Угол атаки - Алексей Гребиняк

– Ты моя, – процедил сквозь зубы капитан. – Не смей спать с другими!

– Почему?

– Потому что ты моя! – заорал Джонсон. – Я буду платить тебе за гостиницу и все прочее, но ты будешь только моей, поняла? – Он рванулся к ней, и, хотя девушка попыталась увернуться, схватил ее и прижал к себе. – Поняла?

– Пусти, больно… – вскрикнула она.

– Собирайся, поехали, – он ослабил объятия, и Наттайя, оттолкнув его, отскочила в сторону.

– Куда?

– В другую гостиницу.

– Зачем? Тут хорошо!

– Пора начинать новую жизнь, – бросил он. – Я люблю тебя, понимаешь?! – вдруг выпалил он.

– Правда? – удивилась Наттайя. Ей не впервой было выслушивать такие признания от американских военных, но так искренне и горячо это получилось лишь у Джонсона.

– Правда. Собирайся, быстрее!

– Сейчас! – она распахнула шкаф и побросала в небольшой чемодан свои платья и побрякушки. – Все, я готова, Робби.

– Пойдем, пока этот сосунок не очухался, – презрительно сплюнул Джонсон, отметив про себя, что «сосунок» все-таки изрядно потрепал его.

Они спустились вниз. Расплатившись с угодливо улыбающимся метрдотелем за номер и причиненный ущерб, капитан поймал такси и велел водителю ехать на другой конец города, в относительно тихий и спокойный район. Там он снял для Наттайи номер в недорогой и уютной гостинице. Его метрдотель исправно получал свою мзду и за это не интересовался настоящими фамилиями постояльцев, а капитан приезжал к Наттайе исключительно в гражданской одежде, чтобы не привлекать излишнего внимания. Обычно это происходило после его вылетов во Вьетнам. Он оставался у нее на всю ночь, уезжая лишь утром. Они развлекались допоздна, а потом она, утомившись, засыпала на его груди, а он лежал, глядя в потолок, и напряжение постепенно отпускало его.

Ему было очень хорошо с ней. Хорошо было молчать, смотреть друг на друга и улыбаться.

– Сколько тебе лет, Ната? – спросил он как-то, развалившись на кровати и наблюдая за тем, как она расчесывает свои длинные волосы.

– Мало знаешь, хорошо спишь, – улыбалась она, глядя в зеркало. – Я большая, Роб. Больше, чем ты думаешь…

Потом она легла рядом с ним, и он, скосив глаза, увидел в разрезе голубого платья, так хорошо подчеркивавшего загар, ее небольшую упругую грудь. И, не выдержав искушения, с притворным рычанием подмял ее под себя. Она смеялась и отбивалась, но остановить разгоряченного Джонсона было не так-то просто…

В ту ночь он снова остался у нее. Опять они развлекались, а потом она уснула. Капитан лежал, обняв ее, смотрел в потолок и размышлял. Десять вылетов во Вьетнам он уже сделал, оставалось еще девяносто – норма для его эскадрильи была такой же, как и для всех прочих американских летчиков. Сегодня вечером предстоял одиннадцатый – кажется, разведка что-то там нашла в городе Винь…

Джонсону очень не хотелось вставать и возвращаться на базу. Было так здорово лежать в обнимку со спящей Натой и слышать ее ровное дыхание…

Внезапно кто-то решительно постучал в дверь:

– Мистер Джонсон, откройте, пожалуйста!

Капитан напрягся – кроме метрдотеля, никто не знал, что он тут, да и тот не ведал истинного имени постояльца. И ему было отдельно заплачено за то, чтобы он беспокоил Джонсона лишь в крайнем случае…

– Ната, – прошептал он, ласково коснувшись щеки девушки.

Она открыла глаза:

– Что случилось?

– Кто-то пришел. Я открою, вдруг что важное… – Высвободив руку, он выбрался из кровати.

В дверь снова постучали.

– Кто там? – резко спросил Джонсон.

– Вам срочное письмо!.

– Я не жду никакого письма!

– Очень срочное! – настаивали с той стороны двери. Судя по голосу, это был не метрдотель. – Велено передать лично в руки.

– Сейчас открою… – вздохнул Роберт.

Он отыскал ключ и, прошлепав к двери, приоткрыл ее ровно настолько, чтобы пролез конверт.

– Давайте письмо, – потребовал он.

– Вот, возьмите…

В щель протиснулся большой конверт из плотной бумаги, на котором было размашисто написано: «Капитану Р. Джонсону лично в руки». Роберт выхватил его у служащего и тотчас захлопнул дверь. Конверт оказался неожиданно тяжелым и толстым.

– Кто там, дорогой? – спросила Наттайя.

– Почтальон, – отшутился Роберт, пытаясь понять, кто и зачем выследил его тут и передал этот конверт.

Пройдя к столу, он включил свет и вскрыл конверт. На стол грудой высыпалось множество фотографий. Десятка три, не меньше. Увидев их, капитан резко изменился в лице.

Там были он и Наттайя. Обнаженные. В разных позах и с разных ракурсов. Снимки самого высокого качества, явно сделанные хорошей камерой. Можно было рассмотреть не то что лица, – самые маленькие родинки на телах. Джонсон почувствовал, что у него темнеет в глазах.

– Что там такое? – встревоженно спросила Ната.

– Снимки… – с трудом произнес Роберт. Мысли его путались. – Но… как?!

Она приподнялась на локте и увидела снимки. Взяла один, где они лежали рядом, в обнимку, рассмотрела получше. Улыбнулась:

– Красиво. Ты не говорил, что сфотографируешь нас вместе.

– Заткнись! – вдруг заорал он, вырвав у нее фотографию и отвесив ей пощечину.

Наттайя отшатнулась, и в глазах ее вспыхнуло удивление:

– За что?! Почему ты дерешься?!

– Нас снимали скрытой камерой! – рявкнул Джонсон. – Это все ты виновата! Ты знала, что нас снимают, и ничего не сказала мне! Продажная сука!

– Нет! – воскликнула Ната. – Не сука! Ты злой! – она вскочила и стала одеваться. – Не приходи ко мне больше! – накинув халатик, девушка метнулась к двери и выскочила в коридор.

– Ну и пошла ты! – крикнул он ей вслед. Потом посмотрел на фотографии, разбросанные по столу, и увидел среди них записку, которую поначалу не заметил в приступе ярости.

«Уважаемый мистер Дж., – гласила она, – я буду ждать Вас в баре отеля. Нам нужно поговорить.

С уважением, мистер Най».

– Ну, держись, мистер Най, – процедил сквозь зубы Джонсон, сгребая фотографии в конверт. – Сейчас ты у меня попляшешь…

Спустя несколько минут он влетел в бар отеля. В этот час он, понятное дело, пустовал – лишь за дальним столиком сидел коренастый загорелый мужчина в коротких брюках и пестрой рубашке, неспешно потягивавший кофе. Джонсон быстрым шагом направился к нему:

– Мистер Най, я полагаю?

– Он самый, – кивнул мужчина, взглянув на Роберта. Лицом Най немного походил на европейца, но разрез глаз у него был вполне азиатский.