авиаполков, то вместо них сформировали ночную легкобомбардировочную женскую авиадивизию трехполкового состава, оснащенную модернизированными У-2. Советское командование направило ее на поддержку действий 4-й армии в район Бреста. Командовать дивизией назначили все ту же Валентину Гризодубову. Умеешь выступить с инициативой – умей ее воплотить в жизнь. «Есть мнение», – сказал Верховный, и вопрос был решен сразу и однозначно.