Угол атаки - Алексей Гребиняк

– Нуу… да…

– Так вот, не было бы тут нас с нашими «МиГами» – не знали бы мы, на что они способны. И ракетчики бы не знали, как американцев сбивать. А начнется сейчас война – тьфу-тьфу три раза! – хотя бы уже обстрелянные кадры будут, и знания будут, что самое важное! Ладно, давай бардак уберем… Я посуду помою, а ты хижину подмети.

– Хорошо… – Икнув, Володя поднялся из-за стола.

Таиланд, апрель 1968 года

– Держу пари на возвращение и ремонт в Бангкоке!

Эта фраза, брошенная в эфир каким-то неунывающим американским летуном, быстро стала крылатой. Таиланд, раскинувшийся в западной части Индокитайского полуострова, всю войну для американских войск был «непотопляемым авианосцем», – здесь базировались многие их эскадрильи, отсюда они улетали на задания, и если им везло – сюда же они и возвращались. Тут американские солдаты отдыхали и залечивали полученные во Вьетнаме ранения – каждому из них был положен пятидневный отпуск в течение годовой командировки. Здесь же они порой пускались во все тяжкие, желая развеяться и хоть ненадолго забыть эту чертову войну… К их услугам были бесчисленные бары и бордели, доступные девочки и наркотики – только плати. И солдаты платили, с легкостью спуская полученные за смертельный риск деньги.

Некоторые, кто нес службу прямо тут, в Таиланде, могли позволить себе содержанок – разумеется, тайно от командования. Содержанке полагалось оплачивать жилье, наряды, давать деньги на расходы, получая взамен некий эрзац семейного очага. Не брезговал подобной экзотикой и капитан Роберт Уильям Джонсон, пилот особой эскадрильи, всего три недели как перебазировавшейся из США в Индокитай. В Штатах его ждала жена – но капитан просто не мог себе позволить целый год жить по-монашески.

– Для организма полезно, – рассуждал он в компании своего штурмана, Виктора Генри Уотсона. – Да и стресс после боя она снимает превосходно…

Виктор лишь саркастически усмехался в ответ. Назвать их полеты «боями» можно было только с очень большой натяжкой. Отдельная бомбардировочная эскадрилья, вооруженная новыми истребителями-бомбардировщиками «Ф-111», проходила в Индокитае боевые испытания. Предполагалось, что этот самолет со временем заменит «Фантомы», но в это верилось с трудом – «сто одиннадцатый» был еще менее маневренным, и в бою с «МиГами» его наверняка ждало бы фиаско. Хотя он и был оснащен локатором и мог нести ракеты «воздух – воздух», а также имел встроенную скорострельную пушку, которой так не хватало «Фантомам».

Гораздо более важным качеством новой машины была возможность в автоматическом режиме летать на предельно малых высотах, следуя рельефу местности. Взлет и посадку летчики осуществляли как обычно, а остальное время машина шла на автопилоте. Следуя заложенной в бортовой компьютер программе, самолет мог на автопилоте выйти к цели, сбросить на нее бомбы и уйти обратно. И все это на сверхзвуковой скорости! Пилотам оставалось только сидеть и терпеть неожиданно возникающие перегрузки, наслаждаясь тайным осознанием своей неуязвимости. Потому что ни пушки, ни ракеты вьетнамцев не могли причинить самолету вреда. Первые просто не успевали открыть огонь по несущейся на скорости в тысячу километров в час машине, вторые же не могли захватить цель, летящую на высоте в сто метров. «Ф-111» появлялся как призрак и исчезал, оставляя за собой разрушенные здания и тела убитых. Бомбы, снабженные замедлителем взрывателя, рвались не сразу после падения, а через секунду-другую после него – чтобы дать самолету возможность удалиться на безопасное расстояние и не получить в хвост осколки.

– Мы теперь нужны лишь на случай отказа автопилота, – шутили экипажи новых бомбардировщиков. Шутили не без горечи – то, что легко делала их автоматика, не могли повторить даже опытнейшие пилоты. Долететь до цели в полной темноте, да на бреющем полете, и с первого захода положить бомбы точно в нее человеку было не под силу. В свои права уже вступали компьютеры, которые лучше справлялись с этой задачей.

«Одна цель – один удар», – гордо заявляли создатели самолета. И, в общем-то, не без оснований.

«Ф-111» был впервые показан миру на Парижском авиасалоне 1967 года, где произвел неизгладимое впечатление на авиационных специалистов. Неуклюжая с виду машина считалась весьма перспективной разработкой. Еще бы! Не было пока на свете другого подобного бомбардировщика, который мог бы в автоматическом режиме прорываться в тыл вражеских войск, неся на борту различные бомбы – от обычных до ядерных, – и наносить точечные удары по целям, а потом как ни в чем не бывало возвращаться обратно. Самолет имел передовое для своего времени крыло с изменяемой геометрией – на взлете и посадке оно имело минимальный угол стреловидности, а в полете пилот движением всего лишь одного рычага увеличивал его – и на сверхзвуке крылья почти прижимались к фюзеляжу. Такая конструктивная особенность позволяла ему на самых разных скоростях и высотах достигать большей дальности, чем его «коллегам» с обычным крылом, которые могли пролететь наибольшее расстояние лишь на некоей оптимальной скорости и высоте. Еще одним плюсом такого крыла было то, что «Ф-111» мог взлетать и садиться на более короткие взлетно-посадочные полосы, чем другие бомбардировщики. В боевых условиях, разумеется, довольно важные свойства…

У земли и на высоте самолет даже при полной загрузке топливом и бомбами летал несколько быстрее и значительно дальше, чем истребители. С полными баками он мог пролететь свыше пяти тысяч километров, что почти втрое превышало дальность «Фишбеда» и вдвое – «Фантома». При необходимости можно было производить дозаправку в воздухе, что еще больше увеличивало дальность полета.

Американские генералы, которым довелось полетать на новом самолете, пришли в восторг.

– Это абсолютно новое слово в современной войне, – высокопарно заявил один из них, когда его попросили поделиться впечатлениями.

…В полной мере испытать на себе все прелести «нового слова» вьетнамцам пришлось в марте 1968 года, когда на таиландскую авиабазу Тахли из-за океана были перебазированы шесть «Ф-111». Единственное, что успевали расслышать их жертвы, был нарастающий шум двигателей, больше всего похожий на усиливающийся шелест, а потом сразу начинали рваться бомбы… За эту особенность вьетнамцы прозвали американскую новинку «шелестящей смертью». У американцев же самолеты получили прозвище «Аардварк» – кто-то из штабных офицеров вычитал, что так называли мифических ночных драконов. (Потом, правда, выяснилось, что в действительности аардварк – не более чем разновидность муравьеда, но было поздно: кличка прилипла к самолетам намертво.)

Поначалу «Аардварки» действовали довольно успешно – самолеты в общей сложности совершили свыше сорока вылетов, без потерь уничтожив ряд вьетнамских объектов. Однако уже в конце марта «сто одиннадцатых» в Тахли осталось только пять – один самолет по неясным причинам не вернулся с задания. Версии выдвигались самые разные – от столкновения со стаей птиц до обстрела зенитными ракетами. Выяснить обстоятельства его гибели не удалось – когда спасательные вертолеты отыскали место падения машины, оказалось, что вьетнамцы вывезли оттуда все вплоть до последней заклепки. Спустя два дня еще один «Ф-111» на сверхзвуке врезался в крутой склон холма, имея десять тонн керосина в баках и две тонны взрывчатки на подвеске. От бомбардировщика осталась лишь грандиозная воронка. После этого самоуверенности у летчиков поубавилось: если потерю одного самолета еще можно было перенести, то два уже были тревожным знаком.