Клятва амазонки - Александра фон Лоренц

А в зале было шумно, звучала музыка, песни, раздавались возгласы захмелевших домочадцев — никто и не слышал влюбленных.

Отец Исгерда, моложавый мужчина пятидеся-ти пяти лет с красным круглым лицом и рыжей бо-родкой, подбритой на датский манер, чтобы рот и подбородок оставались чистыми, в последний год почти всегда сидел у очага. В молодости, в одном из походов, Эрик Хромой, так его стали звать потом, после того злосчастного похода, был ранен в ногу. Местные знахарки сшили разрубленное сухожилие и мужчина, слава богам, всю жизнь не знал проблем, хотя слегка подтягивал ногу. Но с возрастом нога ста-ла нестерпимо болеть, особенно когда старый бонд пытался ходить. Несколько шагов превращали его сон в ночь кошмаров, и Эрик предпочитал посиживать перед котлом с похлебкой и вспоминать былые похо-ды и приключения. Благо в своей жене он нашел внимательную слушательницу. Наконец-то нашлось время для подробных рассказов о дальних странстви-ях. Находясь в ясном уме, Эрик, продолжал зорко следить за всеми делами, происходящими в доме, но по настоянию жены, все же уступил первенство стар-шему сыну Исгерду.

— Пусть похозяйствует, — говаривал он, — я знал в свои двадцать девять, как прокормить семью.

Исгерд частенько приходил к отцу за советом, так и в этот раз викинг присел у огня и начал свой разговор издалека. Сначала о разных хозяйственных делах, затем о том, хватит ли зерна до того времени, пока придут корабли.

— Не могу я понять этих женщин, — наконец перешел к главной теме Исгерд, дождавшись, когда мать ушла, — вот ты жил и с женой, и с рабыней. Ро-дился у меня отличный брат Торкель — в результате все нормально. Всегда был мир в нашем доме. И я все устроил так же. Все сыты, обуты, одеты. Уделяю вни-мание и одной, и другой. Многие имеют наложниц, ты знаешь. А эта Гудрун! Не может спокойно жить, пря-мо не высказывает своего неудовольствия, но вся пы-шет злобой.

Эрик загадочно улыбнулся, а может, это была вовсе и не улыбка, а всполохи огня так осветили его лицо.

— Она волком смотрит на Дануту, точит ин-триги, задирается. Как мне уладить этот вопрос, отец? Ты же имел и наложниц, и жену?

— Тут совсем другое дело, сынок, — начал Эрик, — я все же любил свою Сигрид, так же как и люблю до сих пор. Моя жена родила мне четверо сы-новей и две дочери. Мать моего сына Торкеля, рабы-ня Элис была тихая, незлобивая женщина. Они даже подружились с Сигрид. А твое сердце принадлежит этой славянке. Да и что скажешь, она действительно хороша. Настоящая красотка, был бы помоложе, увел бы у тебя! Я в молодости был не промах, не мог мимо красотки пройти, чтобы юбку ей не задрать! — ста-рик самодовольно засмеялся.

— Но ты и сам знаешь, она еще и талантлива! Она спасла наш род от голода, она и жизнь мне спа-сала не раз!¬ — с восхищением напомнил Исгерд.

— Ну вот запел, запел, — опять улыбнулся отец, — все это я знаю. Но жизнь тебе и Ингмар спа-сал, и Торкель, и не из-за пшеницы ты ее полюбил. Это понятно, ведь женщина она красивая и ловкая. Но, думаю, дело в том, что тобой овладела страсть. А это опасно для твоих отношений с женой.

Исгерд опустил голову и задумался.

— Гудрун, конечно, сильно обижена, — про-должил Эрик, — одно дело¬ — просто мужик подгу-лял, а другое — настоящая любовь, да и к рабыне, прямо в своем доме. Да еще, возможно, она бесплодна — вечно у нее живот болит, а Данута твоя уже понес-ла от тебя.

— Откуда ты знаешь? — подскочил от неожи-данности Исгерд.

— Этого только ты не знаешь, дурак, — отве-тил старый викинг, — или водишь отца за нос. Вся родня говорит об этом. Две такие гордые женщины не поладят, в доме будет ад.

— А Гудрун говорит, чтобы я забрал Дануту в наш дом и отправил на работу вместе со всеми.

— Не вздумай делать этого. Она, по-видимому, недоброе задумала. Знаешь историю того памятного камня, что стоит у входа во фьорд?

— Его поставил один богатый человек в честь своей жены, там так и написано рунами.

— Поставил-то поставил, а отчего она умерла? Ее рабыня отравила. Хотя женщина действительно была очень хорошая и достойная, совсем как твоя Да-нута. Только все было в том доме наоборот. Муж хоть и спал с обеими, а любил одну только жену. А рабыня пылала страстью к нему. Жена родила крепкого маль-чишку, а рабыня была бесплодной. Вот и закончилась та история печально. Зависть — страшное дело.

— Так ты что, думаешь, она и отравить Дану может?

— Думаю, да, сынок, и мать так думает. Если ты хочешь иметь наследника и дорожишь своей Дану-той — держи ты ее подальше от жены. Хотя все равно это ничем хорошим не кончится, — мужчина задум-чиво погладил свою рыжую бородку, — тут решать серьезно надо. И это придется сделать тебе самому.

— Я, отец, поеду к Дануте, спрошу у нее, по-чему она меня держит в неведении насчет своего по-ложения. Любая женщина сразу же сообщила бы о своей беременности.

— Дана, к тебе приехала подруга! — в дом вбежала одна из рабынь дома Ингмара. Данута вози-лась на поварне, занималась стряпней — готовила пряное мясо по-печенежски — бастурму. Она при-выкла в степи к этой своеобразной кухне, а сейчас ее нестерпимо тянуло на соленое и острое.

— Милана! — обрадовалась молодая жен-щина и побежала навстречу. А ее подруга не пришла пешком, как обычно, а приехала на небольшом савра-совом коньке, по-видимому, той же породы, что и Нильхи. Раскрасневшаяся Милана гордо восседала на лошади.

— Торкель мне тоже подарил коня! Я назвала его Фенном. — горделиво сообщила Милана

И действительно, хозяин Миланы не захотел отставать от брата и подарил любимой наложнице лошадь. Та была на небе от счастья. Да, и если честно сказать, Милану не баловали подарками. У нее пече-неги убили всю семью, девочку воспитывала небога-тая тетка, у которой каждый кусок был на счету. Так и оказалась Милана у Полонеи — чтобы не слышать попреков своей несправедливой родни, хотя она все съеденное отрабатывала с лихвой.

— И наряд у тебя новый! — обрадовалась за подругу Данута.

— Пойдем, посовещаемся! — позвала ее про-гуляться Милана, привязав своего Фенна к дереву.

— Послушай, Данута! Что ты мне посовету-ешь? Я, как и ты залетела. Освободиться мне от ре-бенка или родить его для своего Торкеля? А вдруг он женится на мне? Ведь женился же Гуннар на Верее, Олаф — на Оляне. Говорят, у Чаруши тоже все хо-рошо. Я же вижу, что он любит меня. Что я, в мужи-ках не разбираюсь?

— А как же я? Ведь мы же собрались бежать, когда моему ребенку год исполнится.

— Ты еще его роди, там видно будет. Не знаю, что тебе и сказать. Одно ясно — мы с тобой ра-бынями не останемся. Ой, смотри, твой подъехал! Ладно! Я схожу в дом, с женщинами пообщаюсь! — всполошилась Милана.

— Кто мой? У меня нет здесь никого! — про-цедила расстроенная Данута. Она и сама увидела Ис-герда. Напоминание о том, что девушки, бывшие на-много хуже ее, уже вышли замуж, обожгло ее злой обидой.

— Дана! Иди сюда, я хочу тебя кое о чем спросить! — улыбаясь, позвал ее хозяин. Когда хму-рая наложница подошла к нему, он обнял ее за плечи и повел в сторону от дома, в небольшую рощицу, росшую невдалеке. Там он усадил Дануту на пова-лившуюся от старости сосну и ласково спросил ее, держа ее за руки.