Проводник - Сергей Самойленко

29 июня, четверг

Этой ночью все повторилось: проснувшись, я опять обнаружил, что Таня гуляет одна в поле. Мне начинает казаться, что она туда выходит, только если никто за ней не наблюдает — за всё это время мне так и не удалось заметить момент её выхода. Самое удивительное — двери и окна были заперты. Она как-то открывает, а потом закрывает дверь без малейшего шума. Я сделал большое количество снимков, а после, приведя её домой, записал её бормотание на магнитную ленту. На каком языке она говорила, я опять не разобрал, выясню позже.

Вечером проявил негатив и сделал фото. Плёнка засвечена. Очень расстроен. Наверное, когда заряжал плёнку в фотоаппарат, что-то испортил из-за своей неопытности.

Только, что проверил запись. Это уже совсем странно, ничего не записалось, только шум ленты. Как это объяснить? Вся техника вышла из строя? Завтра, чтобы не привлекать внимание Тани, всё проверю на работе. Ночь прошла спокойно.

30 июня, пятница

На работе протестировал запись звука, всё работает идеально. Теперь я в полной растерянности, это не поддаётся логическому объяснению.

Решил поэкспериментировать ещё раз с фотографией и звуком. Попросил коллегу по работе, профессионального фотолюбителя, заправить плёнку в фотоаппарат, сделали несколько пробных снимков в помещении. Коллега заверил, что никаких проблем не будет, фотографии получатся.

3 июля, понедельник

Таня чувствует себя хорошо: кажется, ночные походы вообще не сказываются на её здоровье. Этой ночью опять ходила, потом, проснувшись, как ни в чём не бывало, отправилась на работу. Сделал много снимков и записал её голос, но на плёнке ничего нет. Растерян, не знаю, как объяснить. Фотографии сам делать не буду, поеду на работу, попрошу коллегу.

Сделали фото. Получились только те, что были сняты на рабочем месте. Мой коллега никак не может это объяснить, сказал ему, что фотографировал ночью, может, что-то опять сделал не так. Ничего не понимаю.

6 июля, четверг

За последние дни ничего особенного не произошло. Таня приходила домой уставшая, но, как всегда, довольная, играла с Витей и болтала со мной. Ночи проходили без инцидентов, спала спокойно. Буду надеяться, что всё прошло.

Дима, фотолюбитель, принёс кучу каких-то фильтров и насадок к фотоаппарату, сказал, что можно попробовать поснимать ночью, показал, как пользоваться. Очень сильно ему благодарен, если ещё раз что-то произойдёт, обязательно воспользуюсь.

8 июля, суббота

Мои предположения, что всё закончилось, не оправдались. Она вновь гуляла в поле. Потратив всю плёнку в фотоаппарате, сделал фото с различными фильтрами.

Проявлял один, был в отчаянии — снова почти все фотографии были засвечены.

Но одно фото получилось. Я не знаю, как описать то, что я там вижу. Не могу найти подходящих слов. На фотографии не Таня, а какое-то жуткое существо женского пола. Звучит совсем ненаучно, однако я бы назвал это призраком, демоном, но никак не человеком.

Вечер. Чтобы не показывать свою нервозность, пью успокоительные. Таня чувствует себя хорошо, играет с Витей. Я никак не могу успокоиться, то, что я увидел на фото, никак не поддаётся научному объяснению. Если честно, меня одолевает страх.

24

Из дневника выпала пожелтевшая фотография. Со снимка на нас смотрел оживший труп, призрак, парящий в воздухе. Это была женщина с искажённым полусгнившим, лицом, на теле — следы разложения. От увиденного мурашки пробежали по спине, а Вика даже отвернулась.

Я спрятал фото. Вика дрожала, я сам чувствовал лёгкий озноб и тяжесть в коленях. Похоже, телом матери Виктора завладело нечто из другого мира — наверное, перешло от другого тела, которое было найдено среди военных раскопок.

— Ты хочешь продолжить читать? — голос Вики дрожал. — Скоро начнёт темнеть, я не хочу ехать домой ночью после всяких жутких историй, мне страшно.

Мы дочитали дневник только до середины, и мне очень хотелось узнать всё здесь и сейчас. К тому же мы так и не нашли могилу Виктора. Но, ещё раз взглянув на Вику, я понял, как она волнуется, и решил поехать домой.

— Мне страшно, — сказала вдруг непривычно молчаливая Вика, когда мы выезжали из посёлка на шоссе. — Мне кажется, чем ближе мы приближаемся к этому неведомому, тем опаснее оно становится.

— Я с тобой и не дам тебя в обиду! — твердо сказал я.

Солнце уже зашло, я включил фары. Машин было мало. Вика задремала, я посмотрел на неё и улыбнулся — она выглядела совершенно умиротворенной.

Вдруг на дороге в свете фар выросла фигура. Тварь с фотографии, сделанной отцом Виктора, смотрела мне прямо в глаза. От неожиданности и страха я потерял управление. Машина завиляла. Последнее, что я помню, — мы вылетели на обочину, и всё это время призрак будто следовал за мной и стоял перед моими глазами.

…Я открыл глаза и увидел лицо Вадима. Попытался подняться и понял, что не могу пошевелиться.

— Где я, что произошло? — спросил я, едва ворочая языком.

— Игорь, лежи спокойно. Ты в больнице. Мы девять часов спасали тебя в операционной. Ты попал в аварию, машина вылетела с проезжей части, несколько раз перевернулась и врезалась в дерево. Тебя выбросило из машины через лобовое стекло, позвоночник повреждён. Мы сделали всё, что могли. Теперь только покой и реабилитация. Прогнозы хорошие, но нужно время, чтобы полностью восстановиться и начать ходить, вернуться к нормальной жизни. Держись, друг, всё что надо, я сделаю.

— А Вика, где она? С ней всё в порядке?

Вадим опустил голову.

— Извини, мы были бессильны. Она погибла на месте. Машина загорелась от удара, спасти её было невозможно.

Он взял меня за руку. Я не мог двигаться, не мог кричать, а лишь чувствовал, как слёзы ручьём льются по моим щекам.

1

За последние девять лет я впервые вернулся домой с прогулки без посторонней помощи. Прогнозы Вадима оправдались — я действительно поправился и встал на ноги, но не так быстро, как рассчитывал. День за днём, шаг за шагом, тяжёлыми тренировками и массажем я разрабатывал свое тело, особенно ноги. Боль утраты мучала меня все это время. Самыми ужасными были первые несколько лет, когда, лежа на больничной койке под присмотром врачей, я не мог пошевелиться — всё тело было парализовано.

Я только и думал о том роковом вечере. Винил себя за то, что взял Вику с собой, что испугался и не справился с управлением. Я сожалел, что не погиб вместе с ней, в тот момент я хотел только одного — чтобы мне дали умереть. Иногда ночью мне казалось, что я вижу женский силуэт, — и я надеялся, что это безглазый призрак, оплакивающий мою душу. Но ничего не происходило. Это всегда были или медсестры, или пациенты.